Игорь Черный - Никого над нами

• Название: Никого над нами
• Автор: Игорь Черный
• Издательство: Альфа-книга
• Жанр: Боевая фантастика
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-93556-991-4

Пятнадцать авторов, составивших золотой фонд серии «Фантастический боевик», предоставили свои новые произведения к юбилейной дате — пятнадцатилетию серии.

---

Рыжий пес, засидевшийся на цепи, все не мог нарадоваться свободе. Он звонко облаял белку, задрал лапу у брошенной лисьей норы, поднял в воздух столб листьев, разгребая гнездо полевок, и теперь со свистом втягивал воздух чуткими ноздрями, наполовину уйдя головой в отрытую яму. Мальчик потянул пса за увлеченно виляющий хвост и, когда тот недоуменно оглянулся, серьезно приказал:

— Ищи гриб!

Пес вкусно чихнул, глядя на маленького хозяина умными смеющимися глазами. Из жарко дышащей пасти свисал набекрень перепачканный землей язык.

— Глупый! — важно сказал мальчик и, оглянувшись, побежал догонять ушедшего вперед отца.

Ведьмарь, не таясь, шел по деревне, и встречные торопливо ломали шапки, кланялись в пояс и шарахались к плетням, давали дорогу. Кто-то и вправду испытывал к нему благодарность, кто-то недолюбливал, а то и ненавидел, но все без исключения — боялись. Он не отвечал никому даже взглядом, прекрасно понимая, какие потом пересуды пойдут по деревне. Леся, не поднимая глаз, семенила на отшибе, но ей никого не удалось провести. Всевидящие и всеслышащие бабки уже громко передавали друг другу на глуховатое ухо, мол, нечисто у Претичей на подворье, ох, нечисто! Неспроста сиротка ихняя за ведьмарем увязалась. А чем она с неклюдом расплачиваться будет — сказ особый, тут уж бабки обменивались самыми немыслимыми догадками.

Он оглянулся. Лесины щеки горели, как два мака.

— Иди сюда, — подозвал он. — Поздно уже таиться, а пустобрехов слушать и вовсе не след.

Она послушно нагнала его, машинально протянула узкую ладошку… и тут же отдернула, хотя он вовсе не собирался брать ее за руку.

— Вот наш дом, батюшка ведьмарь!

Он мимоходом окинул взглядом недавно подновленный плетень, добротную избу с петушком над крышей, чисто выметенный двор.

— Родичи твои где?

— На ярмарку поехали. Раньше вечера не обернутся.

— Добро. Ну показывай свой сглаз…

Леся, торопливо упав на колени, пошарила под крыльцом и выудила завернутый в тряпицу залом — три ржаных стебля, скрученные по всей длине и завязанные узлом под самыми колосьями. Ведьмарь еще не прикоснулся к ним, а уже понял: в заломе нет силы. Тот, кто крутил стебли, не шептал над ними наговорных слов, замышляя дурное. Более того, стебли были сплетены уже после молочной спелости колоса, они перегнулись и потрескались, а зерна в них успели выспеть и затвердеть. Заломы же обычно ставились для сглаза урожая в начале лета, а не перед самой уборкой, что лишало залом не только силы, но и смысла.

Ведьмарь покачал головой. Похоже, Леся стала жертвой дурной шутки. Счастье еще, что только шутки. Он не сказал ей, что хранить под крыльцом настоящие заломы — зазывать беду уже в дом. Ишь, сыскала потайное местечко, дуреха.

— Ты кому-нибудь рассказывала о заломе? — спросил он.

— Жениху, — прошептала она, опуская сызнова набрякшие слезами глаза.

Пальцы бездумно отряхивали платье, перепачканное на коленях землей и мелкими щепками.

— Зря, — коротко бросил он.

— Почему? — встрепенулась она и, кажется, впервые посмотрела ему прямо в глаза.

Потому что заломы на полях обычно ставят ведьмари и ведьмы. Потому что теперь, приключись какая беда с Лесей, ее семьей и хозяйством, все шишки посыплются на него.

Он хмыкнул и, не отвечая, пошел к хлевам. Пегий кобель, посаженный на цепь у калитки, молча встал и отошел в сторону, давая ему пройти. Бестолковая курица вывернулась из-под ног и, оголтело квохча, перемахнула через плетень в огород. Леся метнулась было ее выгонять, но ведьмарь по-хозяйски сноровисто отпер хлев, и девушке ничего не оставалось, как войти туда вместе с гостем.

Коровы и овечки сейчас бродили в общем деревенском стаде где-то на пойменных лугах, и лишь больной козел недоверчиво уставился на вошедшего, на всякий случай попятившись в угол тесного закутка. Осмотр не занял много времени.

— Он отравился, но уже поправляется, — непривычно мягко сказал ведьмарь, гладя круторогого, длинномордого козла по раздутому боку. — Чемерица или зверобой, а возможно, и вороний глаз. Вечером зайдешь ко мне, я дам нужных травок.

— Да эдакой пакости на нашем лугу отродясь не росло! — вырвалось у Леси.

