Валерий Воскобойников - Татуировка

• Название: Татуировка
• Автор: Валерий Воскобойников
• Жанр: Детектив

В Париже, едва начав пресс-конференцию, умирает знаменитый художник Антон Шолохов; а потом из морга исчезает его тело. Скоро в Петербурге один за другим начинают пропадать юноши, которым он сделал татуировки. Одновременно колумбийские службы безопасности заказывают знаменитому международному суперкиллеру Брамсу тайно переправить из России в Латинскую Америку человека, называющего себя то Чеченцем, то Иваном Ивановичем. Этот человек возродил прерванные было пути распространения колумбийского героина. Загадочную личность ищут и люди «Эгиды-плюс». Далекие, казалось бы, друг от друга преступления неожиданно переплетаются и находят отражение в судьбах многих людей.

---

Василий наверняка казался многим красавчиком, так сказать, «мальчиком моей мечты», и к тому же не переставал обаятельно улыбаться.

— Какой-то убойный парень, — сказал про него Антон. — Ему бы осеменителем в женскую тюрьму… От него так и разит спермой!

— А мне он омерзителен! — ответила тогда Ника.

— Вот мы и вдвоем, Лолиточка ты наша, — сказал он, захлопывая дверь и делая шаг вперед.

— Уйдите! — попробовала она сказать грозно, одновременно туже запахивая махровую простыню, но сама почувствовала, как беспомощно прозвучал это ее приказание.

— Не-а! — И Василий обаятельно улыбнулся. — Сначала ты покажешь, что делаешь своему папику. Эклер посасываешь? Или верхом катаешься? — И он, наступая на нее, стал одновременно сбрасывать с себя джинсы. — Видишь, — показал он на огромный бугор, вздыбивший трусы, — у меня на тебя давно эрекция. Такая хорошая Лолиточка — и со старичком. Сколько он тебе платит?

Отступая, она схватила тарелку и пыталась бросить в его гадкую улыбку. Но он ловко отмел ее руку в сторону. «В случае сексуальной агрессии постарайтесь вызвать у себя рвоту и облить рвотными массами себя и мужчину», — вспомнились ей строки из какой-то женской энциклопедии. Но до этого у них дело не дошло.

Василий обхватил ее, бросил на диван и навалился всей тяжестью. Она еще пробовала выскользнуть из-под него, царапалась, кусалась, но он лишь довольно постанывал.

В это время хлопнула дверь.

— А вот и я, — прозвучал голос Антона.

Увидев его исказившееся лицо, она попыталась крикнуть, чтобы он спасал ее, но услышала лишь свой полузадушенный хрип. Антон в то же мгновение повернулся и вышел…

— Да, нехорошо получилось, — сказал Василий, поднимаясь и брезгливо морщась. — Иди подмойся. Впрочем, папик все равно на днях покидает родину.

— Подонок, сволочь, скотина! — выкрикнула она и почувствовала, что ее сейчас вырвет. Нет, чтобы раньше!

— А за скотину и схлопотать можешь, — доброжелательно пообещал Василий и стал натягивать брюки. — Ладно, держи мою визитку. Я обычно даю только платные уроки. Но тебе так и быть, по сниженному тарифу. Ко мне, знаешь, какая очередь? И еще ни одна не уходила разочарованной.

— Какой же ты мерзавец!

— Давай, давай! Ты и кусаешь приятно! Может, повторим? А то у меня опять зашевелился.

Но она уже не могла ответить. Ее вырвало прямо на ковер у дивана.

— Фу! — отвернулся он. — Вот этого я не люблю.

И он понес свое красивое благородное лицо к двери.

Если бы только можно было смыть с себя всю грязь, которую оставил на ней это подлец! За несколько минут, которые она пробыла под душем, в голове прояснилось и она бросилась одеваться. Другого не дано — Антон, конечно, в аэропорту. Он был должен поступить именно так, как некогда поступил с женой. Если она сумеет его догнать, то бросится на колени, будет целовать ему ноги, лишь бы он поверил в то, что случилось на самом деле! Только бы успеть, только бы он не улетел!

Уже в дверях ее осенила другая мысль: а что, если он ни в каком не аэропорте? Просто сидит у друзей и делится с ними своей неприятностью, хотел, мол, осчастливить одну местную лилипутку, так она даже притвориться не сумела — изменила с первым встречным! Она будет искать его в аэропорту, а он заглянет сюда за своими вещами. Но если сейчас сесть и начать искать его по знакомым, тогда уж она точно упустит парижский рейс.

И тогда на двойном листе Ника написала фломастером, крупно: «Меня изнасиловали. Ищу тебя в аэропорту. Умоляю, дождись меня тут! Люблю только тебя». Последние три слова она чуть не вымарала. Но все же оставила.

Лифт медленно полз вниз. Ника не стала его дожидаться и побежала по лестнице. Надо было делать все как можно быстрее. А главное — быстрее поймать машину.

Во дворе у входа в подвал тусовалась все та же пацанья компания. Похоже, что все они успели «поддать».

— Смотри! Та же телка идет! — обрадованно провозгласил сопливец и преградил ей дорогу. — А у нас керосин остался. Пошли, угостим.

— Мальчики, мне некогда!

— Ой, как она умеет, а! — И он передразнил: — «Мальчики, мне некогда»!

Остальные трое ее обступили со всех сторон. Но двор был пуст.

— Пойдем, пойдем, — продолжал по-доброму уговаривать ее сопливец. — Выпьем, посидим.

Мимо ворот по улице мчались машины, а она тут теряла минуты на разговор с дворовой шпаной.

— Мальчики, я взрослая женщина, — сказала она твердо. И зачем-то добавила: — Заслуженная артистка.

— Смотри, артистка! — захохотал сопливец пьяновато. А может, только разыгрывал пьяного. И он снова передразнил: — «Я взрослая женщина». — Он решительно взял ее за руку. — Пойдем. Ну, это самое, перепихнемся по разику. Группенсекс. Пробовала?

— Мальчики, я сейчас вызову милицию, и всем вам будет плохо.

Она старалась говорить как можно тверже. Но это подействовало странным образом.

— Ты чего, целка, что ли? — удивился все тот же сопливец. — Да ладно, мы тоже — люди. Правда, пацаны? — обратился он за поддержкой к своей компании. — Отсосешь и отпустим. Сосать пробовала? Чего молчишь? Тебя русским языком спрашивают: сосать пробовала?

Ее стали медленно подталкивать ко входу в подвал, темный, как беззубый рот. «Они же меня там убьют! — тоскливо подумала она. — Надругаются и убьют!»

И в этот момент во двор вошел человек.

— Помогите! — крикнула она не слишком уверенно и не слишком громко.

Но человек услышал и повернулся к ним. Мало того, это был одним из тех двенадцати парней. Вроде бы его зовут Петром. И он приходил с другим парнем, кавказской внешности.

— Помогите! — повторила она уже увереннее.

Петр остановился, узнал ее и, посмотрев на компанию сверху вниз, солидно спросил:

— Вы что, ребята?

— То ж моя сестренка, это она так — шутит! — И сопливец, жалко заулыбавшись, снова потянул Нику в подвал. — Мы играем. Она у нас — врачиха. Проводит медосмотр. Ага!

— Петя! Заберите меня отсюда быстрее, эта шпана приняла меня за свою сверстницу. И вообще, помогите мне, Петя! Мне надо быстрее в аэропорт.

— В аэропорт? — удивился Петр. На подростков он уже не смотрел, и шпана незаметно, по одному, исчезла в подвале. — Кого-то встречать?

— Я должна как можно скорей догнать Антона. А передо мной машины останавливаются редко. Меня же все за школьницу принимают!

— Так и я тоже думал, что вы школьница, — чистосердечно признался Петя. — Пойдемте быстрей, конечно, я вам помогу!

О том, что посадка на парижский рейс закончена, справочная служба объявила на четырех языках, как раз, когда они вбежали в здание аэровокзала.

— Вы ищите в очередях, а я попробую передать объявление в самолет, — предложил Петя.

Вот кто был человеком надежным. И разговаривал он с ней при этом совершенно естественно, как бы не замечая разницы в росте. Если бы у нее могли быть дети и при этом вполне здоровые, то она мечтала бы как раз о таком сыне. Он помог ей остановить машину, поторапливал водителя, а когда она завозилась с деньгами, расплатился сам.

Поперек небольшого аэропортовского зала вились очереди — сразу на несколько рейсов. Но Антона там не было. Следующий самолет на Париж улетал только вечером.

— Не приняли объявление, — сказал подошедший Петя. — А вы уверены, что он улетает сегодня?

Они попробовали узнать в кассах, но и эта информация оказалась закрытой.

— Петя, вы уезжайте, а я останусь. Буду ждать следующий рейс. Сколько вы дали водителю? — Он назвал сумму и взял деньги абсолютно естественно, без гримас и ужимок. — А это на обратную дорогу. Езжайте на такси, вы и так на меня потратили уйму времени. Спасибо вам, Петя!

— Нет уж, деньги оставьте себе. Позвольте мне получить хотя крохотную радость от доброго дела. И вообще, я вам желаю… — Он помолчал, подыскивая слова: — Чтоб все сбылось.

«Если бы!» — с тоской подумала она.

— Да! Возьмите на память! — И она протянула ему одну из трех оставшихся фотографий: двенадцать апостолов и в середине — сам Антон с распятым Христом на груди.

— Спасибо, классно все-таки получилось, — проговорил Петя, убирая фотографию в сумку, которая висела у него на плече. — Сразу видно руку большого мастера… Извините, что переспрашиваю: завтра точно ничего не будет? Я-то, собственно, шел к вам, чтобы это узнать. А то вдруг он, как неожиданно улетел, так и прилетит.

— Думаю, этого не будет уже никогда, — ответила она, имея в виду в основном себя.

Ника прождала в аэропорту не больше часа, а потом подошла к справочному окну.

— Тетенька, извините пожалуйста, вы не знаете, мой папа улетел в Париж? — спросила она, «делая девочку». — Шолохов. Антон Шолохов. У него билета не было. Он сказал, что все равно постарается улететь. Мы с мамой живем отдельно, я приехала его проводить и вот… — Ника говорила так искренне, что сама поверила в свою роль и чуть не заплакала.