Павел Крусанов - Калевала

• Название: Калевала
• Автор: Павел Крусанов
• Жанр: Мифы. Легенды. Эпос

Культовый прозаик, автор "Укуса ангела", пересказывает своими словами главную книгу наших северных соседей. "Калевала" - мощнейшее сочинение, практически не известное русским: старые переложения читать было невозможно. Да еще и цензура вырезала из них целые куски. Версия Крусанова - легкая, динамичная, увлекательная и полная. Хочешь, наконец, узнать, о чем написано в "Калевале"?

---

— Голубка моя, матушка, ты носила и вскормила меня! — зарыдал Лемминкяйнен. — А теперь прахом стало твое тело: в головах у тебя выросли ели, в ногах — можжевельник, у рук — ветлы! Вот награда мне, глупцу, вот мне, неразумному, воздаяние! Незачем было мне ездить в Похьолу, за черту туманной земли, не надо мне было брать с собой оружие и мерить с хозяевами мечи! За это погиб весь мой род и лежит теперь убитой мать!

Долго горевал Лемминкяйнен, долго бродил по заросшему двору и наконец заметил едва видный след в траве, едва приметную тропинку. Пойдя по этому следу, вышел Ахти к лесу и там, в глубине, в тенистой чаще, отыскал под скалой незаметную избушку, а в избушке увидел свою седовласую мать. Всем сердцем обрадовался Лемминкяйнен и прижал старушку к груди.

— Жива, родная! — воскликнул Ахти. — А я думал, что ты убита, и все слезы уже выплакал!

— Укрылась я в тайном месте, когда, ища тебя, злополучного, пришли с войною люди Похьолы, — сказала Лемминкяйнену мать. — Но сожгли они наш дом, опустошили двор, зарубили секирами жену твою Кюлликки и сестру Айникки!

Обнял крепче Лемминкяйнен матушку и сказал:

— Хватит горевать — выстрою я новый дом, лучше прежнего, и сумею отомстить племени Лемпо в Похьоле! Печальные были вести матери, но не такой был нрав у Кауко, чтобы отдаться без остатка горю.

— Долго же скитался ты у чужих дверей на далеком острове, — сказала мать. — Расскажи, сынок: как жилось тебе там?

— Хорошо мне там было, — ответил веселый Ахти, — мед там стекал по елям, молоко текло из сосен, из плетней сочилось масло, а по жердям струилось пиво! Остался бы я и дольше, да начали бояться мужи за женщин и девиц — будто бы терпели они от меня охальство, будто бы ходил я к ним по ночам. А я от них знай только бегал: боялся я тамошних женщин, как волк свиней боится, как ястреб боится кур! Пришлось воротиться, чтобы не навлечь напрасной кары.

28. Лемминкяйнен пытается отомстить людям Похьолы

Поставил Лемминкяйнен новую избу — не такую просторную, как отцовская, но на двоих им с матерью впору, — отстроил амбар и двор, выжег лесок под пашню и, окончив дела, стал томиться местью за свой изведенный род. Как-то утром на зорьке вышел он к лодочной пристани и услышал, как стонет уключинами его старый челн о том, что приходится ему лежать и сохнуть на катках вместо того, чтобы сойти на волны и отправиться с Ахти на войну добывать богатство и славу. Хлопнул Лемминкяйнен лодку по борту расшитой рукавицей и усмехнулся:

— Не горюй, сосновая, увидишь ты еще не раз сражение!

Пошел Ахти к матери и сказал ей, что настала пора собираться ему на битву, что владеет его помыслами одна только месть, и все его заботы лишь о том, как бы поскорее истребить негодный народ Похьолы. Пробовала мать и на этот раз сдержать Лемминкяйнена, говорила, что не время теперь сражаться с Похьолой — обернется ему затея гибелью или бесславным бегством, но вновь не послушался удалой Ахти: решил он твердо идти в поход и разорить злые селения Сариолы.

В подмогу себе, чтобы с копьем и мечом встал рядом в битве, задумал Лемминкяйнен позвать смелого Куру, бывалого товарища по битвам Тиэру. Отправился Ахти в селение Тиэры и, войдя к нему на двор, увидел у окна отца его, что вырезал для копий древки, у амбара — мать, сбивающую в кадке масло, у ворот — братьев, что сколачивали дружно сани, а у мостков — сестер, стирающих пестрые платки, — не видно было только богатыря Куры. Тогда сказал громко Лемминкяйнен:

— Тиэра, друг мой! Помнишь ли ты былое время, как ходили мы с тобой вместе в сражения? Много мы прошли деревень, и были в каждой десятки изб, а в них — по десятку героев, и ни один из тех героев не спасся, всех мы победили в битве! То-то славная нам досталась добыча!

Но ответил от окна отец:

— Нет, не время Тиэре поднимать копье и идти в бой. Но сказала с порога амбара мать:

— Ударил уже Кура по рукам — решил жениться и ввести в дом хозяйку.

Но усмехнулись у калитки братья:

— Некогда ему — только он невесту приглядел, еще и грудей ее не трогал.

Но прыснули с мостков сестры:

— Куда ж идти ему от нецелованной?

