Тимоти Уилльямз - Черный август

• Название: Черный август
• Автор: Тимоти Уилльямз
• Издательство: "Мир"
• Жанр: Детектив
• Год: 1995
• ISBN: 5-03-003023-9, 0-575-05307-0

Роман современного популярного за рубежом английского писателя Тимоти Уилльямза «Черный август» – захватывающая детективная история убийства, которое расследует комиссар итальянской полиции Тротти, герой нескольких произведений Т. Уилльямза. Роман получил премию Ассоциации детективной литературы как лучшее произведение этого жанра в Европе в 1992 году.

---

– С какой стати?

– А где Мария-Кристина?

– Из того, что она исчезла…

Тротти снова поднял руку. Мужчина с косицами внезапно остановился – животное, почуявшее затаившегося врага. От ближайшего столика его отделяло метра два. Он сделал еще один нерешительный короткий шаг и повернул назад. Он пошел по прежнему маршруту, только быстрее. Подпрыгивания в походке больше не было.

– Он что-то заподозрил? – спросил Боатти.

– Вроде бы ничего. – Тротти оторвал глаза от бинокля. – Бельтони расплачивается с долгами. – Он взглянул на Пизанелли, который, хоть и скинул наконец свою замшевую куртку, обливался потом.

– Он с кем-то встречается, – просто сказал Пизанелли.

Стоявший у входа в бар с пустым стаканом в руке африканец – «беженец» с ослепительно белыми зубами – вышел на тротуар и пошел следом за Бельтони по направлению к проституткам. На плече у него болталась кожаная сумка.

Вдоль тротуара тащился двухместный «фольксваген», в котором сидели четверо молодых людей. Один из них что-то сказал проститутке, и та ответила непристойным жестом. Проститутка была светло-коричневой. (Бразильские проститутки по большей части были мужчинами-трансвеститами).

Мужчина с косицами скрылся в дверном проеме. Целиком его в бинокль видно не было. Скоро к нему присоединился африканец.

– Заводи машину.

Сделку из автомобиля разглядеть было невозможно.

– Трогай, – хрипло прошептал Тротти.

Пизанелли включил зажигание. Сзади вцепился в сиденье Боатти.

– Мне нужен Бельтони, – сказал Тротти. – Хорошо, Пиза, но помедленней.

Автомобиль почти бесшумно заскользил по пустой площади. На полпути до улицы Триесте Тротти скомандовал: «Давай!»

Пизанелли газанул, взвизгнули колеса. Включились фары, и поток света выхватил из темноты двух мужчин. Глаза у африканца блестели под стать зубам. Бельтони инстинктивно загородился от света рукой.

Африканец повернулся и побежал.

«Ланча» атаковала бордюр тротуара. Автомобиль подпрыгнул, и на какой-то миг Пизанелли потерял над ним контроль.

Рев мотора перекрыл визг проститутки, выкрикивавшей португальские ругательства.

Пизанелли успел бросить ногу на тормоз раньше, чем машина врезалась в стену. Управляемый занос.

– Господи! – хрипло прошептал Боатти. В его белой руке по-прежнему был зажат диктофон.

Рычащая «ланча» зажала торговца наркотиками в дверном проеме. От его почти потухшей трубки поднимались в неподвижный воздух серые завитки дыма.

Продолжала визжать небритая проститутка.

Калибр 7,65

– Наручники, Пизанелли.

– Ты, мразь!

Тротти уткнул в затылок Бельтони дуло пистолета.

– Руки на стену, расставить ноги!

От Бельтони несло запахом застарелого пота и грязной одежды. Пизанелли принялся его обыскивать.

– Как тебя зовут?

– У меня ничего нет.

– Нет? Будет шутить-то.

Мало-помалу собралась нерешительная толпа из проституток и прохожих; они остановились на почтительном расстоянии от автомобиля. «Ланча» стояла поперек тротуара, ее двигатель все еще работал. В ярком свете фар, словно актеры на пустой сцене, двигались трое мужчин. Тротти нутром чувствовал молчаливую враждебность толпы. Один из трансвеститов продолжал выкрикивать бразильские ругательства.

– Как тебя зовут?

– Ты ведь знаешь, Тротти. И ты, и все ваши сволочи в квестуре.

Пизанелли сильно ударил его левой рукой и, вытащив из кармана злоумышленника пистолет калибра 7,65, присвистнул:

– Тяжелая артиллерия, комиссар.

– Где ты это взял?

– Это не мое.

– Где взял?

– Дал приятель – минут десять назад. Он не мой. Вы же меня знаете, комиссар. Вы же сами знаете, что оружия я не ношу.

– Я тебя не знаю. А то, как от тебя несет, к знакомству тоже не располагает.

– Сволочи!

– Пизанелли, надень на него наручники. Он поедет с нами. Год, а если ему повезет – шесть месяцев. Полгода его не будет на улицах – многие нам за это скажут спасибо.

– Господи, да не мой это пистолет.

– Посмотри-ка, нет ли у него в карманах какого снадобья.

– Нет у меня ничего. – Бельтони завертел головой, и на его грязном лбу заплясали косицы.

