Кэролайн Черри - Иноземец

• Название: Иноземец
• Автор: Кэролайн Черри
• Жанр: Научная Фантастика

---

Но пайдхи не может верить в это. Пайдхи не смеет верить в эту смертельную и самую опасную из иллюзий. Ему нельзя мыслить эмоциями, он обязан существовать за их гранью.

И Чжейго, распознав, видимо, что пайдхи за гранью, отказалась отвечать ему. Она снова включила рацию и стала вызывать Банитчи, спрашивать, слышит ли он её - по-прежнему не глядя на Брена.

А Банитчи по-прежнему не отвечал.

Опять нахмурившись, хотя, возможно, уже по другой причине, Чжейго вызвала штаб и спросила, где Банитчи, знает ли кто-нибудь, где он, - но и штаб не знал.

Может, Банитчи с какой-то женщиной, подумал Брен, но решил оставить эту мысль при себе, предположив, что Чжейго и сама в состоянии до такого додуматься, если об этом вообще может идти речь. Он не знал, спит ли Чжейго с Банитчи. Он никогда не понимал до конца, какие отношения их связывают, кроме тесного и многолетнего профессионального партнерства.

Он видел, как углубляются хмурые складки на лбу Чжейго.

- Пусть кто-нибудь выяснит, где он, - сказала она в рацию.

Существовали вербальные коды; он знал это и не мог сказать наверняка, относится ли к ним ответ, который донесся до него не очень разборчиво: "Лабработа" - так ответил штаб, но Чжейго этот ответ как будто не понравился.

- Передайте ему, чтобы связался со мной, когда освободится, - сказала Чжейго с неудовольствием и после подтверждения щелкнула выключателем.

- Вы не спали прошлую ночь, - сказала она более гладким, профессиональным тоном и, избегая проволоки, открыла выходящие в сад двери, оставив закрытой решетку. - Пожалуйста, отдохните, нади Брен.

Да, он был измотан. Но он получил слишком простые ответы. И не знал, хочет ли, чтобы садовая дверь была открыта. Может, они устраивают ловушку. А он был не настроен изображать из себя спящую приманку сегодня ночью.

- Нади, - проговорил он, - вы забыли мой вопрос?

- Нет, пайдхи-чжи.

- Но отвечать не намерены.

Чжейго пригвоздила его желтым, светящимся взглядом.

- На Мосфейре задают такие вопросы?

- Всегда.

- А у нас - нет, - отрезала Чжейго и двинулась через всю комнату к дверям.

- Чжейго, скажите, что не сердитесь.

Снова тот же взгляд. Она остановилась перед смертоносным квадратом ковра, отключила его и снова посмотрела на Брена.

- Зачем задавать бессмысленные вопросы? Вы все равно не поверите никакому ответу.

Ее слова поставили его на место. Сделали чужим и заставили осторожно подбирать слова.

- Но я - земной человек, нади.

- Значит, все-таки ваш ман'тчи не с Табини?

Опасный вопрос. Смертельно опасный.

- Конечно с ним!.. Но что, если у кого-то два... два очень сильных ман'тчиин?

- Мы называем это испытанием характера, - сказала Чжейго и открыла дверь.

- Мы - тоже, нади Чжейго.

Он все-таки завладел её вниманием. Черная, широкоплечая, внушительная, она стояла на фоне светлого прямоугольника - в коридоре освещение было ярче. Стояла так, словно хотела что-то сказать.

Но тут назойливо запищала карманная рация. Чжейго лаконично поговорила со штабом, снова спросила, где Банитчи, и штаб сказал, что из лаборатории он уже ушел, но сейчас на совещании и отрывать его нельзя.

- Спасибо, - сказала она в рацию. - Передайте мое сообщение. - И, уже Брену: - Обе проволоки будут активированы. Ложитесь в постель, нади Брен. Если понадоблюсь - позовите, я буду снаружи.

- Всю ночь?

Несколько секунд тишины.

- Не выходите в сад, нанд' пайдхи. Не стойте перед дверью. Будьте благоразумны и ложитесь в постель.

Она закрыла за собой дверь. Проволока автоматически включилась - так он решил. Потому что она поднялась, когда защелкнулся замок двери.

И все это - и Чжейго, и проволока - в самом деле нужно, чтобы охранять мой сон?

И где Банитчи? И что означал этот обмен вопросами, эти разговоры о верности? Он не мог вспомнить, кто первым затронул эту тему.

* * *

Возможно, Чжейго отказалась от спора с ним - но сейчас, на краю сна, когда ему больше всего хотелось спокойствия мысли, он не был уверен даже, кто этот спор начал и кто на нем настаивал или с каким намерением. Плохо справился. Весь вечер с Банитчи, а потом с Чжейго, прошел в напряжении, на грани, как если бы...