А сам Кура, лежавший в доме на печи, как услышал голос Ахти, так соскочил вниз — на скамье обулся, у двери надел пояс, в сенях застегнул — и на дворе, уже с копьем в руке, подошел к Лемминкяйнену. Огромное было копье у Тиэра — вонзил он его на сажень в глинистую землю рядом с копьем Ахти, и понял Лемминкяйнен, что есть у него верный товарищ, с которым пойдет он теперь вместе сражаться.

На следующий день спустили герои челнок на воду и направили его быстрый нос на север, в море Похьолы.

Тем временем старуха Лоухи ворожбой прознала о сборах молодого Лемминкяйнена и вызвала на помощь в Сариолу ужасный мороз, чтобы сковал он намертво морскую зыбь и погубил врагов, идущих войной на села Похьолы.

— Ступай и заморозь лодку Ахти на просторе моря, — велела дрянному Лоухи. — Заморозь и самого Лемминкяйнена с товарищем, чтобы сгинул он, стал ледяною глыбой и не освободился бы, пока ты жив или пока сама я не захочу его избавить!

Послушался хозяйки Похьолы мороз и пошел леденить море. А пока влачился он до берега по земле Сариолы, покусал листья деревьев, проморозил до дна озера и реки, застудил цветы и украл семена у трав. День шел мороз до моря, а как добрался — заморозил берег, но не сковал морских течений. Лишь в третью ночь, набравшись дерзости, простерся он бесстыдно в открытое море и стал сполна морозить. Заледенил он море коркой вглубь на рост лося и сковал во льдах челнок Кауко. Хотел посланец Лоухи заморозить в страшных льдинах и самого Ахти — тронул пальцы на его руках и стал уже до ног добираться, — но рассердился тут удалой Лемминкяйнен, схватил крепко злого и начал заклятие:

— Сын дрянной дрянного рода,
Ты не смей людей морозить!
Прочь от матерью рожденных!
Без того тебе есть дело —
Ты морозь трясины, долы,
Скалы дикие и камни,
У воды морозь ты иву,
В роще расщепи осину,
Облупи кору с березы,
Расколи большие сосны,
Но не тронь людскую кожу —
Тело от жены рожденных!
Если дел тебе не хватит,
То заткни пучине глотку,
Усмири ее безумство —
Иматра пусть укротится,
Льдом немым Вуокса станет!

И рассказал Лемминкяйнен происхождение мороза. Родился он в Сариоле, под стылыми избами туманной страны. Род его — от отца, что был злодеем, и от бесстыдной матери, блудницы Хийси. Кто вскормил мороз? Мать его была без грудей и о молоке не знала — вскормили его змеи своими пухлыми сосцами. Кто растил мороз? Буря его качала и баюкал северный ветер на дурной болотной воде меж ветел. От пестунов своих перенял мальчик дрянные нравы и стал злокозненным ребенком — летом жил он под заборами, таскался по кустарникам, купался в трясинах, а зимой трещал в елях, гудел в березах и бушевал в ольшаниках. Вырос он злым и жестоким, и теперь нет для него большей радости, чем снять цветы у вереска, заморозить деревья и травы, сковать говорливые реки, выровнять снегом поляны, покусать сосну или расщепить осину.

— Больно ты стал заносчив, — сказал морозу Лемминкяйнен. — Видно, хочешь ты теперь, чтобы отнялись мои ноги и закоченели руки? Уходи немедля в Сариолу, а как достигнешь родины, студи там котлы и в очагах угли, студи руки женщин в вязком тесте и младенцев на груди у жён, морозь молоко в овечьем вымени и жеребенка во чреве кобылицы! А если сам не уйдешь, то пошлю я тебя заклятием к кузнецу Ильмаринену в горнило или в печь к лету, чтобы навеки ты там остался и никогда оттуда не вышел, покуда сам я тебе не дам волю!

Почуял мороз беду и взмолился о пощаде.

— Давай так сговоримся, — сказал он удалому Ахти, — пока сияет месяц, вредить больше друг другу не будем, а коли услышишь ты, что веду я себя дурно, то толкай меня в горнило к Ильмаринену или в печь к лету, чтобы никогда я назад не вышел!

И отступил мороз от героя.

Оставил Лемминкяйнен лодку во льдах и пошел вместе с Тиэрой к берегу. Три дня брели они по ровной ледяной глади, пока не вышли к неведомой земле, заросшей дремучим лесом, где не видно было вокруг ни людей, ни жилища. Вошли герои по незнакомому пути в лес и сказал товарищу Ахти:

— Нет нам удачи в этом походе — боюсь, будем мы вечно странствовать по здешним чащам.

— И мне кажется, что ждет нас здесь беда, — ответил Кура. — С войной пришли мы в Похьолу — вот и погибнем в этих негодных местах на неведомых тропах. Расклюют вороны наши тела, выпьют кровь и растащут кости по скалам — так никогда и не узнает мать, где осталось тело сына!

Долго ходили они по стылым лесам, и наконец сказал усталому Тиэре веселый Лемминкяйнен:

— Нельзя нам здесь гибнуть — заскорбят без меня по селам девицы, перестанут играть на полянах и зальют слезами подушки. Нет тут пока против нас чародейства, не чувствую я чужих заклятий, от которых могли бы мы сгинуть в этих чащах. А если и начнут колдовать здесь кудесники, так пусть обратятся их чары на их же жилища — пусть друг друга и детей своих изводят! Отец мой прежде никогда колдунам не кланялся, никогда не чтил сынов лапландских — скажу и я теперь так, как он, бывало, говаривал: