Сергей Лукьяненко - Eurocon 2008. Спасти чужого

• Название: Eurocon 2008. Спасти чужого
• Автор: Сергей Лукьяненко
• Издательство: АСТ
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-17-05106

«Еврокон» — традиционная конференция профессионалов и любителей фантастики всей Европы. В 2008 году этот престижный форум впервые пройдет в России. Тринадцать самых популярных русских фантастов приняли предложение участвовать в проекте, посвященном этому уникальному событию. Сначала каждый из них написал рассказ на любимую читателями тему — «Убить чужого». После чего создал отповедь одному из ксенофобских текстов, со всей толерантностью пытаясь «Спасти чужого». В результате творческого соревнования авторов появился двухтомник. Одну из книг мы предлагаем вашему вниманию. Роман Валерьевич Злотников, Владимир Дмитриевич Михайлов, Евгений Юрьевич Лукин, Александр Николаевич Громов, Александр Зорич, Ирина Сергеевна Андронати, Владимир Николаевич Васильев, Алексей Юрьевич Пехов, Леонид Александрович Каганов, Олег Игоревич Дивов, Андрей Геннадьевич Лазарчук, Вадим Юрьевич Панов, Василий Головачев, Сергей Васильевич Лукьяненко

---

— Так просто? — не поверил Стас.

— Не просто. С кандидатами общались умелые люди, там шла совсем не простая болтовня. Хус думает, их обрабатывали с применением каких-то психотехник, но Чума говорит, это ерунда. Я ему верю, он все-таки готовился на психфак… Так или иначе, через месяц все кандидаты по доброй воле подали заявления в летные училища. Ну, что скажешь?

— Глупость какая-то. Ошибка, — сказал Стас. — Если человек сам не убежден, что ему надо именно в армию… Тогда лучше не пробовать даже. С нашего курса несколько ребят перевелись в гражданские вузы как раз поэтому. А ведь были из военных семей. Но не смогли. Не выдержали. Ох… Я догадался, как они узнали правду. Ну, «экспериментаторы». В училище, да?

— Точно. В училище, сам знаешь, вечная тема для разговора — как ты сюда попал. Ну, один рассказал, другой рассказал о пилоте в военкомате… История пошла гулять из уст в уста — короче, к моменту выпуска все «экспериментаторы» знали, что их в армию затащили за шкирку. Надули. А если прямо говорить — предали… Естественно, они взбесились, и бесились, как могли, каждый на свой лад. Эксперимент провалился, не успев толком начаться.

— Чудовищная глупость… — пробормотал Стас. Он примерил ситуацию на себя — и не смог. — Несчастные ребята. Потерять несколько лет жизни из-за того, что кто-то запудрил тебе мозги…

— Тебе их жаль? Мне тоже. К несчастью, в училищах их не особенно жалели. Эти ребята с самого начала выглядели не особенно военными. И, конечно, отдельные недоумки всю дорогу их травили. Попадаются, знаешь, особи со звериным нюхом на чужого. И со звериным инстинктом — затоптать в землю, унизить… Позорище. Ну, а когда выяснилось, что «экспериментаторы» и правда в армии чужаки, тут началась форменная свистопляска. Это сейчас их зовут «экспериментаторами». Потому что когда их звали «экскрементами», они сразу били в ответ. Немногие старались поддержать их. Очень немногие, к сожалению.

— Жуть… — буркнул Стас. Он припомнил обстановку в училище. Хорошая была обстановка. Но недоумки попадались. И сладить с ними можно было только ударом по морде. За что полагался карцер — без выяснения, кто прав, кто виноват. Интересно, с какой характеристикой выпустился добряк Хусаинов. С Чумаком-то все ясно.

— Некоторые отчислились сразу, едва поняв, что произошло. Но многие уже ощутили вкус к полетам и решили дотянуть до диплома, а там как бог на душу положит. Это у них талант прорезался. Уж если ты создан для неба, тебе дай только попробовать, за уши потом не оттащишь — ну, кому я это говорю… А любой военный самолет не чета гражданскому, зверь-машина. Короче говоря, остались в армии те, кто действительно полюбил летать, и летать не по-детски. Но вот армию полюбить они уже не смогли. И армия их не любит. Так, друг друга терпят через силу… Но привычка какая-то есть, жить можно, и выслуга лет идет, и жалованье серьезное. На гражданке таких полно, кстати, кто ошибся с выбором профессии, но все тянет и тянет лямку. И еще важный психологический момент: «экспериментаторы» не цепляются за армию. Они знают, что могут уйти, и жизнь на этом не кончится. Поэтому они с такой легкостью плюют на все армейские порядки, особенно на те, которые и военным-то не нравятся… Да, на всякий случай! — закончил Бобров. — То, что я тебе сейчас рассказал, это просто легенда. В армии много легенд, ты знаешь.

— Легенда, — согласился Стас. — Но неужели было сразу непонятно, что с офицерами такой номер не пройдет? Обманом вербовали только рядовых на пушечное мясо, и то очень давно. А офицер такого обращения не простит. Какой идиот придумал эту вербовку… И зачем наши согласились…

— Думаю, от безысходности рискнули. А может, решили, что самые умные. В министерстве полно менеджеров от армии, которые сапоги надевают только на строевой смотр. Им такая вербовка — с манипуляцией сознанием — могла показаться очень современной и прогрессивной… Кстати, уж если верить в легенду до конца, то конец у нее справедливый. Был слух, что гражданский, который выдумал экспериментальный набор, стал инвалидом. Катается в коляске и питается через трубочку. Ты прав: они не простили.

