Сергей Лукьяненко - Eurocon 2008. Спасти чужого

• Название: Eurocon 2008. Спасти чужого
• Автор: Сергей Лукьяненко
• Издательство: АСТ
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-17-05106

«Еврокон» — традиционная конференция профессионалов и любителей фантастики всей Европы. В 2008 году этот престижный форум впервые пройдет в России. Тринадцать самых популярных русских фантастов приняли предложение участвовать в проекте, посвященном этому уникальному событию. Сначала каждый из них написал рассказ на любимую читателями тему — «Убить чужого». После чего создал отповедь одному из ксенофобских текстов, со всей толерантностью пытаясь «Спасти чужого». В результате творческого соревнования авторов появился двухтомник. Одну из книг мы предлагаем вашему вниманию. Роман Валерьевич Злотников, Владимир Дмитриевич Михайлов, Евгений Юрьевич Лукин, Александр Николаевич Громов, Александр Зорич, Ирина Сергеевна Андронати, Владимир Николаевич Васильев, Алексей Юрьевич Пехов, Леонид Александрович Каганов, Олег Игоревич Дивов, Андрей Геннадьевич Лазарчук, Вадим Юрьевич Панов, Василий Головачев, Сергей Васильевич Лукьяненко

---

В самом крайнем случае дотяну до Базы на ионных. Долго, но куда мне торопиться? Заправлюсь — и снова в патруль.

Я еще не выздоровел, хотя понимаю это лишь умом. Чувства говорят иное: я-то как раз в порядке, а весь мир сошел с ума и сознательно действует мне на нервы. Все сумасшедшие: руководство Компании, полковник Горбань, космоид этот упрямый…

Кстати. Может ли животное сойти с ума?

Запросто. Собака может заболеть бешенством, лошадь — испугаться и понести. А космоид?

Пожалуй, надо исходить из того, что и он тоже может. Отбился от стада и прет на рожон — ну не псих ли? Максимум через полчаса «Самурай» разделается с ним. Возможно, я увижу это издали.

Если раньше чужак не разделается со мною.

— Я Тридцатый, — говорю я, чтобы полковник Горбань знал, что я пока еще человек, а не плазма и пепел. Затем умолкаю. Мне нельзя отвлекаться — противник может ожить в любое мгновение. Не настолько я наивен, чтобы верить, будто он подстрелен всерьез. Нет, он в полной боеготовности… просто выжидает…

Чего?

Не знаю. Возможно, надеется как раз на то, что я отвлекусь на секунду-другую.

Тьфу. Глупость и антропоцентризм. Я стал думать о моем противнике как о человеке. Зря я надеюсь предугадать его действия. Будь он чужим, но хотя бы разумным — могла бы получиться дуэль интеллектов. Однако всем известно, что космоиды не обладают разумом — не доросли еще.

Мой интеллект (уж какой есть) против его древних инстинктов — вот что такое наша стычка. Вряд ли чужак понимает, с кем связался. А я не имею ни малейшего понятия о его инстинктах, кроме всем известного стадного — того, который сейчас абсолютно не работает.

Задачка.

Не надо мне ее решать, вот что. Мне надо лишь продержаться… семнадцать минут, да?

Пожалуй, уже шестнадцать.

А ну-ка… Еще раз: что мне известно о повадках космоидов? Они стадные существа с развитым социальным поведением — это раз. Они проявляют агрессию лишь тогда, когда чувствуют угрозу, — это два. Они питаются релятивистскими частицами, разогнанными мощнейшими магнитными полями, и черенковским излучением — это три.

И они смертны — это четыре.

Что еще?

Пожалуй, это все. Ксенозоолог скажет больше, а еще больше выдумает, опираясь на непроверенные данные, но я не ксенозоолог. Я простой пилот. Ограниченно информированный. Да еще психически неуравновешенный.

Была, впрочем, какая-то популярная передачка…

Это лишь ощущение, не мысль. Мне кажется, что в той передаче среди пустой болтовни мелькнула фраза, очень полезная для меня сейчас… Что-то очень простое, но очень важное…

Залп!

Космоид приходит в движение, огненные сгустки летят прямо в меня. Их много. Я самонадеянно предполагал, что контузил противника, а он, оказывается, собирался с силами для внезапной и, главное, очень мощной атаки.

Верчусь ужом, выписывая «каллистянский узел». Зверская штучка, инквизиторская выдумка. Я слышу, как хрустит корпус моего кораблика.

Он выдержит. Пилот будет раздавлен перегрузкой раньше, чем корабль начнет рассыпаться. И все-таки я невольно испугался бы, сохрани я способность бояться. Но во время таких маневров мысль только одна: скорее бы это все кончилось!

Зрение восстанавливается вовремя — в последний момент я успеваю увернуться от приотставшего плазмоида. Множу миражи. Чужак сбит с толку, но это ненадолго.

Ворона — и та привыкает к огородному пугалу и перестает обращать на него внимание. Возможно, космоид глупее вороны, но намного ли?

Мои миражи приходят в движение, имитируя атаку. Я иду на ионных, присоединяюсь к арьергарду атакующих фантомов и немедленно получаю отпор. Уклоняюсь, отступаю. Я еще могу играть в эти кошки-мышки. Заодно могу сделать зарубку в памяти: космоиды используют не только пассивную, но и активную локацию. От миражей мало толку.

