Виктор Доценко - Близнец Бешеного

• Название: Близнец Бешеного
• Автор: Виктор Доценко
• Издательство: Зебра Е
• Жанр: Боевик
• Год: 2006
• ISBN: 5-94663-369-4

В своём 24-ом романе знаменитый автор представляет своего нового героя Сему Пойнта, обладающего уникальными, почти сверхъестественными способностями. Его жизнь странным образом перекликается с жизнью и судьбой Бешеного — Савелия Говоркова. Он словно повторяет путь Савелия. Выдающиеся способности нового героя помогают ему противостоять вконец обнаглевшим силам зла — бандитам, зарвавшимся коррупционерам, оборотням в милицейских погонах, террористам. Но точка в этой борьбе поставлена не будет. Калейдоскоп новых захватывающих событий ожидает Сему Пойнта и читателей в следующей книге Доценко.

---

— Если полное, то Серафим, — спокойно пояснил пацан.

— Ну, вот! Другое дело, а то Сема, — повеселел учитель. — А фамилия как?

— Понайотов.

— Час от часу не легче, — усмехнулся Владимир Семёнович. — Отец болгарин, что ли?

— Не знаю, — пацан смущённо опустил глаза. — Мама сказала, что он погиб…

— А мама где? Кем работает?

— Она врачом работает… звериным…

— Ветеринаром… — поправил учитель. — Ты вот что, Серафим, приходи-ка ко мне заниматься…

— Чем заниматься? — не понял тот.

— Лёгкой атлетикой: у нас в школе секция такая есть, а я в ней — тренер, — ответил учитель. — А зовут меня Владимир Семёнович. Тебе нравится бегать, прыгать?

— Ещё как нравится! — воскликнул тот. — Во дворе я быстрее всех бегаю!

— Уже заметил, — улыбнулся учитель. — Ты даже некоторых моих ребят победил, а они постоянно тренируются.

— Если я буду тренироваться, то меня даже взрослые не догонят, — хвастливо заметил паренёк.

— Обещаешь? — хитро прищурился Владимир Семёнович.

— Зуб даю! — он приставил ноготь большого пальца к зубу и резко чиркнул по нему: так обычно дают клятву в криминальном мире. — А меня мама будет отпускать к вам на тренировки?

— Непременно: я договорюсь, — заверил учитель. — А где вы живёте?

— На Профсоюзной улице…

— Очень хорошо, ваш дом в двух кварталах от нашей спортивной площадки стоит… Рядом совсем…

— Знаю…

— Бывал там?

— Бывал… — паренёк поморщился и вдруг выпалил: — С вашими пацанами успел подра… — паренёк запнулся и попытался вывернуться, — …ну …я с ними в футбол играл…

— Понятно, — рассмеялся Доброквашин. — Не поделили что-то? — предположил он.

— А чо они… — недовольно пробурчал Серафим, но тут же снова осёкся.

Галина Ивановна его воспитала так, что он никогда и никому не должен жаловаться: «Ты должен сам разрешать свои конфликты и улаживать проблемы…»

— Ладно, не тушуйся, разберёмся! — дружелюбно подмигнул учитель.

— А я и не тушуюсь! — строптиво заметил Серафим и добавил: — Сам с ними и разберусь…

Владимиру Семёновичу понравилось то, что паренёк не стал жаловаться и готов самостоятельно постоять за себя: именно из таких целеустремлённых ребят и вырастают чемпионы.

Доброквашин много времени уделял своему любимцу, занимаясь с ним даже после тренировок. Вполне возможно, что в самом недалёком будущем Серафим действительно стал бы настоящим чемпионом, если бы его, после похорон матери, не определили в детский дом. Конечно, первое время, по инерции, Серафиму удавалось сбегать из детдома, чтобы посещать тренировки Владимира Семёновича, но эти встречи становились все реже и реже, пока совсем сошли на нет…

После материнской любви и заботы оказаться в детском доме — тяжёлая участь для одиннадцатилетнего ребёнка, но попасть ещё и в один из самых неблагополучный детских домов — настоящий кошмар!

Посудите сами: директор детдома — пьяница, заведующий столовой и его жена — повариха — воры, что, вполне естественно для детского дома, могло означать только одно — дети в нём явно не доедают.

Из восьми воспитательниц этого детского дома только у одной имелось специальное педагогическое образование, да и то среднее: педучилище, законченное с грехом пополам со средним баллом в три и два процента. И только одна из восьми воспитательниц побывала замужем, но успела развестись сразу же после того, как у неё произошёл выкидыш после очередной весёлой попойки. Вот такие «специалисты» были в том детдоме. Так что ни о каком воспитании, не говоря уж о какой-то там любви к детям, ни у одной из воспитательниц не было и в помине. Тычки, подзатыльники, ругань, перемешанная матом — вот и все воспитание.

Как говорили на городских совещаниях, вспоминая про этот детский дом: «Этот детдом, как оспенная язва. Настоящий Клондайк по взращиванию будущих преступников. Именно там готовят будущих обитателей тюрем и лагерей».