Стас подумал и решил, что такой исход ему нравится.

— Пух говорил, их осталось всего двое. Тоже выдумал?

— Нет, зачем же. Он просто не знает. Никто не знает, сколько их осталось. У нас в полку точно двое. Может, где-нибудь еще кто-то мучается… Чума и Хус хотя бы при серьезном деле. Им нравится быть лучшими, а лучшие — те, кто учат «Вороны». Я лучший, ты лучший… Чего смотришь? Это объективно. Был бы ты плохой, не попал бы сюда.

Стас почувствовал, что краснеет.

— В полку говорят, вы поэтому взяли «экспериментаторов» к себе под честное слово… — вдруг сорвалось у него с языка. — Потому что они хулиганы, но зато лучшие из лучших.

— Знаю, — сказал Бобров равнодушно. — Только ты не спрашивай, так ли оно на самом деле. Иногда мне кажется… Ой, неважно.

— Кто-то должен был загладить вину?

— Ишь ты, — Бобров покосился на собеседника новым взглядом, которого Стас раньше не замечал у него. — Во-первых, я не Иисус Христос. Во-вторых, такую вину ничем не загладишь. У них же обида, ни больше ни меньше, на Отечество. Нам с детства твердят, что армия России это и есть Россия. Что у военных чистые руки и горячие сердца. Что солдат ребенка не обидит… И такая вот история. Ладно, Стас, хватит об этом. Я все сказал.

Бобров выбил трубку в пепельницу и нажал кнопку «Старт». Глухо заурчал тяжелый мощный двигатель.

— И они каждый день помнят… — пробормотал Стас.

— Не каждый, — заверил Бобров. — Иногда им тут очень весело. Согласись, работа с «Вороном» — редкостное приключение. Мало кому выпадает такая удача. Будет, что вспомнить на старости лет, ты сам говорил… Ну и дурака повалять можно от души. Где ты еще так поиздеваешься над начальством, как в армии?!

— Слушайте, Пух вчера опять посулил Чумаку средство от потливости ног! Что это значит?!

— Время придет, сам узнаешь, — заявил Бобров сварливо, включая передачу. — Поехали торт пробовать. Ей-богу, выручай, а то в меня больше не лезет!

* * *

Через месяц Стас почувствовал: что-то начинает получаться. Он набрался уверенности и стал летать свободно. Раньше ему мешала постоянная боязнь совершить ошибку. Стас все время твердил себе, что надо «быть на уровне», из-за этого держался слишком настороженно, то есть скованно, и быть на уровне просто не мог. «Дыши, — говорил ему Бобров. — Я посмотрел телеметрию, ты так напрягаешься, что еле дышишь. Попробуй летать от дыхания. В следующий раз наплюй на задачу, начни делать вдох-выдох, вдох-выдох. Глубоко и спокойно. И в этом ритме танцуй над целью. Если не очень четко выполнишь задание — ерунда. Тебе важно начать дышать».

То ли это помогло, то ли просто время пришло, Стас и правда «раздышался». И полетел. Раньше его молодому «Ворону» требовалось два-три прохода, чтобы уяснить свои действия: пилот-наставник реагировал на ошибки машины слишком нервно, резко, да еще и поздно. Теперь хватало одного: стоило штурмовику сбиться или засомневаться, его мгновенно подправляла твердая спокойная рука.

Программа «каталась» все быстрее и быстрее. «Бобры» постепенно нагоняли полк. Сейчас уже не Стас тормозил звено, а только график. Им не могли дать больше полетного времени. И полигон тоже не резиновый. Да и Боброву не стоило перенапрягаться.

Стас готов был жить в машине. Он все еще обзывал пилотский отсек «душегубкой» но больше не выпадал оттуда замертво.

«Молодец. А теперь давай еще спокойнее, — сказал Бобров. — Ты вступаешь в опасный период. Это как на автомобиле: через год постоянной езды тебе кажется, что все знаешь, все умеешь и все можешь. Тут-то люди и начинают биться. Потому что начинают позволять себе лишнее. С самолетами то же самое. Гляди в оба».

Стас пообещал быть спокойнее.

«Наконец-то ты присиделся к машине, — сказал Чумак. — Совсем по-другому смотришься в воздухе. Орел практически! Теперь слушай, орел. Тебе уже хочется проявить индивидуальность, показать себя. Я даже наблюдаю потуги на личный стиль. Брось это. Потерпи годик, потом можешь выпендриваться. Летай пока как робот. Четко выполняй программу — и все. Не спеши, будь другом».

Стас пообещал быть роботом и другом.

Хусаинов подарил Стасу секретный документ, только для командного состава, — полную сводку летных происшествий за прошлый год с детальным разбором. «Я там выделил кое-что, обратите внимание. Это может напрямую касаться вас».

Стас прочел и поблагодарил.

Через неделю это и случилось.

Звено шло на цель через холмы, и Стасу показалось, что «Ворон» чересчур осторожничает, компенсируя просадку. Разница в поведении машины была едва заметна, но Стас уже чувствовал малейшие нюансы. И он успел заразиться от «Бобров» их перфекционизмом. Если можно идти чуть ниже и четче облизывать рельеф — то почему не сделать это?