И тут чужак преподносит еще один сюрприз: он разделяется на основное тело и десятка полтора-два тел поменьше. Те далеко не отлетают, вьются поблизости.

Оп-па! Почкуется он, что ли?… В голове копошится мысль: а ведь до меня еще никто не видел, как размножаются космоиды. Особей малой величины — надо думать, детенышей — видели не раз, а вот за процессом их рождения понаблюдать не удалось.

И впрямь почкуется? Нашел, однако, время!

А может быть, он таким способом демонстрирует мне свое презрение: пошел ты, мол, не боюсь я тебя, мелкий комарик, не в состоянии ты помешать мне заниматься тем, чем мне хочется… Гм, вряд ли. Я опять приписываю ему человеческие эмоции. Бьюсь об заклад: презирать супостата эти животные не умеют.

Есть и еще одна гипотетическая возможность: если «детеныши» хоть в какой-то степени боеспособны, то чужак попросту обеспечивает себе численный перевес: до этого шел бой один на один, теперь же — один против эскадры.

Веселенькое дело…

Мне не страшно. Пустотой и одиночеством я лечусь от мизантропии и еще не излечился. Нет, я не хочу умирать. Я избегаю смерти, как боксер на ринге избегает получить крюк в челюсть. И если в мою голову забредает мысль о том, что с моей гибелью навеки исчезнет целая вселенная гнездящихся в моем сознании мыслей, образов и воспоминаний, то эта мысль лишь ожесточает меня. Погибнет? Да и черт с ней, невелика потеря!

И в разлаженной психике есть свои преимущества.

8

Вообще-то обученный пилот представляет некоторую ценность для Компании. Она отбирает лучший материал среди тех, кого не заграбастал себе военный флот. Мне до сих пор любопытно: почему я не подошел воякам? Оценки в училище имел приличные, экзамены сдал хорошо… Впрочем, я особенно не рвался на военную службу, хотя и не афишировал это. Наверное, мою кандидатуру отклонили за недостаточную амбициозность…

Я не в претензии. Здесь у меня больше свободы. На худой конец, из Компании можно уволиться, а с военной службы — только выйти в отставку. Почувствуйте разницу. Ну ладно, хватит об этом.

Не хочу и вспоминать о психологических испытаниях, входящих в учебную программу. Это… неприятно. Не каждый курсант выдерживал, многие срывались. Я оказался в числе тех, кто выдержал. Но ведь мы знали, а когда не знали, то догадывались: это только испытание, надо потерпеть. В жизни пилота нагрузки оказались пожиже, но ведь и жизнь длиннее теста. Любой материал рано или поздно ломается от «усталости».

Я не только взорвался и испортил отношения с неплохими в общем-то людьми. Произошло худшее: люди, работа, весь мир осточертели мне настолько, что я утратил здоровый инстинкт самосохранения. Это недопустимо. Пилот, который лишен страха, не должен летать. Патруль — вот единственное, что можно доверить озлобленному невротику, во-первых, потому что в одноместном кораблике трудно угробить кого-нибудь, кроме себя, а во-вторых, потому что на дальних задворках Солнечной системы практически ничего нет. Мириады ледяных тел — потенциальных кометных ядер — не в счет. Могут пройти годы, прежде чем в патрулируемом секторе произойдет нечто достойное внимания.

Зачем я выбрал космос? Разве на Земле хуже? Ничуть. Даже наоборот. Хотел кому-то что-то доказать? Если да, то только себе. Не слабак, мол. Ну доказал… и что?

Мы занимаемся чепухой. Открываем миры, вводим все новые области Галактики в сферу человеческого влияния. Ищем — и изредка находим — удивительное. Еще чаще ищем рентабельность. Тоже находим. Основываем колонии, возим грузы. Я десять лет их возил. На кой черт?…

Если Вселенная создала разум для познания самой себя, то я тут ни при чем. Если для преобразования, то я лишь ее инструмент, вдобавок один из самых простых. Не унизительно ли?

Восточной философии мне не хватает, вот что. Я бы успокоился на том, что поступаю мудро, следуя своему предназначению, и уж точно не сорвался бы. Инструмент?… Ну, значит, инструмент. И гордись. Будь рад, что не отброс. Вот так и существуй впредь, находя в жизни мелкие радости и даже какой-то смысл. Нравится?

Это был бы выход. Но — нет, не нравится.

9

— Тридцатый, продержитесь еще десять минут! — беспокоит эфир и мой слух полковник Горбань.

«Самурай» уже недалеко. А у нас снова пауза в боевых действиях. Вопрос в том, насколько она затянется.

Удобнее всего переключить изображение на инфракрасное и наблюдать космоида в псевдоцвете. Тело чужака — в первом приближении сплюснутый сфероид километрового поперечника, этакий чудовищный эритроцит — переливается синим и фиолетовым. Я отчетливо вижу, как по нему бегут волны — не то перистальтика, не то тремор. Шарообразные «детеныши» — желто-зеленые — вьются вокруг космоида, и у меня создается ощущение, что они не прочь воссоединиться с ним, но что-то им мешает. И вся эта картина напоминает нечто до боли знакомое…

Клушка и цыплята? Не знаю, не знаю…