Александр Дюма-сын - Дама с камелиями

• Название: Дама с камелиями
• Автор: Александр Дюма-сын
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1991
• ISBN: 5-7078-0074-3

Самый известный роман французского писателя Александра Дюма-сына (перевод С. Антик) о любви, жизни и гибели знаменитой парижской куртизанки. Предваряют роман страницы из книги Андре Моруа «Три Дюма» (перевод Л. Беспаловой) и воспоминания Жюля Жанена, театрального критика, писателя, члена Французской академии, о встречах с Мари Дюплесси — прототипом героини романа (перевод С. Антик).

---

Тело было слишком изнурено болезнью и выздоровлением, чтобы допускать сильные душевные волнения, а весенняя природа, которая окружала Армана, влияла на него исцеляюще.

Он все время упорно отказывался известить родных об опасности, которой подвергался.

Однажды вечером мы засиделись у окна дольше, чем обыкновенно. Погода была чудесная, и солнце заходило в ярком багрянце. За зеленью мы не видели улицы, и только шум экипажа время от времени прерывал наш разговор.

— Приблизительно в это время года и в такой вечер я познакомился с Маргаритой, — сказал Арман, прислушиваясь к своим собственным мыслям, а не к тому, что я говорил ему.

Я ничего не ответил. Тогда он обернулся ко мне:

— Я вам должен рассказать все. Вы напишете книгу, которой, может быть, не поверят, но все-таки вам интересно будет ее написать.

— Вы мне расскажете позднее, мой друг, вы еще не совсем поправились.

— Вечер теплый, и я съел крылышко цыпленка, — сказал он, улыбаясь, — у меня нет жара, нам нечего делать, я вам расскажу все.

— Если вы так хотите, я вас слушаю.

— Это очень простая история, — добавил он, — и я расскажу все по порядку. Если вы захотите ею воспользоваться, можете ее пересказать, как вам угодно.

Вот что он поведал мне, и я почти ничего не изменил в этом трогательном рассказе.

— Да, — продолжал Арман, откинув голову на спинку своего кресла, — это случилось в такой же вечер, как сегодняшний! Я провел утро за городом, с моим другом Гастоном Р. Вечером мы вернулись в Париж и, не зная, что нам предпринять, зашли в театр «Варьете».

Во время антракта мы вышли и в коридоре встретили высокую даму, с которой мой друг раскланялся.

— Кому вы поклонились? — спросил я.

— Маргарите Готье, — ответил он.

— Она очень изменилась, я даже не узнал ее, — сказал я с волнением, причину которого вы сейчас поймете.

— Она была больна. Несчастной недолго осталось жить.

Я вспоминаю эти слова, как будто они были произнесены вчера.

Нужно заметить, мой друг, что эта девушка уже два года производила на меня странное впечатление.

Не знаю сам почему, но я бледнел, и сердце начинало усиленно биться. Один из моих друзей занимается оккультными науками, и он назвал бы то, что я испытывал, родством флюидов. Я же верю просто в то, что мне предназначено было полюбить Маргариту, и я это предчувствовал.

Она всегда производила на меня сильное впечатление.

Первый раз я увидел ее на Биржевой площади у дверей магазина, где остановилась открытая коляска. Из нее вышла дама в белом платье. Шепот восторга встретил ее появление в магазине. Что касается меня, то я стоял как вкопанный. Я видел через окно, как она выбирала что-то на прилавке. Я мог бы войти, но не решался. Я не знал, кто эта женщина, и боялся, что она догадается о причине моего появления в магазине и обидится. Я не думал, что снова увижу ее.

Она была изящно одета: муслиновое платье, все в оборках, клетчатая кашемировая шаль с каймой, вышитой золотом и шелком, шляпа итальянской соломки, на руке браслет в виде толстой золотой цепи, только что вошедшей в моду.

Она села в коляску и уехала.

Один из приказчиков магазина стоял на пороге, следя глазами за экипажем изящной покупательницы. Я подошел к нему и спросил имя этой дамы.

— Это Маргарита Готье, — ответил он.

Я не решился спросить у него ее адрес и ушел.

Воспоминание об этом видении — я не могу назвать его иначе — не исчезло у меня из головы, как и другие, прежние видения, и я повсюду искал эту белую женщину, царственно прекрасную.

Через несколько дней было большое представление в Opera Comique. Я отправился туда. И сразу увидел в ложе бельэтажа Маргариту Готье.

Мой приятель, с которым я был вместе, тоже ее узнал и указал мне на нее:

— Посмотрите, какая хорошенькая женщина!

В это время Маргарита взглянула в нашу сторону, заметила моего друга, улыбнулась ему и сделала знак зайти к ней.

— Я пойду поздороваюсь с ней, — сказал он, — и сейчас же вернусь.

Я не мог удержаться и сказал ему:

— Какой вы счастливец!

— Почему?

— Вы пойдете к этой женщине.

— Вы влюблены в нее?

