Александр Богданов - Тектология (всеобщая организационная наука)

• Название: Тектология (всеобщая организационная наука)
• Автор: Александр Богданов
• Издательство: Экономика
• Жанр: Прочая научная литература
• Год: 1989
• ISBN: 5-282-00538-7

Во второй половине XX века интерес к идеям «Тектологии» (1913–1928) возрос в связи с развитием кибернетики. Работа интересна тем, что ряд положений и понятий, разработанных в ранках «Тектологии» («цепная связь», «принцип минимума» и др.), применим и для построения кибернетических, моделей экономических процессов и решения планово-экономических задач. Переиздание книги рассчитано на подготовленного читателя, знакомого с оценкой В. И. Ленина «Краткого курса экономической науки» (1897 г.) и критикой идеалистической системы «эмпириокритицизма», данной в работе «Материализм и эмпириокритицизм» (1908 г.).

Для научных работников.

---

Это первые, бросающиеся в глаза примеры из одной ограниченной области, в которой их можно было бы взять еще много раз больше. Но вот сопоставление другого рода: социальное хозяйство у человека и у высших насекомых. О подражании между ними, конечно, не может быть и речи. Между тем и в способах производства, и в формах сотрудничества параллелизм поражающий. Постройка сложных, расчлененных жилищ у термитов и муравьев, скотоводство у многих муравьев, которые содержат травяных тлей в виде дойного скота, — факты общеизвестные; найдены и зародыши земледелия у некоторых американских видов: выпалывание трав вокруг пригодных в пищу злаков; очень вероятно, что и у людей таково было начало земледелия. Так же вполне установлено разведение съедобных грибков внутри муравейников муравьями-листогрызами в Бразилии. Широкое сотрудничество и сложное разделение труда у социальных насекомых опять-таки всем известны; правда, там разделение труда, главным образом «физиологическое», т. е. связанное прямо со специальным устройством организма разных групп — рабочих, воинов и т. п.; но надо заметить, что и у людей первоначальное разделение труда было именно физиологическое, основанное на различии мужского и женского организма, взрослого, детского и старческого. Общий характер организации муравьев — матриархально-родовой быт; при этом мать является не руководительницей работ, не властью в своей общине, а ее живой, кровной связью; есть много оснований предполагать, что такова же была роль прародительницы в первобытных формах матриархата у людей. Наблюдаются у муравьев даже явления, аналогичные социальным человеческим порокам, в частности алкоголизм. Во многих муравейниках живут гости-жучки, Atemeles, Lomechusa и др., за которыми хозяева ухаживают и которых содержат ради того, чтобы наслаждаться какими-то приятными для них эфирными выделениями этих жучков. Результаты получаются также аналогичные тому, что у людей: частичное, а иногда и полное вырождение целых муравейников.

Таков организационно-культурный параллелизм, создавшийся при вполне самостоятельном развитии обеих сторон: можно считать несомненным, что те общие предки, от которых произошли люди и насекомые, вовсе не были социальными животными.

Еще замечательнее те совпадения, которые обнаруживаются в собственно биологической области между самыми отдаленными одна от другой, независимо создавшимися формами.

Методы размножения у высших животных и высших цветковых растений с их сложной половой раздельностью представляют огромный параллелизм, хотя можно с уверенностью сказать, что те одноклеточные протисты, от которых разошлись две ветви царства жизни, подобными методами не обладали; там, по всем данным, могла существовать лишь простая копуляция клеток одного вида. Следовательно, эта половая раздельность — способ выработки новых сочетаний жизненных свойств — развилась в обоих случаях независимо. Не менее замечателен другой, лишь недавно обнаруженный параллелизм: между нервно-мускульной системой многоклеточных организмов и аналогичным аппаратом одноклеточных — высших инфузорий — с центром, соответствующим мозгу, волоконцами-проводниками и сократительными элементами. Здесь также не может быть и речи об унаследовании от общих предков.

Отдельные отряды высших млекопитающих, как это вполне установлено, не могли произойти от соответственных групп сумчатых. Однако между теми и другими имеется поражающий параллелизм образа жизни, строения, даже физической внешности: стоит только сопоставить сумчатых волков, сумчатых грызунов, насекомоядных и т. п. с подобными же представителями высших млекопитающих.

