Андрей Егоров - Путешествие Черного Жака

• Название: Путешествие Черного Жака
• Автор: Андрей Егоров
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2002
• ISBN: 5-93556-222-7

Над ним не властно время, перед ним отступают силы природы, он – величайший магистр радужного спектра Черный Властелин.

Так прозвали его кочевники юга и граждане Паквилона, великого города бескрайних равнин севера. В беспамятстве своем был он развратен и невоздержан, использовал волшебный дар не по назначению – соблазнял женщин и увлекался азартными играми. Но темные боги вели его, направляли его стопы, и был ему предначертан путь на трон Темного Властителя мира.

---

Кучу забракованных тряпок «пророка» я свалил на столе. Когда Перен проснется и решит отправиться в путь, одежда ему пригодится. Потом я на сытый желудок выпил два бокала холодного вина. На ночь я убирал его в погреб, поближе к мертвецам, чтобы их скованные холодом тела придали больше вкуса моему утреннему напитку…

Теперь меня ждали новые свершения и подвиги в славном Катаре. Я уже совсем было собрался выйти из избушки, когда мой врожденный инстинкт заставил напоследок выглянуть в окно. От изумления я вскрикнул: напротив дома стоял Латуний Четырнерий. Или его двойник, потому что «милейшего пророка» я похоронил в погребе на железном крюке. Сходство было настолько разительным, что я даже полез вниз, чтобы проверить, не исчезла ли насаженная на крюк гигантская тушка. Но людоед был на месте. Висел себе, свесив ручки по бокам туловища, и за ночь успел хорошенько промерзнуть, лицо его после смерти сделалось гладким и слегка поблескивало – кристаллизовалось.

Незнакомец, подозрительно напоминавший уничтоженного Цизерания Латуния Четырнерия, с недоумением вертел в руках гонг, к которому ранее был привешен молоточек, и, похоже, не мог взять в толк, куда он подевался. У ног массивного бородача я заметил большой холщовый мешок. Что-то бесформенное лежало внутри, в нескольких местах изгибы выдавали очертания человеческого тела. Брат-близнец, или кто он там ему был (черт дери его за ногу!), поводил в воздухе немаленьким своим носом и, могу поспорить, нашептывал: «Кажется, человеческим духом попахивает». Наконец он решительно толкнул калитку, а мешок оставил рядом с заборчиком. Лицо его выражало удивление: наверное, ему никогда еще не доводилось встречать что-либо необычное в этой спокойной местности, уютном мирке двух братцев-людоедов.

С этими любителями полакомиться человеческой плотью следовало держать ухо востро. Я осознал это, когда бородатый здоровяк сделал несколько шагов по направлению к дому и внезапно исчез. Только что он шел по гравийной дорожке и вдруг пропал.

В подобных обстоятельствах медлить не приходится. Я распахнул дверь и помчался к месту исчезновения. Причина того, что он так ловко скрылся от меня, отыскалась мгновенно: в можжевеловых кустах скрывался отвесный темный лаз, куда легко мог впрыгнуть даже такой грузный бородач. Такого проворства никто, конечно же, не мог ожидать от толстяка, но, видно, у него было ценнейшее врожденное или приобретенное качество – чутье на смертельную опасность, после чего все рефлексы его большого тела обострялись. В данном конкретном случае он почувствовал самую смертельную из опасностей – меня. Где теперь должен был вынырнуть уродливый братец Латуния, оставалось любопытнейшей загадкой. Он мог в любой момент оказаться у меня за спиной, а мог выбраться несколькими милями севернее и отправиться восвояси.

Я бегом проделал путь обратно к дому, тщательно запер за собой дверь, придвинул к ней стол, не считаясь с Переном по прозвищу Давай, облокотившимся на него. Он скатился на пол, где и остался лежать, причмокивая губами – сон его сегодня стал более здоровым, чем накануне. За воротом едва заметно шевелилась жаба, что меня повеселило бы, быть может, но не в данных обстоятельствах. Сейчас я испытывал сильнейшее напряжение.

Я стал прислушиваться и уловил едва различимое шарканье, доносившееся из погреба. Либо это крыса, либо мой новый приятель. Я не дал ему возможности самому заявить о своем появлении и распахнул крышку подпола. Почти сразу же он пронзительно закричал. Должно быть, хлынувший вместе с моим появлением свет позволил ему рассмотреть Латуния Цизерания Четырнерия, подвешенного на крюк.

Судя по всему, они с братом были очень близки, потому что он не стал ожидать меня внизу, что было бы с его стороны гораздо разумнее, а прыгнул на меня из темноты, но не застал врасплох. С кем, с кем, а с разъяренным людоедом один на один я мог справиться почти без усилий. Поэтому, когда он ринулся на меня, дорогу ему преградил знак, ощерившийся острыми шипами, вроде того, который я применил когда-то против одного из грабителей в городке, где нам удалось здорово покутить с Ракрутом де Миртом…

Когда через несколько минут я вернулся с зажженной свечой, он был все еще жив. Жестокая штука эти знаки – никогда не убивают жертву до смерти. Знак растворился, бородач лежал на каменном полу и слепо шарил большими ладонями вокруг себя. Он издавал булькающие звуки пробитым горлом. Большие бордовые пузыри вздувались там и лопались. Я прервал его мучения, уронив с небольшой высоты ему на голову огненную глыбу. Череп размозжило.

