Владимир Лещенко - Торнан-варвар и жезл Тиамат

• Название: Торнан-варвар и жезл Тиамат
• Автор: Владимир Лещенко
• Жанр: Героическая фантастика

Он – Торнан, хотя иногда его зовут просто – варвар. Опасный для врагов и верный друзьям. Храбрый и сильный, как медведь из лесов его далекой северной родины. Великодушный, как бог грома, которому поклоняется. На этот раз в компании воинственной амазонки и шамана с далеких океанских островов он отправляется на поиски величайшей реликвии этого мира – жезла богини Тиамат, необходимого для отражения начавшегося натиска сил Тьмы. Ему предстоит преодолеть дикие леса и неприступные горные хребты, бурные моря и пустыни. Его ожидают сражения с разбойниками и чудовищами, тюремные подвалы и застенки инквизиции. Сумеет ли он добыть священное сокровище? И так ли чисты намерения тех, кто посылает его в это опасное путешествие?

---

– Это не на моем острове, – отрезал Чикко, почему-то помрачнев. – Это на Сайбалле и на Оукке – на главных островах. А у меня на Эсселе и гор-то не было.

Марисса, потеряв интерес к разговору, принялась переворачивать вещи – чтоб лучше просохло, по ходу дела отряхивая от налипшего песка.

А Торнан посмотрел туда, где были сложены пояса – его и Чикко, и куртка воительницы, из-под которой торчали рукояти скимитара и фалькатты. В поясах были деньги, выданные на дорогу. Пятьдесят серебряных в кармане его пояса. Каймов семь разменной медью в мошне у фомора. Десяток золотых, как неприкосновенный запас, зашитых в портупею, на которой висели клинки.

Было еще кое-что. В обшлага куртки и в пояс Мариссы были спрятаны небольшие квадратики пергамента, густо заполненные разноцветными чернилами, украшенные штемпелями, да еще оснащенные тайными знаками – векселя, выписанные на самые разные торговые дома и меняльные конторы по всему их возможному маршруту. Еще несколько таких же были в наглухо закрытом деревянном пенале, вместе с посольской грамотой и рекомендательными письмами к трем монархам – у соборного Коргианского храма были большие связи.

Да, скажите на милость, как изменились времена!

В прежние годы, если верить преданиям, пускались в странствие витязи да богатыри с полной торбой овса для коня да добрым мечом. Но чтобы кто-то отправился спасать мир с пачкой векселей в суме – такого что-то слышать не приходилось.

А ведь квадратики эти, покрытые чернильными строчками, которые во всей Логрии разберет хорошо если каждый тридцатый житель – штука довольно удобная. Красть их куда труднее, чем кошель с золотом, ведь не на виду они, да и смысла воровать нет. Потому как есть в этих векселях всякие тайные штучки, вроде написанных невидимыми чернилами слов да незаметных непосвященному знаков, спрятанных среди писарских завитушек, да паролей, которые надлежит сказать тому, кто эти пергаменты к оплате предъявит. А если не скажет он те слова, или окажется поименовано тайнописью, к примеру, что векселя выписаны на толстого старого купца, а принес их молодой громила вида некупеческого, или еще что-то не совпадет… Поведет тогда хозяин конторы бровью, выскочат из тайных дверей слуги, для этого и нанятые, да повяжут гостя незваного.

И хорошо, если страже потом передадут. А то ведь сволокут в подвал да станут спрашивать огнем да кнутом – откуда взял да где хозяина прикопал?

Все, что касается векселей и прочего, с деньгами связанного, Торнану не доверили – ими занималась Марисса, у которой и были все тайные ключи и ходы к ростовщикам и храмовым казначеям. Он даже не знал, сколько им выделено на весь путь в звонкой монете.

И правильно – Торнан на месте жрецов тоже не доверил бы золото какому-то чужеземному головорезу.

– Торнан, слушай, а норглинги действительно такие сильные бойцы, как говорят? – В амазонке взыграл, видать, профессиональный интерес. За прошедшие дни пути он несколько раз рассказывал о службе в Страже Севера, но особого разговора как-то не получалось. И вот Торнан задумался – как ей получше объяснить положение дел?

– Скажу так: во всем моем манипуле бой один на один против норглинга выиграло бы человек пять или шесть, считая меня. Ежели взять десяток против десятка – то тут уже дедушка надвое скажет, то ли они нас, то ли мы их. Правда, троих-четверых наших положить придется, это точно. Сотня против сотни – ну, тут норглингам конец однозначно, хотя на четверть и наших убавится. А вот если мой манипул да на дружину любого эрла – хоть даже самого Ро Серебряного, или Игарра Черного, – то и потеряем немного, и победу добудем. Так что карьеру в Страже Севера делать просто – воюй да живым оставайся, и до капитана дослужишься без помех.

– Слушай, а вот у вас, антов – ну, в твоих родных краях, – с норглингами как? Сильно они вас прижимают, должно быть? – осведомилась Марисса.

– У нас с ними почти мир.

– Мир? С норглингами? – одновременно высказали удивление его спутники.

