Мишель Зевако - Капитан

• Название: Капитан
• Автор: Мишель Зевако
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1994
• ISBN: 5-85585-139-7

Париж, 1616 год. Францией правит малолетний Людовик XIII. На фоне заговоров, устраиваемых принцем Конде, герцогом де Гизом и внебрачным сыном короля Карла IX – Карлом Ангулемским, разворачиваются приключения, участником которых является молодой французский дворянин шевалье де Капестан.

Роман «Капитан» – своего рода завершение десятитомной эпопеи Мишеля Зевако «История рода Пардальянов». Именно «Капитан» снискал самую большую популярность у читателей, был экранизирован, а главную роль сыграл известнейший актер французского кино Жан Маре.

---

– Да здравствует граф Овернский, герцог Ангулемский! Да здравствует Карл X!

– Карл X? – пробормотал юноша. – А как же наш государь Людовик XIII? Насколько мне известно, он еще жив…

Карл Ангулемский лучился счастьем. Кожа его отличалась той нездоровой белизной, что возникает после долгих лет, проведенных в заключении; и в самом деле, внебрачный сын Карла IX всего лишь год назад бежал из Бастилии, куда его заточил Генрих IV, дабы избавиться от бесконечных интриг и заговоров докучного родственника.

Двое других мужчин на возвышении улыбались весьма натянутыми улыбками. Сидевший справа, поднявшись, провозгласил:

– Я, принц де Жуанвиль, герцог де Гиз, клянусь, что готов, невзирая на неоспоримые права на трон, завоеванные моим отцом Генрихом Меченым для Лотарингского дома, представителем коего я являюсь, подчиниться решению собравшихся здесь дворян. Вместе с ними я говорю: да здравствует Карл X!

– Герцог де Гиз! – прошептал потрясенный Капестан.

Затем поднялся тот, что сидел слева от графа Овернского. Кусая губы от зависти, он произнес:

– Я, Генрих Бурбонский, принц Конде, хотя и принадлежу к королевскому роду, хотя и ношу на своем гербе три лилии, но готов согласиться со сделанным здесь выбором и приветствовать герцога Ангулемского в качестве нашего законного государя.

– Принц Конде! – выдохнул Капестан. Овация, вызванная заявлениями герцога де Гиза и принца Конде, постепенно стихла, и герцог Ангулемский выступил на шаг вперед.

– Господа, – сказал он, – своими словами мои прославленные кузены нанесли последний удар власти этого ничтожного королька, которого все мы считаем недостойным французского престола. Сердце мое преисполнено благодарности к благороднейшему отпрыску Лотарингского дома. Когда я взойду на трон, герцогу де Гизу будет наградой шпага коннетабля, и нет никого, кто бы мог носить ее с большим правом. Кроме того, ему будет дарован титул генерального наместника нашего королевства.

Это обещание было встречено одобрительным гулом. Гиз поклонился с ледяным лицом, словно ожидал гораздо большего.

– Что до моего прославленного кузена принца Конде, – продолжал граф Овернский, – то бескорыстие его может быть вознаграждено лишь титулом губернатора Гаскони, Гиэни и Наварры с дарованием всей полноты гражданской и военной власти.

При этих словах на губах принца Конде появилась тусклая улыбка. Он поклонился, а затем погрузился в глубокую задумчивость, вероятно, подсчитывая будущие доходы от налогов во вверенных ему провинциях.

– Что до вас, герцоги, графы, шевалье, – вновь заговорил Карл Ангулемский, – то вам я ничего не обещаю, ибо на все будет ваша воля. Я мечтаю быть лишь первым дворянином моего королевства, исполнителем ваших желаний. Итак, пусть каждый из вас к следующей нашей встрече составит список того, что хотел бы получить для себя и для своих близких, – я заранее все утверждаю.

Всеобщее ликование достигло апогея.

«Не подать ли и мне списочек?» – сказал Капестан самому себе.

– Господа, – продолжал герцог Ангулемский, – благодаря вашему решению со всеми раздорами покончено: отныне между мной и моими кузенами Гизом и Конде нет места соперничеству. Беру на себя торжественное обязательство чтить права и привилегии знати. Теперь нам пора расходиться. На следующем собрании, которое состоится в Париже в моем дворце двадцать второго августа, я извещу вас, с помощью каких мер, согласованных на тайном совете, намереваемся мы достичь нашей цели. Прежде всего нам необходимо избавиться от жалкой интриганки Марии Медичи и от ее презренного любовника Кончино Кончини; затем от этого негодяя Альбера де Люина и, наконец, от опасного честолюбца – герцога де Ришелье! Невозможно более терпеть, чтобы могущественные и высокородные сеньоры с трепетом склонялись перед властью этого прелата.

Тут голос графа Овернского зазвучал глухо, и в гробовой тишине, воцарившейся в комнате, тяжело упали зловещие слова:

– Вы узнаете, каким образом мы добьемся того, чтобы французский трон вновь стал свободным… Юный Людовик XIII приговорен… Ваше решение будет исполнено!

