Оскар Йегер - Всемирная история. Том 4. Новейшая история

• Название: Всемирная история. Том 4. Новейшая история
• Автор: Оскар Йегер
• Издательство: Полигон
• Жанр: История
• Год: 2002
• ISBN: 5-89173-080-4

В четвертом томе «Всемирной истории» Оскара Егера увлекательно, образно и просто рассказывается о развитии человеческого общества от революции во Франции конца XVIII века до начала правления в России Николая II — 90-х годов XIX века. В книге интересны характеристики исторических личностей, обилие фактического материала и иллюстраций. Сочинение предназначается для широкого круга читателей.

---

Победа эта тотчас отразилась в соседней Португалии. Мы знаем, что двор бежал в 1807 году в Бразилию; в Лиссабоне находилось регентство, управлявшее делами метрополии от имени короля Иоанна VI, но господствовал во всем главнокомандующий португальской армией, англичанин лорд Бересфорд. Его резкое и гордое обхождение, доходившее до жестокости при всяком проявлении сопротивления, вызывало всеобщую ненависть. 23 августа 1820 года в Опорто, под предводительством полковника Сепульведа, повторились события Иль-де-Леонe и английская система рушилась. Король решился воротиться в Европу, оставив в Рио-де-Жанейро регентом сына своего дом-Педро. Между тем чрезвычайные кортесы, собравшись 27 июня 1821 года, составили новую конституцию в том же духе, как испанская 1812 года. Король принял ее на палубе корабля, перед Лиссабоном, 3 июля, и тогда только ступил на родную землю.

Италия

Происшествия в двух отдаленных странах остались бы местным явлением, но влияние, оказанное ими на Италию, придало им европейское значение. Впечатление французского господства на Италию было гораздо глубже, чем на Пиренейский полуостров. Как ни бесцеремонны были требования жертв наполеоновским деспотизмом от страны, но управление было в новом духе времени, было громкое имя, народное имя, было «Итальянское королевство». В обоих направлениях в 1812 и 1815 годах сделан был резкий шаг назад. Страну разделили на известное число вполне деспотических государств и, по выражению венских политиков, теперь это было не более как «географическое понятие». Изгнанные революцией и возвращающиеся теперь князья со слепым рвением преследовали все, что напоминало революцию и господство французов, сливавшееся воедино по понятиям этого невежественного и ничтожного общества.

Безрассудная реакция распространилась на весь полуостров. Во главе реакции было, конечно, правление восстановленной Церковной области, хотя сам папа Пий VII и первый советник его Консальви были люди относительно умеренные и дальновидные. Но духовная каста не годится для управления государством: освещение улиц и прививка оспы были уничтожены, как французские нововведения. Они были как слепцы, руководящие слепыми, и даже та часть литературы, которая могла просветить их и их подданных, скоро попала в знаменитый индекс (index), то есть в список книг, читать которые воспрещается верующим. Буллой от 7 августа 1814 года, Sollicitido omnium, возвращены были изгнанные иезуиты; остальные монашеские ордена восстановлены, а развитию возникавших евангелических обществ указывалось препятствовать всеми силами, как распространению чумы.

Одновременно с этими мерами во всей силе развилось старинное зло страны, разбойничество, с которым слабое, ничтожное правительство до конца существования своего не могло справиться. Смотря по местным обстоятельствам, по преданиям, по характеру правителя, реакция принимала в каждом государстве различный характер. Грубое до жестокости в Модeне при тиране Франце IV, оно было кротко и патриархально, не чуждаясь некоторых перемен, при разумном правлении Фердинанда III, в великом герцогстве Тосканском. Маленькие герцогства: Парма, под управлением бывшей императрицы французов, и Лукка следовали внушениям Австрии. В королевстве Сардинии властвовала над королем Виктором Эммануилом и в слепом рвении все восстанавливала ограниченная партия, состоящая из духовенства и аристократии, но самые ужасные следствия этого образа правления умерялись добродушным и кротким характером короля. Напротив, в Неаполе реакционное правление сделалось особенно ненавистно благодаря Фердинанду IV, соединявшему в себе и олицетворявшему все природные недостатки народа и умственную неразвитость и распущенность, отличавшие в те времена неаполитанский народ. Фердинанд IV управлял под прикрытием конституции, данной англичанами Сицилии, «обеими Сицилиями», под именем Фердинанда I.

Для высшего образованного общества положение дел было особенно неблагоприятно, потому что местные неурядицы носили всюду характер иноземного владычества. Австрийцы выговорили себе две лучшие провинции, составлявшие большую половину Верхней Италии, «Ломбардо-Венецианское королевство», как они называли это. Не говоря о габсбургской родне в Парме, Тоскане, Модене, Австрия всей своей тяжестью напирала на весь полуостров и навязывала свою систему даже тем государствам, которые не имели к тому склонности. Сначала король Франц расточал своим новым итальянским подданным сладкие речи. Установлено было подобие народного представительства — провинциальные собрания, центральные собрания: одно в Милане, другое в Венеции, а также вице-король. Скоро, однако, правление здесь, еще более чем в остальной Австрии, ограничилось только неизбежной деятельностью и руководством полицией, строгой, утонченной и ограниченной, плутоватой и вместе с тем глупой, сделавшейся предметом ненависти целого народа.

