Тимоти Уилльямз - Черный август

• Название: Черный август
• Автор: Тимоти Уилльямз
• Издательство: "Мир"
• Жанр: Детектив
• Год: 1995
• ISBN: 5-03-003023-9, 0-575-05307-0

Роман современного популярного за рубежом английского писателя Тимоти Уилльямза «Черный август» – захватывающая детективная история убийства, которое расследует комиссар итальянской полиции Тротти, герой нескольких произведений Т. Уилльямза. Роман получил премию Ассоциации детективной литературы как лучшее произведение этого жанра в Европе в 1992 году.

---

Где-то ворковал голубь.

– С моей дочерью все в порядке?

– Прошлой ночью у нее были боли – часа в два утра, – и мы вызвали скорую. Было небольшое кровотечение. Но вроде бы тревога ложная. Сейчас она в больнице. У нее отдельная палата, с ней мой брат. Мама тоже там.

– Значит, ничего плохого?

– Синьор Тротти, я могу дать вам телефон. Болонья, городская больница, 423-42-53.

– 423-42-53, - повторил Тротти и левой рукой записал телефон на промокашке, которую успела ему сунуть Анна Эрманьи. – Огромное спасибо. Значит, она в норме?

– Вчера вечером она почувствовала усталость, но поужинала нормально. Ложная тревога.

– У номера есть добавочный?

– Нет, телефон прямой.

– Спасибо, – сказал Тротти, медленно опустил трубку и тут же нажал на белую кнопку.

Он посмотрел на Анну, которая сидела, сцепив пальцы, и молча ему улыбалась.

В трубке зазвучал голос телефонистки.

– Синьорина, будьте добры, Болонью, 423-42-53.

– Надеюсь, звонок не частного характера?

– Что за странная мысль? Болонья, 423-42-53.

– Мальчик или девочка, комиссар?

– Чем быстрее соедините, тем скорее узнаете.

Телефонный разговор

– Это ты, Пьоппи?

– Папа?

– Пьоппи, с тобой все в порядке?

– Откуда ты звонишь, папа?

– Я звонил тебе домой, там какой-то мужчина сказал, что ты в больнице. Мне нужно было тебе раньше позвонить. У тебя все нормально, Пьоппи? Выезжаю следующим поездом в Болонью.

– Не нужно.

– А как ребенок?

– Нет пока никакого ребенка.

– Мужчина сказал, что у тебя было кровотечение.

– Пустяки.

– Какие пустяки, если тебя забрали в больницу? Почему началось кровотечение? И когда ты собираешься рожать?

– Ложная тревога. Ну потеряла немного крови.

– Почему это началось?

– Роды должны начаться послезавтра.

– Почему ты мне не позвонила?

– Да беспокоиться правда не о чем, папа.

– Но я за тебя волнуюсь, Пьоппи.

– И напрасно. Ты должен отдыхать. Ты звонишь с озера?

– Где Нандо?

– Нандо здесь, рядом.

– Я сегодня же сажусь на поезд, Пьоппи.

– Но это глупо.

– Завтра утром я буду у тебя.

– Завтра утром даже ребенка еще не будет.

– Ты звонила матери в Америку?

– У мамы есть дела и поважнее.

– Почему ты такая упрямая, Пьоппи? Почему не хочешь, чтобы я тебе помог? Я твой отец – я хочу быть рядом с тобой.

– Да это совершенно не нужно.

– И с мальчишкой.

– С каким мальчишкой?

– С ребенком – ведь родится мальчик, надеюсь?

– Послушай, папа, приезжать тебе сюда совершенно незачем. Со мной все в порядке. Ребенок еще не родился. Я тебе завтра позвоню. На нашу виллу на озере. А ты тем временем отдыхай. Успокойся. Рядом со мной Нандо. И его мать и сестра. Со мной все нормально, клянусь тебе. Не волнуйся за меня и не беспокой понапрасну маму. Скажи ей, что я в норме. Следи за собой, папа. Чао, любимый.

– Но Пьоппи…

– Я тебя люблю, папа. Чао.

Снупи

– Чудесная девушка.

– Моя крестница.

Во рту у Майокки торчала незажженная трубка. С лукавым, ироничным изумлением он поднял брови:

– Не ври. Пьеро. – Он примостился на рабочем столе Тротти.

– Моя крестница, Анна Эрманьи, которую я не видел много лет.

– Малость для тебя молода, а, Пьеро?

– Она девушка Пизанелли – его невеста.

Майокки рассмеялся. Потом кивком показал на лежавший на столе конверт:

– Что ты думаешь?

– О фотографии?

– Ты узнал женщину, Тротти?

– Мария-Кристина Беллони.

– Ты был на вскрытии?

– Ушел с половины, когда их дядя опознал тело.

– Как Марию-Кристину?

Тротти кивнул.

– Я собирался поехать в Брони, – сказал Майокки. – Потом решил подождать тебя, думал, зайдешь. Болтался здесь до начала второго – и узнал, что труп идентифицировали как младшую сестру.

– Марию-Кристину, – кивнул Тротти.

Майокки вынул изо рта трубку и задумчиво постучал ею о ладонь.

– Что ты думаешь делать, Пьеро, ведь убили младшую сестру?

– До тех пор пока не увижу отчет Боттоне о вскрытии, ничего делать я не собираюсь.

– Но у тебя же есть какие-то соображения. Что ты обо всем этом думаешь?

