Майкл Бейджент - Эликсир и камень

• Название: Эликсир и камень
• Автор: Майкл Бейджент
• Издательство: Эксмо
• Жанр: История
• Год: 2007
• ISBN: 5-699-19566-1

Британские историки и археологи Майкл Бейджент и Ричард Ли, знаменитые своими исследованиями исторических «парадоксов», на этот раз решили окунуться в пучину магии и алхимии, чтобы понять, каким образом интерес к оккультизму, уже не раз на протяжении столетий развенчиваемый доктринами научного реализма, вновь набирает силу в двадцать первом столетии. Как традиции герметизма, зародившегося в Александрии две тысячи лет назад, прогрессируют в сегодняшнем цивилизационном пространстве, что завораживает в религии вуду, чем окончились поиски эликсира бессмертия и философского камня, кто такие современные масоны, в чем секрет магии рок-музыки, кем на самом деле были волхвы и маги, что такое «сакральный ландшафт»? Это далеко не полный перечень всего «оккультного», завесу над которым приоткрывают для читателей авторы книги.

---

Фичино родился в 1433 году во Флоренции в семье лекаря. Во время Флорентийского Собора ему было всего пять лет. Впоследствии он получил всеобъемлющее гуманитарное образование, став знатоком не только обычных для своего времени дисциплин, но и музыки, греческого языка и греческой философии. Увлечение греческой философией нанесло смертельный удар по его вере: лекции византийских изгнанников произвели на него такое впечатление, что архиепископ Флоренции запретил ему присутствовать на них. Не испугавшись, Фичино продолжал свои изыскания с таким рвением, что был обвинен в ереси. В любом другом городе, кроме Флоренции, такие обвинения были равносильны смертному приговору. Фичино, однако, оставили в покое, и он продолжал свою работу в Болонье, пока Козимо не позвал его в родной город.

В возрасте двадцати шести лет не по годам развитый молодой ученый поселился на вилле Медичи в Кареджи. Это место превратилось в давно задуманную Козимо академию, среди посетителей которой вскоре появились не только ученые, но и художники, банкиры, юристы, купцы, политики и духовенство. Поскольку сам Козимо не знал греческого языка, он поручил Фичино перевести свое драгоценное собрание трудов Платона. Страстная увлеченность Козимо этой идеей видна из письма, адресованного его протеже:

«Вчера я поехал в свое поместье в Кареджи – ради того, чтобы совершенствовать свой ум, а не поместье. Приезжай к нам, Марсилио, как можно быстрее. Привези с собой книгу Платона «Высшее благо», которую, надеюсь, ты перевел с греческого на латынь, как обещал. Больше всего мне хочется знать, какой путь непременно приведет к счастью. Прощай. Приезжай и привози с собой лиру Орфея»[112].

В течение года Фичино направлял все свои усилия на перевод Платона. Затем, в 1460 году, Козимо вдруг приказал ему прекратить это занятие и направить свою энергию и знания на что-либо другое. Новый проект предполагал перевод более захватывающего произведения. В руки Козимо попала сделанная самим Михаэлем Пселлусом копия «Герметики», датируемая одиннадцатым веком. Козимо желал прочесть диалоги герметиков прежде, чем умрет. Фичино закончил новую работу в апреле 1463 года, получив в награду за нее виллу в Кареджи. Козимо умер год спустя, в 1464 году.

Не осталось никаких документальных свидетельств того, что Плетон во время пребывания во Флоренции упоминал тексты герметиков, хотя не исключено, что он обсуждал их тайно, в узком кругу лиц, удостоившихся «посвящения». Невозможно представить, что Плетон не знал об этих работах. В любом случае герметические тексты потрясли Козимо, а также самого Фичино, который видел в них основу философии Платона. С 1467 По 1469 год Фичино работал над комментариями к Платону, которые озаглавил «Теология Платона». Учение Платона и герметизм стали для него именно этим – полноценной теологией, которая являлась приемлемым и притягательным дополнением, если не альтернативой, для иудаистско-христианского мировоззрения.

К этому времени Фичино уже предпринимал активные попытки возродить древнее мистическое учение язычников и увлекся соответствующими обрядами, ритуалами и церемониями. Он пропагандировал регулярное исполнение орфических гимнов – культовых заклинаний, ассоциировавшихся с мистическими школами античности. Фичино украсил виллу в Кареджи астрологическими символами, созерцание которых он прославлял как способствующее духовному совершенствованию и просветлению. На стенах была сделана надпись, отражавшая его жизненное кредо: «Все в этом мире управляется добродетелью. Наслаждайтесь настоящим; не придавайте значения богатству и не ищите почестей. Избегайте излишеств; избегайте действий. Наслаждайтесь настоящим».