— Нет, — ответил я, краснея, так как сам не знал, как определить свое чувство, — но мне бы очень хотелось с ней познакомиться.

— Пойдемте со мной, я вас представлю.

— Попросите сначала у нее позволения.

— Ну что вы, с ней нечего церемониться, идемте.

Мне было неприятно слышать то, что он говорил.

Я боялся убедиться в том, что Маргарита не заслуживала того чувства, которое я к ней испытывал.

В романе Альфонса Kappa [5] «Am Rauchen» говорится о человеке, преследовавшем однажды вечером изящную даму, в которую влюбился с первого взгляда, так она была хороша. Желание поцеловать руку этой дамы придавало ему мужества. Однако он не решался даже посмотреть на кокетливую ножку, которая выглядывала из-под приподнятого платья. В то время как он мечтал о том, что он сделает, чтобы обладать этой женщиной, она остановила его на углу улицы и предложила пойти к ней. Он отвернулся, перешел улицу и печальный возвратился домой.

Я вспомнил эту сценку и испугался, что Маргарита примет меня слишком скоро и слишком скоро подарит любовь, за которую я хотел заплатить долгим ожиданием и большими жертвами. Таковы мы, мужчины. Счастье наше, что воображение делает поэтичными наши чувства.

Если бы мне сказали: «Сегодня вы будете обладать этой женщиной, но завтра будете убиты», я бы согласился. Если бы мне сказали: «Дайте десять луидоров — и вы будете ее любовником», я бы отказался и заплакал, как ребенок, у которого поутру исчезает замок ночных сновидений.

Однако мне хотелось с ней познакомиться, а тут представлялась возможность, и, быть может, единственная, узнать, как мне следует при этом держаться.

Я еще раз попросил своего друга представить меня с ее согласия и стал бродить по коридорам, думая о том, что сейчас увижу ее и не буду знать, как себя держать в ее присутствии.

Я хотел обдумать заранее то, что скажу ей.

Любовь делает смешным.

Вскоре мой приятель вернулся.

— Она ждет нас, — сказал он.

— Она одна? — спросил я.

— С ней еще одна женщина.

— Мужчин нет?

— Нет.

— Идем.

Мой приятель направился к выходу.

— Вы не туда идете, — сказал я.

— Нужно сначала купить конфеты. Она просила меня.

Мы зашли в кондитерскую в Пассаже. Мне хотелось купить всю лавочку, и я выискивал, чем бы наполнить коробку, когда мой приятель произнес:

— Фунт засахаренного винограда.

— Она любит его?

— Она ест только эти конфеты. Послушайте, — продолжал он, когда мы вышли, — вы знаете, с кем я вас познакомлю? Не думайте, пожалуйста, что это герцогиня, это просто содержанка, самая настоящая содержанка, поэтому не стесняйтесь и говорите все, что вам взбредет в голову.

— Хорошо, хорошо, — пробормотал я.

И я шел за ним, уверяя себя, что теперь исцелюсь от своей страсти.

Когда я входил в ложу, Маргарита громко смеялась. Мне бы хотелось, чтобы она была грустной.

Мой друг представил меня. Маргарита слегка кивнула головой и спросила:

— А мои конфеты?

— Вот они.

Взяв их, она посмотрела на меня. Я опустил глаза и покраснел.

Она наклонилась к соседке, сказала ей несколько слов на ухо, и обе начали безудержно смеяться. По-видимому, я был причиной их веселья, и мое смущение от этого усилилось.

У меня была в это время любовница, очень нежная и сентиментальная, ее сентиментальность и меланхолические письма заставляли меня смеяться. Теперь только я понял, какую боль я причинял ей этим; и в продолжение пяти минут я любил ее так, как никто никогда не любил ни одной женщины.

Маргарита расправлялась с виноградом, не обращая на меня внимания.

Приятель захотел вывести меня из этого смешного положения.

— Маргарита, — начал он, — вы не должны удивляться, что господин Дюваль не произносит ни слова: вы так его ошеломили, что он не находит их.

— А мне кажется, что ваш друг пошел с вами сюда потому, что вам скучно было идти одному.

— Если бы это было так, — возразил я, — я не просил бы Эрнеста получить ваше согласие, прежде чем представить меня вам.

— Вероятно, это был лишь предлог, чтобы отсрочить неизбежную минуту.

Всякий знает по опыту, что такие девушки, как Маргарита, любят насмешничать и дразнить людей, которых они видят в первый раз, Это, вероятно, в отместку за унижения, которые они часто терпят со стороны тех, кого видят каждый день.

Чтобы им отвечать, нужно иметь навык, а его-то я не имел, к тому же представление, которое я себе составил о Маргарите, еще усиливало впечатление от ее шуток; все в этой женщине волновало меня. Я встал и произнес с дрожью в голосе, которую никак не мог скрыть:

— Если вы так думаете обо мне, сударыня, мне остается только попросить у вас извинения за свою нескромность и откланяться. Можете быть уверены, что в другой раз я не осмелюсь на это.