Революция, 1820 г.

В стране южной и католической самым естественным способом действия являлся тайный союз. Давно существовал такой тайный союз, заимствовавший свою организацию у франкмасонов, а условный язык у угольщиков, — Carbonaria. Либерализм сосредоточивал тут все свое могущество; из Неаполя, составлявшего центр общества, оно стало распространяться, и насчитывали до 60 000 членов. Программой общества была испанская конституция 1812 года. После успеха восстания за эту конституцию карбонарии выступили смелее. В ночь на 2 июля 1820 года драгунский офицер лейтенант Морелли провозгласил эту конституцию в неаполитанском городе Нола; собрался народ, нашлись сообщники: выдающийся военный, генерал Гулиельмо Пепе, решился взять на себя управление. 9-го он уже въезжал в Неаполь со всеми, кто примкнул к нему и следовал за ним. Король и двор, по малодушию, приняли, почти без сопротивления, испанскую конституцию 1812 года. Едва нашлось несколько экземпляров, да и тех некому было читать. Фердинанд присягнул конституции, и некоторое время город радостно шумел среди праздников и иллюминаций. Эта революция, совершенная без пролития крови, превращение королевства в конституционное государство, вызвала в Сицилии восстание за независимость острова, ее отделение от Неаполя и восстановление ее конституции. Последовали кровавые дни, и первым делом нового либерального правительства королевства было подчинение острова, половины государства, тяжелому военному деспотизму. В парламент, созванный в Неаполе, остров избирал небольшое число депутатов.

Восстание не успело еще распространиться дальше; Меттерних, однако, нимало не сомневался в действительных и конечных целях и готовился к вмешательству. Священный союз принял к этому времени более практический характер, чем в начале, то есть явился союзом великих держав для поддержания существующего порядка. Английское правительство, в лице лорда Кэстльре, согласилось на эти планы, и в 1818 году собрался конгресс в Ахене, недавно присоединенном к Пруссии. Императоры русский и австрийский и король прусский лично присутствовали на конгрессе; остальные державы прислали своих выдающихся государственых людей. Король французский формально принят был в этот союз после состоявшегося соглашения об очищении французской территории от оккупационной армии. Тут было постановлено и впредь собираться для обеспечения всеобщего мира. Такие конгрессы были сферой Меттерниха; ему не трудно было вынудить к согласию со своими воззрениями императора Александра и прусского короля. В октябре 1820 года конгресс собрался в маленьком городке Троппау, в горах Силезии; главным предметом совещаний были дела испанские и неаполитанские. Меттерних не вполне достиг своей цели на этот раз: о формальном и решительном вмешательстве Европы представители Англии и Франции слышать не хотели. Но с 1815 года существовал трактат между Неаполем и Австрией, который давал повод вмешиваться в дела Неаполя, когда интересы Австрии того потребуют, и, в этом случае, участникам конгресса возразить было нечего. Именем трех монархов — Австрии, России и Пруссии — издан был циркуляр от 8 декабря 1820 года, которым объявлялась война «тиранской силе революции и порока». Продолжение конгресса предполагалось в январе 1821 года, в Лайбахе, и туда был приглашен король неаполитанский. После новых клятвенных подтверждений свой верности конституции, король неаполитанский получил разрешение своего парламента на поездку и явился в Лайбах, но без своего министра иностранных дел, которого Меттерних велел задержать в Гратце. С самим королем князю Меттерниху легко было договориться и ожидаемое вмешательство было возвещено его сыну, назначенному регентом в отсутствие короля. На одну минуту возмутилось оскорбленное самолюбие неаполитанского народа. В высокопарных риторических фразах клялись они совершить великие дела.

То была одна вспышка воодушевления; а между тем и с действительной силой трудно было бы одолеть такое положение. Король находился во враждебном лагере и действовал явно против своего правительства. Регент, без чести и совести, как и сам король, играл только конституционную комедию, пока это было необходимо; Сицилия была враждебна; оставалось последнее средство, которое могло еще спасти, ежели его во время употребить: это принятие французской конституции вместо несчастной испанской, или изменение конституции в духе консервативном. Либеральные понятия господствующей партии не дозволили ей пойти на такую сделку. Хорошо обученное войско не вырастает из земли, а без войска и лучшие полководцы ничего не могут сделать; потому появление в феврале 1821 года 60 000 австрийцев, под начальством генерала Фримона, скоро порешило дело. В папских владениях, при Риети, часть неаполитанского войска, под начальством генерала Пепе, почти без боя была разбита. Одно известие об этой неудаче рассеяло остальную часть, которой командовал Караскоза. Крепость Капуя сдалась, и 24 марта австрийцы (30 000 человек) вступили в Неаполь.