– Что я думаю? – Тротти пожал плечами.

– Ну?

– Да ничего, Майокки. Ничего я не думаю. Пока ничего.

– Помочь ты мне явно не хочешь.

– Что толку думать. Мне давным-давно надо было перестать думать. Я знаю одно: моя дочь в больнице, и в любую минуту у нее может родиться ребенок. И еще – что у нее было легкое кровотечение. – Он снова пожал плечами. – О чем мне еще думать?

– О том, кто ее убил.

– Розанну никто не убивал.

– О том, кто убил ее сестру, – Майокки ткнул мундштуком трубки в сторону снимка. – Эту несчастную на фотографии.

– Послушай, – Тротти постучал себя по груди. – Я думал, что убили Розанну. Лицо было изуродовано – жутко разбито и покрыто запекшейся кровью. Я думал, что это Розанна. Дзани, которого я первым встретил на месте преступления, сказал, что это Розанна. Боатти сказал, что это Розанна. Кажется, все тогда думали, что убита Розанна. – Тротти помолчал. – Розанна Беллони не была моим близким другом, но немного я ее знаю. И все, что я в ней видел, мне нравилось. Она была добрым, хорошим человеком. И, насколько мне известно, таким осталась и поныне. Лет десять-двенадцать назад она работала директором школы, где училась эта хорошенькая девушка, которую ты только что видел, – моя крестница. Я считал, что Розанна мертва, и думал, что смогу что-то сделать. – Тротти вздохнул. – Теперь, судя по всему, она жива. Замечательно. И я очень этому рад. А вот где она, никто, похоже, не знает. Неизвестно, ни с кем она, ни куда уехала. Она посылает откуда-то из дельты По открытку, но в гостинице четыре дня не появляется. Известно только одно: она уехала оттуда с каким-то мужчиной на «фиате», зарегистрированном в Ферраре.

– Но ты ее ищешь?

– Да мне теперь вроде все равно.

– Пьеро, ты не дело говоришь.

– Я и сам знаю.

– Снупи и Лука. Эта Снупи оказалась сестрой Розанны. По фотографии видно, что эта Снупи – она же Беатриче – не кто-нибудь, а Мария-Кристина.

– Она мертва, лежит в морге.

– Тротти, в полицию позвонили утром во вторник… вызвали нас на реку. Но Снупи в это время была уже мертва. Ваши нашли ее тело ночью в понедельник.

– Ее нашел Джордже Боатти, сосед.

– Мертвые по телефону звонить не могут.

Сухой смешок:

– Уж я-то точно скоро не смогу позвонить по телефону начальнику квестуры, сдается, приятнее было бы видеть меня трупом. Я ведь звоню через блондинку на коммутаторе. – Тротти поднял на Майокки глаза. Он был бледен.

– Кто-то пытался запудрить нам мозги.

– Уйма народу пытается запудрить нам мозги. – Тротти вытащил из кармана пакетик леденцов. – Своего рода профессиональный риск. И к нему тоже привыкаешь.

– У меня сидит Лука, – сказал Майокки, покусывая мундштук трубки. Он походил на серьезного университетского профессора. – Ты ведь поговоришь с ним? – Он вытащил из кармана спичечный коробок.

Тротти развернул леденец.

– Уж коли ты тут, Пьеро, мне бы хотелось, чтобы ты с ним повидался.

– У меня нет времени, Майокки. – Тротти сунул леденец в рот. – Моя крестница – я обещал ей, что мы где-нибудь поужинаем. С ней и Пизанелли, ее женихом.

– Пьеро, мне бы очень хотелось, чтобы ты с ним поговорил.

– И вообще я собираюсь следовать советам своей дочери. Завтра отправлюсь на озеро. Потом, когда родится мальчишка, съезжу, может быть, в Болонью. Сейчас меня Пьоппи видеть не хочет. С ней муж, а я подъеду попозже. Когда самое страшное будет позади. Она, кажется, думает, что я собираюсь вмешиваться в ее жизнь, а я просто хочу ей помочь. Только бы ей было хорошо.

Майокки поднялся. Его моложавое лицо приняло холодное выражение. Он закусил мундштук нераскуренной трубки своими ровными зубами и пригладил рукой волосы.

– Я прошу тебя об одолжении, об одолжении сослуживца. О дружеской любезности.

– Пойми ты меня, Майокки.

– От всего этого дела Беллони уже смердит. Я правда думал, Пьеро, что ты единственный, кто попробует раскопать его до конца раньше Меренды.

– Меренды? – закричал вдруг Тротти. – Бога ради, не говори мне о Меренде. Меренда, Меренда, Меренда. Меня тошнит, когда я слышу о Меренде.

В маленьком кабинете неожиданно стало очень тихо.

– Сам знаешь, куда твоего Меренду лучше засунуть.

Густаво

Их дожидался молодой человек.

Кабинет у Майокки был чистым и очень удобным. Над рабочим столом висели размеченные разноцветными булавками карты города и Ломбардии. Вдоль одной стены стояли шкафы с выдвижными ящиками для бумаг. Ни одного из тех пухлых светло-коричневых досье, которые, казалось, сверху донизу заполонили всю квестуру, и в помине не было. На письменном столе – лампа, телефон (электронный, с кнопками, не требовавший подключения к коммутатору), распятие и хрустальная пепельница без малейших следов пепла.