– Ну, можно сказать, что мир. Понимаете, в чем штука, – пояснил Торнан, – во-первых, мы не так богато живем, как в Логрии, и взять у нас особенно нечего. В смысле, золота и серебра у нас не много. Меха, хлеб, мед с воском – это есть, но это ведь еще и взять надо, а потом продать. А из них купцы поганые. Опять же реки у нас не то что здесь: мелкие, порожистые, с отмелями да перекатами. Берега лесами заросли. Вот, допустим, сунется к нам эрл какой-нибудь на своем драккаре, а лучше на пяти. Ну и что? Далеко ли уплывет? Пустят на него где-нибудь на повороте десяток лодок горящих, а пока он уворачиваться будет – с берега стрелами огненными пожгут или из катапульт горшками со смолой забросают. Так что с этими у нас мир. Вот борандийцы досаждают, это бывает – особенно оленные.

– Так борандийцы вроде вообще дикари! – удивилась Марисса не меньше, чем услышав про мир с обитателями Драконьего полуострова.

– Это лучшие лучники, которых я знаю, – припечатал Торнан. – И не все равно, какая стрела тебя проткнет – с костяным наконечником или с булатным?! Да к тому же гордые они и злые: договориться с ними, почитай, невозможно. С темными борандийцами еще так-сяк, а со светлыми – проще сразу утопиться. Они, видишь ли, считают себя потомками каких-то там Первоживущих, которые жили по тысяче лет и строили дворцы из золота. Это теперь, мол, только меткость от предков осталась, а прежде чародеями они были великими и божьими любимчиками, даже звери сами к ним приходили, чтоб те на обед их зажарили, – он добродушно рассмеялся.

– Я вообще-то тоже могу зверей приманивать, – пожал плечами Чикко, – но любимчиком богов себя не почитаю.

– Ты у нас скромник известный, – согласилась Марисса.

– Приятно услышать похвалу из твоих уст! – не остался Чикко в долгу.

Привал окончился, и они вновь продолжили путь.

* * *

Кони трусили рысцой. Справа и слева от них ползла архатисто-черная зубчатая полоса ельника, а в просветах между ними, где пролегали долины, далекой завесой светлели холмы. Потом дорога сузилась, пошла берегом мутно-зеленого ручья и привела под сень вековых, замшелых елей. Почти с каждого дерева свисали гирлянды мха, похожие на бороду лешего.

Теперь дорога петляла меж стволов. Чикко ехал позади и время от времени пытался что-то напевать. Пахло медом и смолой.

Только к полудню увидели они одинокую хибарку из нетесаного камня, стоявшую на высоком берегу ручья, который здесь разливался в порядочную речку. Потом они пересекли увал. Пришлось еще долго подниматься по извилистой тропе; кони всхрапывали, и Торнан, поглядев вниз, увидел, что темные ели тонут в сизой дымке.

Выехали наконец на самый высокий гребень и оттуда начали спускаться вместе с солнцем в долину. Отсюда, с вершины холма, открывался замечательный вид. Приятно округлые пологие холмы, покрытые старым дремучим лесом. Среди холмов извивалась река Арана, несшая свои воды в Дугрское озеро. За рекой холмы постепенно повышались, переходя в предгорья. Слева, во весь горизонт с запада на восток тянулись горы – Серый хребет, младший брат великого Рихея. На склонах виднелись какие-то поселения и лоскутья возделанных полей.

Но окружающее заставило капитана вновь вспомнить рассказы аборигенов.

Край сей и впрямь неплохо подходил для всякой нечисти – что людской, что нет. Старые, толстые, уже подгнившие стволы густо переплетались с тонкими, хрупкими, совсем сухими ветками более молодых деревьев и кустарников. Порой завалы были столь велики, будто Лесные Хозяева сложили их специально на страх путникам. Приходилось вести коней в поводу или двигаться шагом, доверяя чутью животных. Ветровалы сменяли один другой.

За невеселыми мыслями Торнан почти не замечал дороги, а солнце между тем подошло к закату. Жара сменялась прохладой.

Их маленький отряд неторопливо двигался по лесу, то углубляясь в чащу, то выбираясь на прогалины. Когда солнце почти коснулось вершин деревьев, они остановились на небольшой полянке и перекусили, запив жестковатую солонину ледяной – аж зубы ломило – родниковой водой. Затем вновь тронулись в путь.

К стыду капитана, опасность первой заметила Марисса, хотя полагалось бы ему – все же он сам вырос в лесу. Только увидев, как девушка рванула из-за пояса фалькатту, Торнан сам потянулся к ятагану.

И словно в ответ на его движение лес заполнился свистом и глумливым смехом.

Впереди, на поваленной сосне, восседал чернобородый здоровяк, картинно отставивший в сторону заржавленную алебарду. Не нужно было быть мудрецом, чтобы понять – это отнюдь не дровосек, не охотник и тем более не королевский лесничий. Облачение у него было соответствующее – дорогой красный кафтан, явно украшавший прежде объемистые телеса незадачливого купчины, рогожные штаны – судя по всему, снятые с какого-нибудь смолокура или бортника, и солдатские башмаки с обмотками.