Серафим до сих пор помнит своё первое появление в жилой палате первого отряда после того, как его туда распределил директор детского дома.

В детском доме слухи распространяются быстро, и, конечно же, воспитанники едва ли не раньше воспитателей узнали не только о появлении новенького, но даже о том, что он будет жить в первом отряде.

В первом отряде были собраны воспитанники старшего возраста: от одиннадцати до пятнадцати лет. Дело в том, что этот детский дом был не очень большим и состоял из шести отрядов, по числу спальных помещений. Из которых четыре занимали девочки, распределённые по возрастным категориям, а две оставшихся палаты занимали мальчики. В одной, малышовой, были собраны дети с шести до десяти лет, остальные распределялись в первый отряд.

По существующим правилам детских домов, дети проживали в них до исполнения пятнадцати лет, после чего их трудоустраивали и выделяли место в рабочем общежитии.

Первый отряд слыл самым неблагополучным: именно из него в колонию уже попали трое воспитанников. Двое сели за грабежи и драки, а один, великовозрастный парень, по прозвищу Жека-Ухарь, сел за изнасилование воспитательницы. К тому времени ему исполнилось семнадцать лет, но он был оставлен в детском доме не из жалости, а потому, что никто не хотел брать на работу такого разгильдяя. А нет работы, никто не даст места в общежитии, вот его и держали в детском доме, пока он не был отправлен в детскую колонию за изнасилование. Он получил четыре года, и до совершеннолетия его оставили на малолетке, но через год перевели во взрослую колонию.

Дерзкое поведение Жеки-Ухаря и постоянные нарушения правил внутреннего распорядка колонии не давали даже мечтать об условно досрочном освобождении.

Наверняка, именно этот Жека-Ухарь, связавшийся с плохими ребятами с улицы, из которых едва ли не каждый побывал в местах не столь отдалённых, и насадил криминальные порядки в первом отряде.

Серафим прибыл в детский дом через полгода после того, как Жеку-Ухаря осудили. Серафим вошёл в палату первого отряда с небольшим чемоданчиком, в котором лежали несколько пар носков, две рубашки, ещё не затасканный костюмчик, да фотография, на которой Серафим был запечатлён вместе с матерью ещё в Сухуми под развесистой пальмой.

По обе стороны спальной палаты плотными рядами стояли восемнадцать железных кроватей — по девять у каждой стены — с которых на новенького были устремлены семнадцать пар любопытных глаз.

Быстро оглядев молчаливые лица будущих соседей, Серафим успел заметить две вещи: во-первых, с самой дальней кровати, стоящей у окна, на него смотрел огненно-рыжий паренёк, выглядевший несколько старше остальных воспитанников. В отличие от других ребятишек, он смотрел на вошедшего с явной насмешкой, поигрывая перочинным ножичком: большая редкость для детей того времени.

Заметив пустующую кровать справа при входе, Серафим уже хотел направится к этой пустующей кровати, как неожиданно увидел лежащее перед ним на полу вафельное полотенце. Почему-то Серафим сразу понял, что оно положено специально для него: для половой тряпки полотенце было слишком чистым.

Как поступить? Что он должен сделать: поднять его, переступить или вытереть ноги? Он вновь оглядел любопытные взгляды, взглянул на пустую кровать и заметил, что только на её спинке отсутствует полотенце: на все остальных — висят. Не долго думая, Серафим наступил на полотенце, шаркнул по нему пару раз ботинками, затем поднял его и закинул на плечо:

— Моим будет! — с улыбкой заметил он, затем громко поздоровался: — Привет, пацаны!

Никто не ответил, но все дружно повернули головы в сторону рыжего парня, лежащего у окна. Тот был в некоторой растерянности: по всей вероятности, проверка с полотенцем прошла не совсем по плану, и он явно не знал, как реагировать.

— Ты откуда такой взялся? — выдавил он наконец, глядя исподлобья на новичка.

— И что ты хочешь узнать? — спокойно спросил Серафим.

— А все! — с вызовом бросил тот.

— Воспитанные люди отвечают, если с ними здороваются, — не повышая голоса, сделал замечание новенький.

— Вы гляньте на него, пацаны! — рыжий криво усмехнулся. — Учить нас вздумал! Воспитанные пацаны сначала имя своё называют, или кликуху, а потом уже здороваются, — возразил он: в его голосе послышалось раздражение.

— Имя моё — Серафим, фамилия — Понайотов!

— Ничего себе! — присвистнул тот и вдруг рассмеялся. — Серафим — дырявый пим! Понайотов — друг койотов! — поддел рыжий.

— Сам ты — дырявый! — вспылил новенький, но взял себя в руки, спокойно подошёл к свободной кровати, бросил чемоданчик под неё, затем аккуратно повесил полотенце на спинку.

— Что ты сказал? — взвыл лежащий у окна, затем вскочил и угрожающе двинулся по проходу.

На некоторых лицах промелькнул страх, а те, кто лежал рядом с рыжим, с интересом следили за тем, что будет дальше, и только двое из них поспешили за своим вожаком.