Лев Гурский - Есть, господин президент!

• Название: Есть, господин президент!
• Автор: Лев Гурский
• Жанр: Детективная фантастика
• Год: 2008
• ISBN: 5-94117-121-8

Может ли средневековый манускрипт повлиять на исход президентских выбо—ров в России начала двадцать первого столетия? Может, если создатель древней рукописи — знаменитый алхимик, проникший в суть вещей, а сочинитель романа обо всех этих событиях в нынешней Москве — Лев Гурский, автор популярных иро—нических триллеров «Перемена мест», «Траектория копья», «Никто, кроме прези—дента» и других. Как и в предыдущих книгах Гурского, сюжет тут балансирует на грани реальности и вымысла, и неизвестно, чего больше. Как и прежде, книга насе—лена множеством эпизодических героев; прототипы большинства из них всем из—вестны, но меньшинство еще нуждается в расшифровке… Что же касается двух главных разнополых персонажей романа — специалистки по ресторанному бизне—су и ближайшего советника президента России, — то они будут с разных сторон, от страницы к странице, приближаться к разгадке. Однако главные тайны окажутся, конечно, скрыты вплоть до самого финала.

---

Фамилия ученика вызывала доверие. Было в ней что-то симпатичное. А главное, этот Хельмут поел парацельсовой стряпни и не умер. Что делает его последующее свидетельство весьма убедительным. Может, великий дока в духах и не добавлял сушеных нимф в суп-харчо.

— Ладно, — смилостивилась я. — Пусть так. Принимаем вашу гипотезу за медицинский факт. Но я все равно не понимаю, почему за этой книгой вы нагрянули к нам. Алхимик родился в Швейцарии, верно? Учился в Италии. Скончался в Австрии. Так отчего же, черт возьми, «Магнус Либер Кулинариус» надо искать в России?

— В том и дело! — повеселел Макс-Йозеф. — Я сейчас объясню. Должно быть, ответ на мой вопрос он заготовил заранее. Ариец вытащил из бокового кармана куртки какую-то бумажку, развернул ее и показал мне. Это была распечатанная на цветном принтере карта Европы, причем явно не сегодняшней. Вместо Германии, Бельгии, Голландии и еще двух-трех соседних стран я обнаружила одно пятно, раскрашенное в бледно-желтый цвет. Из самого центра пятна красным фломастером был проложен маршрут со стрелочками. Жирная красная линия, попетляв по желтому, уходила далеко на разноцветный восток.

— Поглядите вот сюда. — Кунце ткнул указательным пальцем в пятно. — В XVI веке все это еще была Священная Римская Империя. Когда Парацельс захотел отправиться в странствие, он вышел из Шватца, это в Тироле, прошел Каринтию, миновал Штирию, сделал остановку в Чехии, оттуда двинулся в Польшу… а дальше — смотрите! — на его пути должно появиться нечто вам знакомое.

Я проследила за пальцем — и точно: готические латинские буквы сами собой начали складываться в понятные мне слова. Pinsk, Witebsk, Smolensk, Wiazma, Kolomna… Ого, вот наконец и Moskau! Далеко ж ты, колобок, укатился от родных деда с бабкой. Ну прямо не колобок, а настоящий танк Гудериана.

— Впечатляет, — согласилась я. — Погулял мужик на славу. И чего его, скажите, понесло в это экзотическое турне?

Если даже сейчас привокзальные сортиры в Zwenigorod, Twer или Serpuchow оставляют желать, то я и представить боюсь, как они выглядели и пахли в эпоху Ивана Грозного! Парацельс, с его-то склочным характером и умением побрюзжать, не мог закрыть глаза (и нос) на нашу местную специфику. Воистину чудо, что он вернулся домой живым и ему не пробили черепушку еще на границе Московской области. Сказалось, видимо, наше традиционное гостеприимство. Плюс вековое почтение к иностранцам. И еще, конечно, массовое незнание немецкого языка.

— Филипп Аурелий Теофраст Бомбаст фон Гогенгейм отправился странствовать в поисках истинных, а не книжных премудростей, — высокопарно произнес Макс-Йозеф. — Он изучал натур-виссеншафт, собирал сведения из разных наук и ремесел. Во время путешествий он имел общение со знахарями, колдуньями, повитухами, поварами. Он выведывал секреты природной магии и делился своими. Зудхофф считает, что первый раздел «Магнус Либер Кулинариус» был написан мэтром в Брно, над вторым он работал в Жижице и Торопце, а третий вчерне закончил между Козельском и Медынью. Согласно Хузеру Парацельс задумал поваренную книгу всего лишь как «аргументум де узу» — практическое доказательство идеи о трансмутации четырех стихий внутри тела. «Алкиен», дух питающий, должен был влиять на мозговой желудок, а духи плоти, крови, костей — передавать образовавшиеся витальные субстанции вовне. По тем временам это весьма прогрессивная теория…

Слушая обстоятельный рассказ Макса-Иозефа, я чувствовала, что понемногу свыкаюсь с крезой средневекового чудика. Как ни крути, а трусом он не был: не побоялся один отправиться за тридевять земель — ради науки, не ради бабок. Нынче поваренные книги по серьезным поводам не пишут. Застолбить эксклюзив на рецептурку или деньжат срубить — да. Но чтобы с позиций естествознания — эдаких мастеров, кроме Окрошкина, уже не осталось. К слову, Адам Васильевич, хоть и не склочник, тоже не из самых приятных в быту людей. Тут у него и Парацельса горизонты сходятся.

