Паулина Гейдж - Искушение богини

• Название: Искушение богини
• Автор: Паулина Гейдж
• Издательство: Азбука-классика
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2006
• ISBN: 5-352-01732-Х

Роман Паулины Гейдж «Искушение богини» поражает яркостью красок, восточной роскошью и изысканной утонченностью. Перед нами предстает образ легендарной царицы Хатшепсут, в юном возрасте ставшей единовластной правительницей Египта. Именно ей, этой красивой, умной, сильной женщине, подчинился мир могущественных фараонов. На берегах полноводного Нила, в тени величественных дворцов вспыхнул божественный огонь страсти гордой царицы к талантливому архитектору. Это боги ниспослали новое испытание царице… Но даже им неведома великая сила любви.

Смесь страсти и нежности, великолепия и могущества погружает пас в таинственный мир интриг эпохи Нового царства.

---

– Знаю. Если он вообще есть, этот Пунт.

– Так ты сомневаешься?

– В общем-то нет. Но у меня, как и у тебя, Тутмос, бывают быстротечные моменты сомнения.

Он приподнял брови, и выпирающие зубы Тутмосидов снова обнажились перед ней.

– По-моему, у тебя нет больше права на ошибку, – сказал он с оттенком обычной враждебности.

Она засмеялась:

– Ах, Тутмос! Неужели ты воображаешь, что я запрусь теперь в темных комнатах и буду оплакивать Сенмута, пока он не вернется? Я ведь фараон, и у меня много других дел!

Священная барка медленно тронулась назад, к храму, и они оставили пристань и пошли за ней.

– У тебя – возможно, а как насчет меня? Меня тошнит от маршей, проверок и военной муштры. Хватит с меня школы. Посмотри на меня, Хатшепсут. Мне скоро семнадцать. Найди мне какую-нибудь должность при дворе.

Хатшепсут яростно тряхнула головой.

– Слушай, Тутмос, ты что, меня за дурочку принимаешь или за помешанную? На жалость мою рассчитываешь? Я советовалась с генералами, и они все в один голос твердят, чтобы я сделала тебя командующим. Ты, похоже, непревзойденный стратег. Так что с сегодняшнего дня ты командуешь армией.

Он фыркнул:

– А чем прикажешь заниматься командующему, когда нет войны? Чинить упряжь? Чистить оружие?

– Поступай как хочешь. Армия в твоем распоряжении, царевич короны. А уж я найду для тебя работу в любом уголке страны: сопровождать караваны, наказывать неплательщиков налогов, ну и, конечно же, инспектировать крепости!

– Восхитительно! Игрушечный командующий во главе игрушечной армии в распоряжении фараона, который и не фараон вовсе!

Она остановилась посреди дороги и вцепилась в его плечо так, что ее ногти впились в его кожу.

– Я предупреждаю тебя, Тутмос, – сказала она тихо, – покорись мне, иначе пожалеешь. Я уже тысячу раз могла приказать убить тебя, не забывай об этом. И раз уж мы об этом заговорили, помни, что ты командующий, который подчиняется мне. Я, по крайней мере, была в настоящем сражении. Ты – нет. Если я услышу, что ты вывел свои войска за границы Египта, я тут же посажу тебя в тюрьму, а твои дивизии разгоню и солдат распределю в другие отряды. Понятно?

Тутмос даже не попытался освободиться, они с ненавистью глядели друг на друга.

– Да, понятно, – сказал он. – Мне понятно многое из того, что не понятно тебе, фараон, живущий вечно. Открой же глаза наконец!

Она разжала руку, и он сердито зашагал прочь, а на его плече белели следы ее ногтей.

Два месяца спустя во дворце получили известие о том, что флот прибыл в Дельту и теперь готовится войти в древний канал. Хатшепсут, жадно выслушав депешу, которую прочел ей Анен, приказала увеличить число молитв и жертвоприношений. Она так и видела, как они безмолвно скользят, неторопливо продвигаясь через недвижные, раскаленные пески к Великому морю. Под пристальным взглядом Тутмоса Хатшепсут взяла письмо Сенмута, адресованное лично ей, и унесла его в свои покои, где торопливо взломана печать и прочла, чувствуя себя очень несчастной. У него все было хорошо, и дела шли так, что лучше и желать было нельзя. Канал оказался в плохом состоянии, так что им пришлось взяться за весла и пробираться вперед с осторожностью. Он рекомендовал ей воспользоваться моментом, пока вода на полях стоит высоко и крестьянам нечего делать, и послать побольше людей на Север – укрепить осыпающиеся стенки канала. Он писал о виденных ими животных и о красоте пустынных закатов. Под конец Сенмут не выдержал и признался, что она желанна ему, как глоток воды его матросам в жаркий полдень, что его душа тоскует без нее. Она убрала письмо в шкатулку слоновой кости, в которой хранила безделушки и разные памятные вещички, скопившиеся у нее за всю жизнь, и пошла в храм, где долго лежала перед статуей бога, прося у него сил дожить до возвращения экспедиции, благословения кораблям и узды Тутмосу. Поднявшись, Хатшепсут нашла в себе силы совладать с обуревавшими ее сомнениями и зашагала на следующую аудиенцию, где Менх, Тахути и Юсер-Амон уже ждали ее в яростном сиянии еще одного жаркого полдня.