Равняясь на своих античных предшественниц, академия представляла собой не традиционное учебное заведение, а скорее добровольное объединение людей, интересующихся философией Платона и герметиков. В ее стенах читались лекции, устраивались философские беседы и праздники. Сам Фичино осуществлял неформальное руководство и разрабатывал программы обучения для своих учеников и приглашенных слушателей. Среди посещавших занятия академии был и Лоренцо де Медичи, или Лоренцо Великолепный, который в 1469 году узурпировал власть во Флоренции. Среди учеников академии были такие личности, как архитектор Леон Баттиста Альберти, возродивший классические принципы Ветрувия, Анджело Полициано, наставник детей Лоренцо, переводчик Гомера и учитель англичан Уильяма Латимера и Томаса Линакра, а также поэт и издатель Кристофоро Ландино, который в 1481 году опубликовал «Божественную комедию» Данте с собственными комментариями и иллюстрациями Боттичелли. Боттичелли был не единственным из великих художников, испытавших на себе влияние академии Фичино. Под ее влияние попали также Леонардо, Микеланджело, Рафаэль и Дюрер. Тем временем Фичино поддерживал активную переписку с выдающимися личностями далеких стран – с англичанином Джоном Колетом, немцем Иоганном Рейхлином и правящим королем Венгрии, который приглашал ученого к венгерскому двору.

Основываясь исключительно на герметических текстах, Фичино изложил новые для Запада принципы магии. Он объяснял, каким образом при помощи этой магии человек может использовать связи между микрокосмом и макрокосмом, чтобы управлять определенными аспектами и того, и другого. В качестве авторитета он ссылался в своем учении на Гермеса Трижды Величайшего, предполагаемого автора герметических текстов. Как и в эпоху александрийского синкретизма, Гермес Трижды Величайший считался исторической личностью. Фичино, Медичи и другие его последователи верили, что он был древнеегипетским магом и волшебником, более древним и мудрым, чем Платон или Пифагор, которые, по всей видимости, почерпнули свои идеи именно у него. Иногда его называли современником и равной по значимости фигурой таких пророков, как Моисей и Заратустра, а иногда даже прославляли как их учителя. Древний Египет вновь стал рассматриваться как основной и самый ценный источник мудрости, а в сочинениях, приписываемых Гермесу Трижды Величайшему, усматривали «божественный свет». Герметические книги почитались как «носители божественной истины, а не как продукт человеческой мысли»[113].

Как и в эпоху александрийского синкретизма, Гермес Трижды Величайший отождествлялся с богом Луны Тотом, изобретателем письменности, покровителем магии, судьей умерших, стражем ворот подземного мира, священным числом которого считалось число три, а священным металлом – серебро. Тот-Гермес, изображавшийся в виде белой обезьяны, ибиса или человека с головой ибиса, на протяжении следующих полутора веков занял главенствующее положение в пантеоне древних мудрецов, оракулов и религиозных пророков. Его влияние даже превосходило влияние Христа, хотя открыто об этом никогда не говорилось. В вопросах веры все по-прежнему хранили номинальную верность Иисусу. Однако именно к Гермесу маги, государи, монархи, военачальники и даже духовенство той эпохи стали обращаться за практической помощью – от организации личной жизни до планирования политических интриг и военных кампаний. Таким образом, Гермес превратился в активное средство, с помощью которого можно было создавать события. Другими словами, через приписываемое ему учение он стал средством практического применения магии.

Магию, которую описали и прославили Фичино и его последователи, обычно называют «талисманной магией». Она существенно отличается от примитивного колдовства прошлых эпох. Талисманная магия расширила довольно узкие границы средневековой магии – оккультную месть личным врагам, лечение бесплодия, импотенции или облысения. Эти сферы применения магии сохранились, но теперь они были включены в космическую по своим масштабам и глубине структуру, в которой нашлось место для амбиций и желаний, далеко выходящих за рамки личных. В магии Фичино можно было опираться на космические силы, космические принципы, космическую энергию. Чтобы задействовать энергию Солнца, к примеру, нужно было надеть мантию золотистого цвета – цвета Солнца – и исполнить определенный обряд перед алтарем, украшенным изображением светила. Одновременно нужно было зажечь благовония, сделанные из посвященных солнцу растений, и петь орфический гимн Солнцу.

«Услышь меня, благословенное, чьи глаза видят все… В твоей власти золотая лира и гармония космических сфер; ты управляешь благородными делами и сменой времен года. Владыка мира в облике жаркого сияющего круга… твои лучи дают свет и плоды… око справедливости и свет жизни… Услышь мои слова и открой радость жизни посвященным»[114].

Фичино считал, что это не просто «хвалебный гимн» или художественный образ. Это магическое заклинание, предназначенное для того, чтобы Солнце в буквальном смысле «вселилось» в свое талисманное изображение – а через это талисманное изображение в просителя, наполняя его трансцендентной силой. Талисманный образ – так сказать, магнит, который притягивает к себе силу Солнца, – часто принимал форму произведений искусства. Поэмы, музыкальные произведения, маски, картины, скульптуры – все это могло играть роль талисмана, или проводника талисманной магии. Вскоре в соответствии с герметическими принципами архитектуры эту роль начали играть здания. За ними последовали сады и парки.