Василий Звягинцев - Хлопок одной ладонью

• Название: Хлопок одной ладонью
• Автор: Василий Звягинцев
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2006
• ISBN: 5-699-18710-3, 5-699-18712-X, 5-699-18711-1

Они, наконец, сошлись – люди разных времен и реальностей, но одинаково любящие свое Отечество: Андрей Новиков, Александр Шульгин, их друзья из «Андреевского братства», офицеры Вадим Ляхов и Сергей Тарханов. В одном строю, на поле боя, потому что поодиночке им теперь никак нельзя. Угроза уничтожения мира, в котором они живут, перешла из категории философской в категорию военную. И задача теперь ставится так: выстоять, отразить агрессию, выявить и уничтожить врага. До полной и окончательной победы…

---

Но двадцать лет – это двадцать лет. Да еще каких!

Он еще раз просмотрел табличку. Редактор двухсотстраничного журнала, переполненного рекламой, – человек наверняка до невозможности занятый, да и от издателей, платящих ему сумасшедшие деньги, наверняка чересчур зависимый. В таких делах шаг вправо, шаг влево – и адью.

Эмчеэсовский генерал-полковник, да еще и заместитель министра – не та фигура, чтобы по простому звонку принять полузабытого приятеля для приватной болтовни. Конечно, если потребуется, и его достанем, но сейчас – незачем.

Чин из президентской администрации – та же статья. Не сейчас. Князь церкви (Андрей не помнил точно, относится ли митрофорный протоиерей и профессор богословия к этой категории, но звучит все равно красиво) тоже может пригодиться на каком-то этапе, но для этого нужно сначала соответствующую литературу проштудировать.

Остались двое – политолог и информациолог. То, что эта «профессия» к компьютерным технологиям не относится, понятно. Белая магия какая-то. Но звучит заманчиво. Информация, дезинформация – это нам близко.

По странному стечению обстоятельств как раз с ними у Андрея и в прежние времена отношения были наиболее простыми и, в своем роде, доверительными. Хотя чего же странного? Именно те люди, у которых за счет повышенной порядочности и склонности к эпикурейству не хватило напора или беспринципности, чтобы переть к высоким постам бульдозером, зацепились за требующие сообразительности, но не слишком обременительные занятия.

А с кого начать? От этого, между прочим, тоже кое-что зависело. Пообщавшись с первым, он волей-неволей вынужден будет воспринять, пусть в самой незначительной мере, но все же, его точку зрения на здешнюю жизнь и на второго товарища тоже. Это в философии называется бихевиоризм, теория, что не только методика и инструмент изучения влияют на исследуемый объект, но и наоборот – тоже.

Бросать монетку – пошло. Пойдем по алфавиту. Не ответит первый – обратимся к следующему в списке.

Политолог был Александровым, а информациолог аж Сысоевым. Значит, быть по сему.

– Юрий Трифонович? – осведомился Андрей, когда с той стороны провода после пятого гудка услышал недовольное: «Ну?»

И еще раз «Ну!» – теперь уже утвердительно повторил знакомый, пусть и слегка подсевший по сравнению с восемьдесят четвертым годом голос.

– А чего это ты такой невежливый? Так, на хрен, всю клиентуру растеряешь. Вдруг тебе серьезный человек с серьезными намерениями звонит. А ты – «Ну!». На конюшне воспитывался?

– Да какое твое… – начал набирать децибелы голос, и вдруг осекся. – Постой, это кто говорит? Не ты ли, Андрюха, мать твою греб-перегреб до седьмого колена в латинской транскрипции…

– А если? – вкрадчиво спросил Новиков.

– Да ты, мать-перемать, откуда, на хрен, взялся? Мы все думали, замочили тебя, на хрен, в темном переулке и труп в бетон закатали. Или рванул на Запад с концами… А ты живой, что ли, бля?! Откуда взялся, старец Федор Кузьмич долбаный? Ты вообще откуда звонишь?

Новиков не помнил, чтобы товарищ разговаривал в таком стиле. Ну, бывало, конечно, однако – в пределах, теперь же матерная составляющая далеко зашкаливала за пятьдесят процентов текста.

Может, в политологии теперь так принято?

– Я это, я. Из Москвы звоню. Заскочил вот, начал своих разыскивать. Тебя – нашел. Может, посидим где? Обменяемся, так сказать, новостями…

– Ни хера себе, новостями. За двадцать лет? А почему и нет? Посидеть? Где б нам посидеть? Ты в каком месте?

– В самом центре.

– И я недалеко. Давай через час в кабаке Домжура?

– А поприватнее если? Чтоб не было вокруг братьев по профессии? Такой, знаешь, ресторанчик с фейсконтролем, тихий, пустой, никто ничего не спрашивает и не в свои дела не лезет… Кстати, угощаю я, чтоб посторонние мысли встречу не омрачали.

Сговорились встретиться на углу Сухаревской площади, обоим добираться почти одинаково, и подходящее заведение якобы поблизости имеется.

Александрова Андрей узнал, но сделав специальное усилие для совмещения идеального образа с представшим его глазам объектом.