– Ничего такого, что не требовало бы дезинфекции. – У Тротти сперло дыхание. – Посмотри в ботинках.

– А что же негра-то не взяли?

– Помолчи.

– Возьмите негра, зелье у него. – В хнычащем голосе чувствовался сильный миланский акцент. Налитые кровью глаза казались неестественно большими. – У меня ничего нет. Торгует негр. Почему вы его не взяли?

Боатти все это время сидел в машине, приоткрыв заднюю дверцу и выставив одну ногу на тротуар. Его круглое лицо побледнело.

– Шевелись, Пизанелли. Посмотри у него в ботинках.

В зловонном дыхании Бельтони чувствовался запах голода, алкоголя и табака. Носков на нем не было. Из левой баскетбольной туфли Пизанелли извлек складной нож. Когда он стал обыскивать карманы джинсов, Бельтони рванулся своим худым телом назад, пытаясь увернуться.

– Сволочи!

Рывок был не очень сильным, Бельтони задел лишь голову Пизанелли.

– Оставьте меня в покое, сволочи!

Не выпуская из рук пистолет «беретта», который в кобуре носил с собой Пизанелли, Тротти ударил Бельтони по пояснице. Потом, когда тот развернулся, коленом нанес ему удар в пах.

Бельтони застонал, согнулся, и Пизанелли надел на его бледные узкие запястья наручники.

– Подонок.

Пизанелли прекратил обыск:

– Ого!

– Что?

Пизанелли взглянул на Тротти. Его возбужденное лицо было мокрым от пота. Он как-то неуверенно осклабился:

– Нашел!

В левой руке он сжимал толстую пачку банкнот в сто тысяч лир.

Ромашка

На кухонном столе, словно солдаты в черных фуражках, выстроились в длинный ряд по стойке «смирно» окурки сигарет «Муратти». В раковине лежала пара кастрюль с остатками пищи. По стенке пластикового мусорного ведра, стоявшего под раковиной, тонкой струйкой натек на пол томатный соус.

В спальне, развалясь по диагонали широкой постели, спала Ева. Сбоку горел светильник. На полу валялась пара раскрытых журналов. Жалюзи было опущено, в комнате стоял запах мускусных духов, маникюрного лака и сигаретного дыма.

Тротти вернулся на кухню и налил в кастрюлю горячей воды. Ожидая, пока вода закипит, он прибрался. Смел со стола сигаретные окурки и принялся мыть посуду.

Когда он заваривал кипятком ромашку, в дверях появилась Ева. В руке она мяла сигарету. Она нашла одну из ночных рубашек Аньезе – подарок Тротти, когда они отдыхали в Бари, – и надела ее не завязывая. Рубашка прикрывала грудь Евы, но оставляла открытым темный треугольник волос на лобке.

– А ты поздновато.

– Здесь как в хлеву.

– Я готовила тебе еду, Пьеро Тротти.

– Ты очень добра, но никакой необходимости в этом не было. – Кастрюля выскользнула у него из рук, и металлическая ручка обожгла ему пальцы. Он бросил кастрюлю в раковину, где она злобно зашипела, и к потолку поднялось облачко пара.

– Не нервничай.

– Я никогда не нервничаю, – сказал Тротти. Он отвернулся и подлил в раковину холодной воды.

– Я ждала тебя целый день. Ты мог бы позвонить, Пьеро.

Тротти не отвечал.

– Я о тебе беспокоилась.

– Я просил тебя не подходить к телефону. Звонил один мой сотрудник, и ты ответила. Не нужно было. Когда телефон звонит, не снимай трубку. Никто не должен знать, что ты здесь. – Он с грохотом домыл остальные тарелки и расставил их в сушилке. – Ради твоего же блага никто не должен знать, что ты здесь.

– В холодильнике спагетти.

Тротти перекинул через плечо полотенце, которым вытирал посуду, и повернулся к Еве.

– Ева, тебе нужно будет уехать.

Ева закурила сигарету и опустилась на один из кухонных стульев. Складки шелка свисали между ее черными гладкими ногами.

– Ты собираешься выставить меня на улицу? – Под отворотом из красного шелка на груди у нее едва различались шрамы от сигаретных ожогов.

– Тебе нельзя здесь жить, Ева. – Тротти говорил, глядя ей прямо в глаза.

– Ты выставляешь меня на улицу?

– Я никогда тебя не звал сюда, Ева.

– Куда мне идти?

– Ты можешь вернуться в Уругвай, вернуться к сыну.

– У меня нет денег. Мне нужно где-то жить.

– У меня тебе жить нельзя. Я уже старик, Ева. И ничем помочь тебе не могу.

Ева сидела, опершись локтями о пластиковую крышку стола. Она выкрасила свои густые короткие волосы в светлый тон. Корни волос остались черными. Она что-то невнятно пробормотала по-испански. Сигарету она докурила до самого фильтра.

(Боатти сказал: «За так просто никто не трахается. Женщина всегда знает, когда ты ее хочешь а всегда что-нибудь попросит за это взамен. Она разводит но и а ты раскрываешь свою чековую книжку. Или еще хуже; раскрываешь перед ней двери своего дома, свою душу, свою жизнь»).