Сергей Челяев - Ключ от снега (Ключи Коростеля - 2)

• Название: Ключ от снега (Ключи Коростеля - 2)
• Автор: Сергей Челяев
• Жанр: Научная Фантастика

---

В комнату, где ещё недавно лежали двое связанных друидов, отворилась дверь. Тихие, легкие шаги проследовали в один из её углов. Два холодных глаза, полускрытые капюшоном, внимательно изучали каменный пол. Видели ли они былые очертания тел, некогда брошенных сюда, как кули с мукой, или, может быть, следы миновавших движений и возмущений воздуха, ещё не растворившиеся? Во всяком случае, осторожные шаги уверенно проследовали в центр каменного мешка, точно повторив маршрут проползшего здесь Снегиря, надеявшегося в тот миг, что его верный друг ещё жив. Затем человек в сером плаще вернулся обратно, осторожно коснулся дверного косяка. Тонкая рука в кожаной перчатке аккуратно обследовала ручку двери, несколько раз повернула её, после чего человек вышел из комнаты и закрыл за собой дверь.

Дальше его маршрут следовал вдоль каменной стены, на которой кое-где висели ввинченные между балками тусклые светильники. В этом коридоре стоял спертый и чересчур влажный воздух, и потому масло горело плохо, с треском и шипением. Человек шел странной походкой: маленькие шаги, поминутные остановки, а раза три-четыре он даже улегся на каменный пол, тщательно подобрав полы плаща. На самом же деле странного в этом не было ничего просто он шел по следу. На этом понятие "просто" и заканчивалось. То, что пытался проделать этот человек, пожалуй, не удалось бы никому из простых смертных, потому что человек в плаще, как дьявольская ищейка, шел сейчас по следу бежавшей из плена души. И след этот он взял только что. Это был Лекарь, зорз, которого побаивались все его собратья, кроме Птицелова, и даже равнодушный к вопросам жизни и смерти Старик всегда старался по возможности держаться от угрюмого Лекаря подальше. Лекарь был непредсказуем, и сейчас он решил в одиночку совершить первый обряд Перехода. Об этом он не предупредил никого, даже Птицелова - впрочем, тот всегда поощрял инициативу. Для успешного выполнения обряда Перехода необходимо было пройти по следу души, которая ещё совсем недавно рассталась с телом. Тело Книгочея предусмотрительный Лекарь распорядился содержать в холодном погребе-кладовке, в одном из потаенных убежищ подземной цитадели зорзов. А вот о том, как пройти сквозь стену этого мира, как это удалось Книгочею, можно ли при этом сохранить свой телесный облик, и что будет с ним потом, за гранью, Лекарь не знал. Впрочем, этого не знал и никто на свете. Но Лекарю было решительно наплевать на всех остальных. Зорз шел по следу и знал, что этот свежий след его обязательно куда-то выведет. Уверенность крепла в нем с каждой минутой, а смерти Лекарь не боялся, ведь он шел к ней в гости с подарком.

Дыхание последней Реки, о которой мало что знал даже мудрый Шедув, Книгочей ощутил сразу. Влажный огонь - так определил он для себя это непонятное ощущение тревоги. И ещё - великого спокойствия, исходящего от могучего русла действительно великой и грандиозной реки, которой не может быть ни на какой земле. Она не была широкой - но другого её берега, казалось, просто не было, или же он терялся в облаках пара и тумана, встающих на горизонте. А он в то же время был удивительно близок, словно над рекой свернулись пространство и время, и далекое прежде теперь казалось невозможно близким, только протяни руку. Но самое поразительное в Реке было то, что в ней... тек огонь. Была здесь, конечно, и вода, и по большей части здесь текла обычная речная вода. Однако она периодически вспыхивала, словно на её поверхности изредка загорались лужицы нефти или чего-то другого, что невидимо, но горит на воде - так в знойном июне на городских площадях порой воспламеняется от солнечного жара нежный тополиный пух.

Шедув и Книгочей вышли к переправе, когда от неё только-только отошел паром. Темная платформа с низкими бортами неспешно уходила вдаль, туда, где сгущался то ли пар, то ли туман. Язычки речного огня порой лизали обугленные до половины борта, но паром неуклонно продвигался перед, и на берегу натужно скрипели обыкновенные блоки с накрученными на них бухтами обыкновенных железных тросов. На пароме Шедув и Книгочей с берега никого не разглядели, даже самого Паромщика. Видимо, верны были предания и песни, рассказывающие, что всякий, кто ступил на паром, пересекающий Реку без Имени, в тот же час становится невидимым для людского глаза. Вот только откуда там могли оказаться людские глаза, предания и песни скромно умалчивали.