Пополнел друг, обзавелся полуседой бородой, щеки обрюзгли. Ну, а что вы хотите, человеку крепко за пятьдесят, и жизнь здоровой не назовешь. Хоть с психической точки зрения, хоть с диетологической. Пьет, небось, по обстановке, закусывает черт-те чем, ночами кофе глотает (как они все в молодости), по две пачки поганых сигарет в день спаливает. Да если и хороших, все равно. Работа ведь такая…

Новикову стало неудобно за свой цветущий вид, хотя он и постарался состарить себя, сколь возможно. Ирина специальными составами усугубила загар, разукрасила его щеки морщинками, трехдневную щетину, модную в определенных кругах, тоже тронули серебром, и короткую прическу окрасили в тональность «соль с перцем». Но все равно он выглядел скорее на неплохие сорок с лишним, чем на хорошие пятьдесят пять. Да и глаза выдавали, если невзначай снять очки. Хорошо еще, моросящий туман скрадывал детали и подробности.

Приобнялись традиционно, повосклицали, как водится, направились к присмотренному Андреем ресторанчику, который оказался вполне приличен по антуражу и почти пуст. Время такое. Бизнес-ланчи закончились, до вечернего разгула еще далеко.

Странно, но в личном общении Юрий употреблял нецензурную лексику не в пример реже, чем по телефону.

Торопя официантку, Александров едва дождался заказанного графинчика, тут же разлил по первой.

– Поехали. Ты не думай, я не алкаш, надраться и дома мог бы. Просто разнервничал ты меня. Полчаса уже не в себе. Ну, давай, рассказывай. Без лишних подробностей. Самую суть.

Андрей ухитрился уложить свою легенду в десять минут, потому что лишние подробности действительно могли вызвать у искушенного человека ненужные вопросы, ответить на которые было бы трудновато.

– И что, за все время ни разу в Москву не приезжал? Не могу поверить. Эмигрант – не твоя роль.

– Приезжал несколько раз. И в Питер тоже. У меня там дела только раскручивались, да и по миру поболтаться захотелось, когда деньги появились, а здесь по большому счету мне особо делать нечего было. Что не звонил – так сам помнишь, какие тогда времена и настрои были…

Тут Андрей просто сыграл на самой примитивной психологии. Ну, не знал он этих времен в деталях и подробностях, как Юрий, на своей спине и шкуре их испытавший и переживший. Но и одного вечера девяносто первого хватило, чтобы спроецировать собственные ощущения на мировосприятие друга, стократно их при этом усилив.

Получилось, в общем-то.

– Ясно, гражданин мира. У нас таких много оказалось. При коммунистах рубахи рвали за Свободную Россию, а как слиняли – по херу им и свобода, и Россия. Кто на гастроли заезжает время от времени, уму-разуму нас учить, а кто и нет. «На Васильевский остров я приду умирать!»[37]. Ага, ждите…

– Это не про меня. Я теми делами не занимался. Просто, когда меня в загранку перестали выпускать соб– и спецкором, я слегка обиделся. Мать, думаю, вашу! Я на вас пахал со всей душой и талантом, вам бы мои корреспонденции в кружке политпроса при Политбюро изучать и конспектировать, глядишь, кое-что и поняли бы в «теории освободительных движений», пару миллиардиков для народа сэкономили бы…

Здесь Новиков говорил чистую правду. Он на самом деле откровенно писал из Центральной Америки о реальном смысле борьбы тогдашних сандинистов и сапатистов и, в меру информированности, куда деваются бесконечные миллионы «интернациональной и братской помощи». Кое-что из его материалов попадало в «синий» и даже «белый» ТАСС[38], но чаще слишком молодой и слишком настырный корреспондент начальство просто раздражал.

Как однажды выразился Сталин в адрес Михаила Кольцова[39], «нам в Испании журналисты нужны, а не „теневые послы“.

В случае Новикова до расстрела дело не дошло, но при первом же «проколе» его отозвали.

– А тут у меня случай подвернулся, через Минрыбхоз сходить на полгода в океан, живописать трудовые будни добытчиков минтая и сайры. Штампик невыездного мне в дело поставить не удосужились, только из клана международников исторгли, так что все обошлось тип-топ. Ну и при первом же заходе на Ньюфаундленд я слинял. Дальше, как обычно.

С полчаса они выпивали, закусывали, Юрий рассказывал о своей здешней жизни.

– Нет, ну ты как хочешь… Сидим вот с тобой и как вчера расстались! Тут катаклизмы геологические, Союза нет, советской власти нет, вообще чуть не полжизни – коту под хвост, а вот сидим, водку пьем, и, если по сторонам не смотреть, – что было, то и есть!

Нет, я тоже не жалуюсь. При деле, не бедствую. А так, как ты, – не смог бы. На Западе я тоже бывал, и по грантам, и так. Не по мне. Тупо все, скучно. Тебе, значит, в кайф. Ты вон и выглядишь, как пацан. Не знал бы, что ровесники, не поверил бы. Правда, у меня дед и в семьдесят по бабам ходил, по пьяни для забавы через забор прыгал, а тут… – Он грустно шлепнул себя по прилично свешивающемуся через ремень животу, пригорюнился ненадолго.