Однажды поздно вечером, когда Хатшепсут уже собиралась ложиться спать, к ней пришла Неферура. Едва о ней доложили, как она тут же вошла, неслышно ступая босыми ногами по золоченому полу. Хатшепсут сделала Нофрет знак отложить ночную рубашку и гребень, приказала принести обычного вечернего вина и отпустила. Неферура остановилась перед матерью и поклонилась. На ней было белое полупрозрачное платье, сквозь которое виднелись узкие бедра и маленькие, точно цветочные бутоны, груди девушки, вокруг шеи изгибался золотой воротник, выложенный, точно крыша черепицей, квадратиками аметистов. Обруч, сплетенный из золотой и белой лент, охватывал ее лоб, но на лице не было ни капли краски, а черные глаза неуверенно глядели в глаза матери. Хатшепсут улыбнулась и пододвинула ей стул, но Неферура продолжала стоять, глядя на мать сверху вниз и нервно стискивая руки под крохотной грудью.

– Какая приятная неожиданность! – сказала Хатшепсут. В последнее время она была так занята планами экспедиции, что совсем не видела дочь, хотя никогда не забывала посылать за ее учителем и выслушивать его еженедельный отчет о ее успехах. Несколько месяцев тому назад пен-Нехеб, тяжело дыша и волоча больную ногу, вошел к фараону и сказал, что не советует учить девушку военному искусству – слишком она хрупка. Хатшепсут была глубоко разочарована, но согласилась, что подвергать риску здоровье наследницы не следует ни в коем случае. Вот и теперь она с тревогой вглядывалась в фигурку девушки, всю в подвижных тенях колеблющегося пламени, от которых еще яснее выступали ее длинные тонкие ноги и костлявые плечики. В последнее время в присутствии Неферуры ей всегда становилось немного не по себе.

– Как ты провела сегодня день? Стояла на солнце, глядя, как муштруют солдат?

Она поддразнивала Неферуру, но та не улыбнулась.

– Матушка, я хочу поговорить с вами о Тутмосе. Хатшепсут подавила вздох. Все хотят говорить с ней о Тутмосе! Она опустилась в свое кресло, тем временем вошла Нофрет и, подойдя к столику, на который повелительница опиралась локтем, стала наливать вино в стоявший на нем кубок. Неферура стояла перед матерью, вся трепеща.

– Ну так говори. Ты же знаешь, что всегда можешь сказать мне все, что у тебя на уме.

– Мы с ним давно уже обещаны друг другу, но вы до сих пор не отводите нас в храм. Чего же вы ждете? Или вы передумали?

Хатшепсут заглянула в тревожные, умоляющие глаза.

– Это Тутмос послал тебя ко мне вступиться за него?

– Нет! Я говорила с ним в полдень, во время еды, но он почти ничего мне не сказал. – Она покраснела и потупилась. – Он вообще редко со мной говорит.

– Ты и вправду любишь его, Неферура? Девушка отчаянно затрясла головой:

– Да! Я люблю его сколько себя помню! Я хочу за него замуж, и вы обещали мне это. Но время идет, а я все жду и жду.

– Вы оба еще так молоды. Всего семнадцать лет. Неужели нельзя подождать еще чуть-чуть?

– Но почему? Сколько лет было вам, когда вы впервые увидели управляющего Сенмута? О матушка, я так устала быть пешкой в вашей игре, устала, что мною двигают и меня используют. Почему я не могу быть сама собой и выйти за Тутмоса?

Хатшепсут поспешно поднесла к губам бокал с вином, чтобы скрыть потрясение, которое вызвали в ней слова Неферуры. «Неужели я в самом деле так жестока? – с ужасом спросила она себя. – Неужели мне суждено потерять все, даже любовь моей дорогой Неферуры?» Пригубив вина, она поставила бокал на стол. Затем встала и положила руку на худенькие плечики дочери, которые сразу же напряглись от ее прикосновения.

– Так вот что ты думаешь обо мне, Неферура? А ты знаешь, что значит быть замужем за царевичем короны и особенно таким, как Тутмос?

Девушка возмущенно вывернулась из ее объятий.

– Конечно, знаю! Вы ведь потому и откладываете мою свадьбу, что боитесь, как бы, женившись на мне и став законным правителем, Тутмос не сбросил вас с трона!

– Совершенно верно. Именно так он и поступит. Тебе кажется, будто ты знаешь его, Неферура, потому что ты смотришь на него влюбленными глазами, а я смотрю на него глазами политика. Я знаю его с тех пор, как он родился, я наблюдала за тем, как он рос под опекой интриганки-матери. И я говорю тебе, что, выйдя за него замуж, ты обречешь меня на смерть. Мне очень жаль, но это так и есть.

– Я в это не верю! Тутмос необуздан, но не беспощаден! Хатшепсут вернулась к креслу и устало опустилась в него, отбрасывая с лица волосы.

– Это правда. Я не могу рисковать. Еще раз говорю тебе, Неферура, мне жаль, но Тутмоса ты не получишь.

– Тогда я сама поведу его в храм!

Ее глаза вспыхнули, и Хатшепсут увидела в них отблеск собственного пламени. Но девушка тут же вскинула руки и закрыла ими лицо.

– Нет, я этого не сделаю. Я ни за что не позволю ему причинить вред вам, матушка.