Побледневшие заговорщики содрогнулись, а герцог Ангулемский с мрачной торжественностью закончил:

– Как? Вы это узнаете. Но уже сейчас, господа, я могу, обнажив голову и преклонив колено, провоз гласить, подобно герольду: король умер!

– Да здравствует король! – угрюмо отозвались заговорщики, и каждый вытянул руку, словно присягал государю.

Харчевня «Сорока-воровка» вновь опустела. Герцог Ангулемский, найдя Сен-Мара у дверей, сжал его в объятиях:

– Дорогой мальчик, – прошептал он на ухо маркизу, – отправьте к своему благородному отцу верхового с известием, что вопрос о вашем браке с моей дочерью окончательно решен. Приходите ко мне через час, я познакомлю вас с невестой.

Сен-Мар побледнел. Сен-Мар вздохнул, прошептав какое-то имя – но не имя Жизель! А граф Овернский, выйдя с постоялого двора в сопровождении герцога де Гиза и принца Конде, направился к дому с привидениями. Поднявшись по лестнице вместе со своими спутниками, он крикнул:

– Эй, Бургонь, Рэмбо! Где вы?

В доме царила пугающая тишина.

– Жизель! – с тревогой воскликнул граф. – Господа, прошу прощения. Меня охватывает страх, я чувствую, что случилось какое-то несчастье. Ни звука! Доченька моя! Жизель!

Карл Ангулемский уже не был Карлом X… это был отец, потерявший голову от горя. Он метался по дому, зовя Жизель, и наконец оказался в комнате, где стоял накрытый для ужина стол. Быстро окинув взглядом сдвинутые приборы, разрезанный пирог и пустые бутылки, герцог, шатаясь, подошел к камину, схватил бумагу, приготовленную для совещания, мгновенно прочел расписку и испустил душераздирающий вопль:

– Здесь побывал какой-то негодяй… разбойник, бандит! Это он! О, сомнений быть не может! Человек по имени Капестан… это он похитил мою дочь!

И герцог Ангулемский рухнул на пол, как подкошенный…

Герцог де Гиз и принц Конде склонились над ним. Оба были очень бледны. Кто знает, какие мысли бродили в головах этих людей, мечтавших о троне? Они одновременно приподнялись, пристально глядя друг другу в глаза.

Вероятно, каждый из них угадал, о чем думает другой… и, вероятно, догадка эта была ужасной, ибо лица их покрыла мертвенная бледность. Первым решился заговорить Конде. Он спросил очень тихо, хриплым голосом:

– Вы согласны с тем решением, что было принято полчаса назад?

– Нет! – процедил сквозь зубы Гиз. – А вы?

– Нет! – глухо бросил Конде. – Если бы и мы могли сказать вслед за ним: король умер!

Гиз вновь склонился над распростертым на полу телом. Рука молодого герцога, словно повинуясь инстинкту, метнулась к поясу, за которым что-то поблескивало… Но в этот миг граф Овернский открыл глаза.

«Поздно!» – мрачно подумал Конде.

Гиз отпрянул; в следующую секунду граф уже стоял на ногах.

– Господа, – пробормотал несчастный отец, – простите мне мою слабость… эта мука невыносима!

– Вполне естественно, – отозвался Гиз. – У вас такая прелестная дочь!

– Она была бы лучшим украшением вашего двора, сир! – добавил Конде.

– Нет у меня больше двора и не называйте меня сиром! – произнес герцог Ангулемский. – Пока я не найду ее… пока не схвачу мерзавца, посмевшего оставить свое имя на этом листке бумаги… Пока этого не случится, я ни на что не способен… я про сто труп!

Он умолк, ибо его душили рыдания. «Стало быть, подписание договора откладывается», – подумал Конде.

Гиз, со своей стороны, размышлял:

«Я замешкался на какую-то секунду… возможно, это мгновение будет стоить мне короны!»

– Итак, наше соглашение мы подпишем позже, – продолжал граф Овернский. – Господа, невзирая на смертельный риск, я немедленно отправляюсь в Париж… я обшарю улицу за улицей, дом за домом, но этот Капестан умрет от моей руки… Я найду дочь!

Через десять минут герцог де Гиз и принц Конде, пустив лошадей в галоп, исчезли в ночи…

Глава 2

Тем временем шевалье де Капестан ворочался на своей скверной кровати в «Сороке-воровке». Воспользовавшись суматохой, возникшей при разъезде таинственных гостей, он проскользнул к себе. Разгоряченное воображение не давало ему уснуть. Юноша бормотал:

– Король умер… да здравствует король! Значит, они приговорили к смерти маленького короля! Они убьют его! Что же делать? Разоблачить заговорщиков? Чтобы я превратился в доносчика! Но как же остановить этого графа Овернского… О, я ненавижу его всей душой! Как же помешать ему расправиться с бедным малышом… с королем…

Но тут Капестана наконец сморил сон. Усталость взяла свое…

Однако уже через четыре или пять часов шевалье был на ногах. Осмотрев раны, полученные накануне, он пришел к выводу, что ни одна из них не помешает ему сесть на лошадь.

Затем он облачился в костюм, который раздобыл столь удивительным способом, и позвал хозяйку – а та, увидев его в великолепном наряде, даже вскрикнула от изумления.