Сейчас, когда он прокручивал в мыслях последний разговор, ему казалось, что Чжейго пыталась что-то выведать так же настойчиво, как он сам, хотела узнать что-то, все время - ловила каждую возможность, подталкивала, вызывала на разговор, была готова стерпеть обиду и самое худшее истолкование своих слов. Может быть, просто сказывалась неопытность Чжейго в общении с пайдхи - он больше имел дело с Банитчи и обычно надеялся, что Банитчи все растолкует ей. Но никак не получалось вычислить, почему Банитчи бросил его в этот вечер - ничего не приходило в голову, кроме самого очевидного ответа: что Банитчи, как старший в этой паре, был озабочен более важными для властителя делами, чем какой-то пайдхи.

И, насколько можно судить, ни я, ни Чжейго не добились в споре полного преимущества, ни один из нас не вынес из разговора ничего полезного, что можно обдумать и сделать выводы, - лишь ещё одно напоминание и мне, и ей, насколько глубока разница и какой опасностью может обернуться в любую минуту эта непреодолимая граница между атеви и людьми.

Не удалось даже донести смысл, растолковать свою точку зрения одной-единственной женщине-атева, высокообразованной, непредубежденной и имеющей все основания внимательно слушать. Как же тогда удастся передать хоть что-то какому-нибудь совету не в диалоге, а с помощью заранее подготовленных речей, как добиться лучшего понимания у народа в целом, который, после двух столетий мира, согласился: ладно, очень хорошо, что люди остаются на Мосфейре, и с недовольным ворчанием уступил - так уж и быть, пусть компьютеры имеют числа, как имеют определенные размеры столы и определенную высоту - барьеры... но, Господи, даже просто расставить мебель в комнате - это значит соблюсти правильные соотношения и соразмерения и не забыть о счастливых и несчастливых сочетаниях, благоприятных и неблагоприятных - атеви говорят агинги'ай - "счастливая числовая гармония".

Отсюда исходит красота, считают атеви. Несчастливое не может быть прекрасным. С несчастливым нельзя спорить или воздействовать доводами разума. Правильные числа должны складываться, а равное распределение даже в простом букете цветов - это выражение враждебности.

Одному Богу известно, что выразил я в этом разговоре с Чжейго такого, чего вовсе не собирался выражать...

Он разделся, он выключил свет и бросил опасливый взгляд на гардины, которые ничем не намекали на присутствие смертоносной проволоки - или таящегося убийцы. Он лег в кровать - не в том конце комнаты, свежий воздух из решетчатых дверей не доходил сюда по прямой.

И вечерний бриз был слишком слаб, чтобы сюда достать.

Он не собирался спать, пока не переменится ветер. Можно смотреть телевизор. Если телевидение работает. А это сомнительно. Если уж случалась авария, её не устраняли всю смену. Он смотрел на гардины, он пытался думать о деле, которое обсуждалось в совете... но мысли его снова и снова возвращались к этому утру, к аудиенц-залу, к Табини, объявляющему эту проклятую месть, которой Брен вовсе не хотел - определенно он не хотел такой рекламы.

И этот проклятый пистолет - перенесли они его или нет, когда двигали кровать?

Он не в силах был терпеливо лежать и гадать, нашел кто-то оружие или не нашел. Он встал и пошарил рукой под матрасом.

Пистолет был на месте. Брен медленно выдохнул, влез на кровать, опершись коленом, и нырнул под простыню. Снова лег и уставился в темнеющий потолок.

Не раз за несколько быстролетных часов сегодняшнего утра подвергал он сомнению то, что как будто бы твердо знал. Как ни близки были они с Табини в некоторых делах, он сомневался, что хоть когда-нибудь сумел заставить Табини понять что-то новое, чего Табини не узнал раньше, от предшественника Брена на посту переводчика. Он проводил лингвистические изыскания. Диссертация, которая открыла ему дорогу к должности пайдхи, была солидной работой: анализ форм группового множественного числа в диалекте атеви-раги, которым Брен по праву гордился, но не такое уж это было открытие, просто завершение этапа, и к этой работе он многое сумел прибавить с тех пор благодаря терпеливой и свободной от религиозности помощи Табини.

Но временами их совершенно не понять, ни Табини, ни Тайги и Мони, и одному Богу известно, до чего додумаешься насчет этих новых слуг - ну и мрачные физиономии! - которых навязали Банитчи и Чжейго, - но это снова будет долгий труд. А пока что попал в страшную кашу, которую сам и заварил - не улавливал нюансов и впутался в какой-то идиотизм, которого самому не понять. Так недалеко и до полного провала. А ведь ещё мечтал когда-то, что хватит таланта повторить успех первого пайдхи: тот сумел перешагнуть лингвистическую пропасть, сдвинуться с мертвой точки на уровне принципиальных понятий - да ещё в самый разгар войны...