— Больше всего мне нравится «мозговой желудок», — отдала я должное алхимику, когда Кунце приостановил свой ликбез и откусил от блинчика. — Очень образное выражение. Я знаю сотни людей, которым пищеварительный тракт давно и успешно заменил мозги… Да и в целом, я смотрю, книга закручена с размахом. Жаль, что пропала. В Москву, получается, он пришел с рукописью, а из Москвы ушел без? Что, потерял ее в каком-нибудь кабаке?

— Не потерял, нет. — Макс-Йозеф опять упрямо затряс своей блондинистой головой. — Не потерял. У него ее украли. Ночью, на постоялом дворе, в Китай-городе. Оба главных источника здесь едины, расходятся только в деталях. Зудхофф пишет про две его заплечные полотняные сумы. Хузер сообщает про два холщовых мешка — один с провизией и деньгами, другой с уже готовой книгой. Тот, где были деньги, не тронули, а тот, где лежал готовый манускрипт, унесли. Хузер сожалеет об утере, а фон Боденштейн считает, что, наоборот, его учителю повезло, раз воры ошиблись. Он ведь мог остаться в чужом краю без еды, без единого гроша.

Узнаю родимую Русь, подумала я. Ничего-то в ней не меняется! Своровать по-умному и то не можем. У нашего Вадика Кусина лет пять назад дома скакнуло напряжение и загорелся телек. Прибывший пожарный ухитрился спереть у Вадика «бетакамовскую» кассету с записью фильма Бергмана. Мало того, недоумевал потом Кусин, что стыренный фильм даже киноведами признается чрезмерно сложным и запутанным, так еще и похититель не сумеет его посмотреть: «бетакамовский» формат не подходит к домашнему видаку…

— Что ж, вам удалось неплохо подготовиться к поездке, — тоном великодушного экзаменатора похвалила я арийца. — Вижу, детали вы знаете, все имена помните, литературу по теме тоже освоили.

— Я изучил вопрос, — со скромным достоинством признал Макс-Йозеф. — Надеюсь, мои знания помогут в наших поисках.

И тут только до меня дошел весь идиотизм ситуации, в которую я угодила. Меня словно молнией шандарахнуло.

— Стойте! — громким шепотом завопила я. Хорошо еще, Бессараб посадил нас в закуток, частично отгороженный от зала. — Погодите! Да вы сами с дуба рухнули, на самом деле? Очнитесь! Мы с вами что, серьезно будем искать в Москве книгу, которая сгинула почти пять веков назад? Даже если ее никто не увез отсюда и она осталась в нашем городе, за прошедшее время ваш манускрипт мог тысячу раз сгореть, утонуть, сгнить, превратиться в пыль! Это же страшно подумать, как давно все было!

Пока я распиналась, Кунце спокойно подъедал с тарелки блинчики. Дождавшись, когда возмущенный пар из меня выйдет, он сказал:

— Не волнуйтесь, она здесь. Я пока не могу открыть вам, откуда, но у меня — самые точные сведения, прошу поверить мне.

Гость из Кессельштейна улыбнулся и добавил:

— В любом случае, Яна, ваш гонорар не зависит от того, заимеем мы книгу или нет. Как мы с вами обсудили в самом начале, я буду платить вам три тысячи евро в неделю, жилье и питание — не в счет. Транспорт у меня свой. Так вы согласны работать?

Я взяла с тарелки оставшуюся ягоду прожевала. По примеру арийца вытерла последним блинчиком с тарелки последнюю кляксу сиропа. Дожевала сам блинчик. И почти успокоилась. Да какая мне разница, в конце-то концов? Раз он хочет искать книгу, будем искать книгу. Хоть всю библиотеку Ивана Грозного. Мне же платят за процесс, а не результат. Срочной работы у меня сейчас все равно нет. Устрою себе каникулы с чокнутым иностранцем. Заниматься средневековым хламом за приличные деньги все же лучше, чем за копейки портить нервы, давая советы новорусским рестораторам.

— А что? — сказала я. — Согласна. Вы платите, вам и музыку заказывать. Главное, сами-то не прогорите с такими расценками. Едва ли владельцы мастерских у вас ходят в миллионерах.

— Все правильно, — подтвердил Кунце, — я не миллионер. Но когда мы разыщем «Магнус Либер Кулинариус», я им буду. Потому что мне очень хорошо за нее заплатят. Сколько бы ни запросил ее теперешний хозяин, мне потом дадут за нее еще больше.

— И кто же такой щедрый? — заинтересовалась я этим чудом природы. — Какие-нибудь пра-пра-пра-правнуки вашего Парацельса? Собирают экспонаты для музея любимого предка?

— Филипп Аурелий Теофраст Бомбаст фон Гогенгейм никогда не был женат и у него не было детей, — ответил Макс-Йозеф. — Поэтому наследников по прямой линии у него быть не может. Правда, есть потомки его непрямых наследников, и они в самом деле весьма состоятельны. Вы слышали о Фонде Пола Гогенгейма в Америке? Эти коллекционеры и меценаты покровительствуют наукам и искусствам уже лет сто. Внучатая племянница Пола, Сью Гогенгейм, на деньги Фонда открыла уже три галереи — в Барселоне, Праге и Мадрапуре. Их музей естественной истории в Бильбао считается лучшим…

— Выходит, мы с вами ищем книгу Парацельса для той семейки американских меценатов? — порадовалась я своей догадливости.