Ведьмарь тоже так считал, но вслух сказал:

— Значит, теперь выросло.

— Так меня сглазили? Это правда? — Она так доверчиво смотрела на него своими бездонными васильками, что ему захотелось нагрубить этой дурехе, развернуться и уйти… или прижать к себе, как испуганную кошку, приласкать, пригреть, успокоить, чувствуя, как доверчиво расслабляются под ласкающей рукой напряженные до предела жилы.

— Кому ты нужна, девка? Подшутил кто-то, а ты — сразу в рев. Меньше верь приметам, тогда и они над тобой всякую силу утратят. Авось замуж выйдешь — поумнеешь… — Ведьмарь развернулся и ушел, не оглядываясь.

Он знал, что она растерянно смотрит ему вслед, все больше отдаляясь, и злился еще больше, чем когда она увязалась за ним.

Долгожданный гриб издалека выделялся на палой желти осинника: большой, яркий, будто покрытый алой глазурью. Мальчик протянул к нему руку… и тут же отдернул, вспомнив, что белые пятнышки на шляпке, к сожалению, делают гриб несъедобным. Интересно, а если их стереть, выйдет ли из мухомора подосиновик? Пока малыш размышлял над этим серьезным вопросом, прибежал рыжий пес, которому большой хозяин строго-настрого наказал следить за маленьким. Подозрительно покрутив носом, шалопутный пес преобразился. Хвост, допрежь гордо закрученный бубликом, вытянулся струной, лапы напряглись, шерсть вздыбилась, а в мохнатом горле заклокотало злобное и вместе с тем испуганное рычание.

Мальчик наконец оторвал глаза от красивого, но, увы, вовсе никудышного гриба… и увидел нож. Длинный, охотничий, с рукояткой, оплетенной потертыми кожаными ремешками — черным и коричневым. Нож сидел глубоко в теле пня, на треть лезвия заглоченный узкой щелью, пересекавшей потемневший от дождей спил.

Пес зарычал еще громче, настороженно озираясь по сторонам. Рыжий хвост будто сам собой прижался к животу, зад просел, как у щенка, по недомыслию забредшего в будку большой злой собаки.

Мальчик схватился за нож обеими руками. Попыхтел, подергал. Влез на пень, уперся ногами, пошатал в разные стороны. Подумал — не покричать ли батьке?

И — выдернул.

Кошка подорвалась с места и зашипела, глядя сквозь стену. Острые когти, пробив тряпье, впились в некрашеные доски и сразу разжались. Пригладив шерсть, кошка презрительно сощурила желтые глаза, повертелась на месте и, определившись, мягко уронила черное тело на полку.

Ведьмарь, неспешно бредущий к дому полями, зашипел и схватился за правый висок, куда словно долбанул с размаху увесистый, тупой вороний клюв. Боль исчезла так же внезапно, как и нахлынула. Опустив руку, ведьмарь медленно, словно на звук, повернулся и уперся взглядом в дальний, аж за овражками, лес.

Теперь он знал, где искать.

Ведьмарь огляделся — на сей раз, чтобы убедиться в отсутствии ненужных зрителей. Встал поудобнее, равномерно распределив вес тела на обе ноги. Запрокинул голову, ощущая сквозь сомкнутые веки теплое касание полуденного солнца, широко распростер руки, принимая мир в объятия, сосредоточился, и миг спустя все его существо захлестнула волна безудержного, первобытного ликования. Он разом вспомнил, как это прекрасно — когда прыжок не влечет за собой падение, а в жестких пластинах перьев трепещет упругий воздух.

Последней человеческой мыслью было: «Интересно, что бы подумала Леся?..»

Вороны во второй раз за день покинули лакомую добычу. Найдя убежище на ветках, они с удивлением наблюдали, как вытягиваются лапы, укорачивается морда, уплощается грудная клетка, тает мохнатая шерсть, а из-под нее показываются обрывки одежды.

Перевоплощение не заняло много времени.

Одна за другой птицы робко спускались вниз.

Клевать человеческий труп.

Находка завораживала. Вроде не было в ней ничего особенного: потускневшее лезвие с желобком посредине, простая оплетка с притороченной петелькой, чтобы опоясать запястье, — но ребенок сразу почуял исходившую от ножа силу, исподволь перетекающую в держащие его ручонки. Первый порыв — бежать к отцу, похвалиться — быстро угас. Отец наверняка отберет лесной подарок, пообещав отдать «когда вырастешь», а там и вовсе потеряет или сыщет законного владельца. Так не годится.

Оттянув ворот рубашки, мальчик попытался спрятать нож за пазухой.

Не тут-то было.

В десяти локтях от него, хлопая крыльями, упала с неба огромная черная птица. Неуклюже подпрыгнула, сворачивая крылья. Утвердившись на земле, косо глянула на мальчика голубым глазом, неодобрительно нахохлилась и, вытянув шею, хрипло каркнула:

— Дай!

Малыш попятился, выставив вперед зажатый в обеих ручонках нож.