Итак, пути стихийно-организационного творчества природы и методы сознательно-организационной работы человека, взятые по отдельности и вместе, могут и должны подлежать научному обобщению. Однако старое мышление проводило свои «непереходимые» границы не только по этой линии, но и устанавливало ряд иных различий «абсолютных», различий по существу. Одно из таких различий — между «живой» и «мертвой» природой — нам пришлось уже рассмотреть, и оказалось, что с организационной точки зрения оно вовсе не является «непереходимым», что оно есть различие только в степенях организованности. И мы видели вполне параллельные организационные сочетания по ту и другую сторону этой грани — _про;

цессм- «обмена веществ», «размножения», «восстановления нарушенной формы» в неорганическом мире и т. п. Можно привести также иные, бросающиеся в глаза иллюстрации этой основной однородности. Солнечно-планетные системы на одной ступени лестницы неорганических форм и строение атома, каким его представляет современная наука, — на другой, представляют характерно централистический тип: один, «центральный» комплекс — Солнце, положительное электрическое ядро атома — является по преимуществу определяющим для движений и соотношений других частей и целого. В царстве жизни централистический тип — один из наиболее обычных; достаточно вспомнить роль мозга в животных организмах, властителей в авторитарных общественных организациях, маток у пчел и муравьев и т. п. Другой, очень распространенный тип — соединение твердой или эластичной, но вообще механически более устойчивой оболочки с жидким, более подвижным или менее устойчивым содержимым: форма равновесия, вероятно, большинства планет вселенной или простой капли воды, в которой оболочку образует поверхностный слой с его особенными свойствами; но также форма строения, обычная для растительных и нередкая для животных клеток и для множества организмов, «одетых» наружным скелетом.

Переходя к масштабу еще более широкому, мы находим самый распространенный в природе метод сохранения или восстановления равновесий: периодические колебания или «волны». Это как бы общая модель для бесчисленных процессов неорганического мира — как непосредственно наблюдаемых, так и принимаемых наукой в силу теоретической необходимости: волны в воде, звуковые колебания воздуха, тепловые вибрации в твердых телах, электрические — световые и «невидимые», от герцевских до рентгеновских; а на другом конце вселенной «вращения» небесных тел могут быть представлены как сложные периодические колебания… Но эта модель столь же неограниченно применима и в области жизни: почти все ее процессы имеют периодически колебательный характер. Таковы пульс и дыхание, работа и отдых каждого органа, бодрствование и сон организма. Смена поколений представляет ряд накладывающихся одна на другую волн — настоящий «пульс жизни» в веках, и т. п.

Большинство философов и значительная часть психологов принимают до сих пор еще иную «непереходимую границу»:

между «материальной» и «духовной» природой, или между «физическим» и «психическим». Тут можно было бы опять предположить совершенную несводимость к единству организационных методов. Однако те же философы и психологи признают, в разной степени и под разными названиями, параллелизм психических явлений с физическими нервными процессами. Но ^параллелизм означает именно то, что связь элементов и сочетаний на одной стороне соответствует связи на другой, т. е. что имеется основное единство способов организации. Как мог бы «психический образ» — восприятие или представление — соответствовать «физическому предмету», если бы части одного не соединялись так, как части другого? И, например, тот же колебательный ритм работы и отдыха, который свойствен физическим процессам в организме, вполне параллельно обнаруживается и в психических; а часто он наблюдается для психических и там, где еще не удается наглядно констатировать его для физиологических изменений, хотя бы, положим, в виде «волн внимания». И любой продукт «духовного творчества» — научная теория, поэтическое произведение, система правовых или нравственных норм — имеет свою архитектуру, представляет расчлененную совокупность частей, выполняющих различные функции, взаимно дополняя друг друга: прин-пип организации тот же, что и для каждого физиологического организма.

Не только обывательское сознание, но и мышление большинства ученых-специалистов, сталкиваясь с глубоким сходством соотношений в самых различных, самых далеких одна от другой областях опыта, успокаивается на формуле: «это — простые аналогии, не более». Точка зрения детски-наивная; для нее вопрос исчерпывается как раз там, где выступает загадка и возникает необходимость исследования. При бесконечном богатстве материала вселенной и бесконечном разнообразии форм, откуда берутся эти настойчиво, систематически повторяющиеся и возрастающие с познанием аналогии? Признать все их простыми «случайными совпадениями» — значит внести величайший произвол в мировоззрение и даже стать в явное противоречие с теорией вероятностей. Научно возможный вывод один: действительное единство организационных методов, единство их повсюду — в психических и физических комплексах, в живой и мертвой природе, в работе стихийных сил и сознательной деятельности людей. До сих пор оно точно не устанавливалось, не исследовалось, не изучалось: не было всеобщей организационной науки. Теперь настало ее время.