Перед маленьким причалом из длинных, прогибающихся под ногой досок Книгочей проверил их прочность и на всякий случай поспешно сошел с помоста - в песок было врыто несколько рядов лавок, очевидно, для поджидающих своего часа печальных душ. Вся эта картина, несмотря на пламенные барашки, изредка вскипавшие на речных волнах, была настолько будничной и как-то особенно, по-сельски неяркой, что Книгочею стало не по себе. Он немного побродил вдоль воды, не рискуя, однако, замочить ног, затем нерешительно поднял валяющийся под ногами камень. Это был круглый и плоский голыш, которых полно лежит по берегам земных рек и которыми мальчишки так любят пускать по воде "блинчики". Книгочей рассеянно повертел его в руке и вернулся к Шедуву, стоически восседавшему на скамье. Это был их последний рубеж, и отпущенник знал: кто-то уже вышел по их следу.

Паром вернулся, когда лавки на берегу были уже заполнены. Души людей вели себя так же, как и в их земном существовании: большинство чинно сидело в немом ожидании, и только некоторые тихо переговаривались, выслушивая советы и вспоминая наставления людей бывалых.

"Обычная переправа, обычный паром, обычные путники" - думал Книгочей, тоже сидящий на краю лавки рядом с Шедувом. По примеру отпущенника друид изредка окидывал цепким, внимательным взглядом только что пришедших. Это входило в его теперешние жизненные обязанности - наблюдать и ни в коем случае не пропустить того, кого пропустить нельзя, в то время как Шедув читал души, окружавшие их уже не один час.

"Просто здесь никто никуда не спешит, не нервничает и не ругается" думал Книгочей, который до сих пор ещё не свыкся с его нынешним состоянием одушевленной телесной оболочки. "Ты в любом случае пока ещё будешь мыслить по-земному" - предупредил его Шедув, когда они покинули костяной лес кицунэ. До каких пор? - спросил его тогда Книгочей. Но отпущенник только пожал плечами и рассказал о двух Привратниках.

Насколько знал Шедув-отпущенник, Привратники встречались в одной плоскости времени крайне редко, почти никогда. Не могут встретиться день и ночь в один час - их отделяют друг от друга вечер и утро. Но теперь каждый из них сделал шаг по направлению друг к другу, и для этого была веская причина. Причиной этой было странное поведение Времени.

Для кого-то время вдруг понеслось стремительно, проскакивая секунды, минуты, часы. Так молоко скисает не в срок, и ненароком пролитое на стол вино испаряется чуть ли не на глазах у нерадивого трактирщика. А для кого-то время стало вязнуть, словно на его крыльях налипла тяжелая грязь несделанного, невыполненного, не успевшего совершиться. Так тянется время в комнате больного или снаружи будки городского нужника, уже занятого более расторопным любителем пива или жирного окорока. Где-то должна была находиться граница, преграда, поставленная на пути потока прежде всесильного времени. Она пропускала его медленно, нехотя, и оттого время где-то задерживалось, словно заблудилось, а потом стремительно прорывало запруду, раскручивая неумолимые стрелы часов. Конечно, так было не везде. Более того, задержка времени происходила только в одной малюсенькой точке, мельчайшей и незаметной для человека и чуть ли не гибельной для Привратников миров. Мудрые знают: любой камень, лежащий на пути воды, сколь бы стремителен ни был её поток, неизбежно обрастает илом. Илом и грязью, которые всегда несет в себе вода, сколь бы чистой она поначалу ни казалась.

Кто-то оседлал время, сказал отпущенник Книгочею, когда они медленно и уныло брели по холодному песку дюн. Оседлал, как удобно подвернувшуюся по дороге лошадь, причем целью седока не было просто прокатиться. Он спешил в далекий город, на ярмарку, где единственно можно было найти тот товар, который ему был нужен. Но лошадь была резва, и седоку приходилось сдерживать её горячий нрав и быстрые ноги, чтобы попасть на ярмарку именно к назначенному часу, а не околачиваться в предутренней тьме у ещё запертых городских ворот.

У зорзов было свое время, свой город и свой товар. Товаром этим должны были стать их новые слуги - бессловесные, покорные, страшные для людей и равнодушные к земным страстям. Городом этим были края, которых нет ни на одной карте - холмы небытия, равнины посмертья, поля забвения. Временем для обряда Перехода в эти места были часы, промежуточные между ночью и днем, между зимой и летом. Временем зорзов были весна и осень. Но весна уже погасла, отгорела веселыми и хмельными огоньками страстей, и для обряда перехода у них оставалось только холодное пламя осени. К тому же, это пламя нужно было ещё и поддерживать, потому что зима почему-то перекрывала для зорзов дороги в Посмертье. Так же, как и лето. Каждый Привратник знал только свою половину этой разгадки, но эти половинки почему-то не соединялись вместе. Оставалось ждать время Темного Привратника - время снега, потому что лето уже кончилось, завершило свой круг раньше срока. А беспечные люди об этом ещё не подозревали и только шутили о традиционной быстротечности этого щедрого на тепло времени года. И первым лето покинуло остров, который суеверные люди окрестили Колдуном.