А я принялся внимательно изучать погреб.

Не знаю, как я мог в первый раз не заметить подземный ход. Он был замаскирован обычным грубо сделанным дощатым щитом, заледеневшим с одной стороны. Когда несчастный двойник Четырнерия проник в эти стены, щит он отбросил. Я прошел со свечой тот же путь, что и он, и выбрался наружу рядом с гравийной дорожкой, испачкав одежду, с которой уже успел свыкнуться. Все бы ничего, но можжевеловый куст разодрал мои бордовые штаны с бело-голубыми цветами. Надо же, а ведь они выглядели совсем как новые, хотя уже были у людоеда в употреблении. Я стал сильно переживать из-за своей глупости: надо же было забраться в абсолютно пустой подземный ход и ползти по нему в надежде обнаружить что-нибудь стоящее. А теперь я снова без штанов.

Потом я вспомнил про мешок, стоявший у калитки, и поспешил туда, чтобы посмотреть на его содержимое. В мешке оказался мертвый монах в удобной рясе, она была сшита из серой плотной и теплой ткани. В рясе даже имелось несколько карманов. В одном из них я обнаружил подробную карту местности с обозначением ближайших населенных пунктов, как крупных, так и совсем небольших. К карте прилагалось письмо. Его автор избрал адресатом высокопоставленное лицо в просвещенной Миратре, которому надлежало принять брата Жарреро с почестями и препроводить его на богословский диспут, бывший целью его путешествия. Здраво рассудив, что ничто в этом мире не происходит просто так, я облачился в рясу умершего монаха, взял письмо и карту и двинулся прочь от жилища двух убитых братьев-людоедов. Больше меня ничто не могло задержать в этом мрачном месте. Единственное, что я сделал напоследок, это положил в дорожную сумку немного провизии и перекинул ее через плечо.

Дорога начиналась сразу за домом. Она огибала кусты и устремлялась на северо-запад, теряясь в лесу. На всякий случай я прислушался, не доносятся ли из чащи причитания и стоны дроф, и, когда убедился, что воплей и перешептываний не слышно, быстро пошел по тропинке.

Несмотря на то что я руководствовался картой и все время сверял направление движения по случайным ориентирам, вскоре я понял, что заблудился. Только что я топал по четко прорисованным местам – и вдруг мне стало ясно, что на карте изображена совсем другая местность и до нее еще необходимо добраться, чтобы сориентироваться. Как горемычного брата Жарреро занесло так далеко?! Впрочем, я тоже блуждал в этом проклятом лесу уже очень давно. Лес был как будто заколдован, он заставлял путника сбиваться с дороги, направлял его в непроходимые дебри.

Доверять словам людоеда о том, что до Катара рукой подать, по вполне понятным причинам не следовало. Единственное, что я мог сделать в этой ситуации, это продолжать двигаться в одном и том же направлении. Логично было бы предположить, что рано или поздно я выберусь к какому-нибудь городу.

Скоро тропинка стала разветвляться. Потом я понял, что иду по звериной тропке, попробовал вернуться, но вскоре исчезла даже тропка. Лес словно издевался надо мной. Я стал яростно ругаться и проклинать несправедливость судьбы, столь неблагосклонной ко мне. Еще несколько часов я бесцельно блуждал в поисках тропинки, а потом продолжил движение на северо-запад. По крайней мере, направляясь туда, я удалялся от дроф. Уже одно это обстоятельство указывало на правильность выбора направления.

В рясе монаха мне было тепло и уютно. Эти служители бога, хотя и утверждают, что ради своей веры готовы поступиться многим и претерпеть любые муки при жизни, на самом деле очень любят комфорт и удобство.

Кошмар пятый КУЛЬТ СВЯТОЙ БЕВЬЕВЫ

Психея стала оживать, и едва сквозившая мысль начала мало-помалу облекаться в видимое тело… Богиня! О мой бог, у богини была голова насекомого…

Н. В. Гоголь. Портрет

К шести часам следующего дня кущи наконец расступились. К этому времени я был зол отчаянно, ибо шел всю долгую ночь и весь непомерно жаркий день. Карта покойного брата Жарреро так и не давала мне возможности воспользоваться ею и выбраться к людям – изображенная на ней местность была где-то далеко. К тому же в этих широтах с погодой, будь она неладна, творилось нечто невообразимое – с неба все время сыпал мелкий и противный дождь, под ногами хлюпало, к тому же серые, быстро бегущие по небу облака плохо скрывали жаркое солнце, старательно испарявшее во мне остатки влаги…