Газета Завтра - Газета Завтра 152 (44 1996)

• Название: Газета Завтра 152 (44 1996)
• Автор: Газета Завтра
• Жанр: Публицистика

---

Честно говоря, предвидел многое, но не ожидал, что сразу начнется сознательный срыв работы. Через машины, телефоны и прочие дела. О чем речь идет? Мы предложили сразу: раз оклады маленькие, дайте нам, к примеру, полномочия на управление долгами. Из бюджета ничего брать не будем, мы вернем долги, а нам разные страны должны 6 миллиардов долларов. И вот часть, какую-то мизерную долю процентов, нужно отдать министерству. Выделяли бы нам, допустим, не 9 миллиардов, а 15, и было бы достаточно. Для чего? Чтобы добрать квалифицированных людей, чтобы этим людям установить достойную заработную плату, хотя бы на уровне миллиона. Ведь в регионах получают раз в пять больше, чем в министерстве. Это же сознательное уничтожение высококвалифицированных кадров, издевательство над людьми! Минфин говорит: “Нет, нельзя, не положено по всем нашим инструкциям и законам…” А если так не положено, тогда финансируйте все, как положено! А то: за выделение машин — мы должны, за связь — должны, за воду — должны, за электроэнергию — должны, то есть всем должны. Заработная плата вовремя не выплачивается…

Но что значит не выплатить зарплату тем, кто получает не 3 миллиона, а, допустим, 300 тысяч? Это же страшная вещь!

Получается интересная ситуация: мы что-то предлагаем — нельзя, а сами свои обязанности выполнить не могут. И, соответственно, пошли какие-то непонятные действия. Например, на уровне начальника гаража. Кто он в системе исполнительной власти? Да никто! Твоя задача сделать так, чтобы министерство четко работало, ты за это деньги получаешь. Нажимает кнопку, спокойно останавливает работу всех замминистров… Потом выключают связь. 17-го числа — правительственную, а вся неделя идет под знаком работы Совета глав правительств. Потом останавливают и мою машину. Утром звонят: машины не будет!

Все это говорит о шаткости исполнительной власти, ее неуправляемости. Дело ведь не в машинах — министр и его заместители могут ездить и в метро. Но ведь мы должны встречать глав правительства Узбекистана, Украины, Белоруссии, Туркменистана, Молдавии и так далее. Это же престиж, это же политика! А если даже в этом вопросе мы не можем навести порядок, если даже таких людей не можем встретить и привезти, там же целый ритуал, целая церемония? Скажут: “Какая тут интеграция, вы даже официальную делегацию встретить не можете, как положено!..”

Вот это мои первые впечатления…

А. П. Слово “интеграция” буквально висит в воздухе. О ней все говорят, ее ждут, ее боятся, но что такое в нынешних условиях сама доктрина интеграции, ее философия? Мы очень плохо представляем себе это. Как можно “проинтегрировать” то, что было так грубо разорвано, когда сверкает на разломах кость, а из рваных сосудов брызжет кровь? Раньше понятно: создавался суперконтинент, евразийская советская держава, где были единая политическая воля, единая власть, из центра строились элиты, создавалась региональная культура, строились отношения, строились дороги. Но как теперь, когда нет единого центра, а только множество политических воль, интересов? Что такое сегодняшняя интеграция без единого политического центра?

А. Т. Вопрос правильный, он очень мучит. Ведь в принципе на сегодняшний день есть два пути интеграции. Начнем с того, что Союз развалили целенаправленно, помимо воли народов, вопреки результатам референдума. Первая вроде бы задача: раз сделано неправильно, раз нарушили волю людей, то давайте все восстановим. Это нереально. Кроме того, во главе государств СНГ стоят те лидеры, которые сделали карьеру не на объединении, а на разъединении. Это один из мощнейших тормозов. Причем сейчас, чем мы больше разъединяемся, тем больше, как вы говорите, разломов и швов. При таком разъединении кое-кто и выгадывает: где-то бьет фонтан долларов, где-то рублей, ведь на общем развале и на горе людей капитальные деньги наживают. Я — трезвомыслящий человек: вот что есть — то есть, из этого нужно исходить. И сейчас можно интегрироваться только в одном: объединить те промышленные предприятия, которые связаны друг с другом. Скажем, Белоруссия, Украина и Россия настолько интегрированы по технологии, что трудно даже это представить. Возьмем тот же нашумевший танк последней модели. Ну не может Украина выпустить этот танк без нас, без 70-ти процентов комплектующих. Нельзя же танк с одной башней и стволом выпустить. А начинка-то наша, динамическая защита — наша, оптика — наша. И так далее… То же самое в Белоруссии. Особенно в машиностроении, связь технологий глубочайшая! Так вот, задача сейчас — найти такие точки, чтобы облегчить работу производственных мощностей с той и с другой стороны. Чтобы ликвидировать неплатежи, чтобы началась выплата заработной платы, чтобы заполнить рабочие места, чтобы люди начали работать. Иными словами: восстановить на новой основе те хозяйственные связи, которые были.

Каким образом? Вот здесь задача задач. Нужно, например, делать то, что делает Запад: создавать корпорации, совместные предприятия, промышленно-финансовые группы, совместную банковскую систему. Нужно совершенствовать железнодорожную систему, которая связывает все страны СНГ, она у нас — как кровеносная система. Нужна единая энергосистема. То есть объединение экономическое — в первую очередь. Если мы с этого начнем, то, хотим мы или не хотим, когда одна часть предприятия у меня здесь, а часть в Белоруссии, или часть в Казахстане, или часть в Таджикистане, сами люди, совместные предприятия будут заставлять политиков делать так, как выгодно всем. Все же кормятся от предприятий. И люди будут голосовать за тех политиков, которые намерены укреплять эти связи. Наша задача — совместить интересы производственников, интересы финансистов с экономическими интересами бывших республик СССР. Другого выхода нет. Вот если мы так сделаем, сейчас мы этим занимаемся, получим то, что как раз и будет цементировать отношения стран СНГ.

А. П. Аман, в вас горячая тюркская кровь. По темпераменту, по антропологии все ваши корни и страсти лежат одной частью здесь, в России, другой — там, в Казахстане, в степи. Проблема интеграции с Казахстаном для России еще более мучительная и дорогая, чем с Белоруссией и Украиной. Иногда кажется, что Казахстан на глазах превращается в протурецкую державу, в турецкую вотчину. Казахстанская нефть, казахстанский газ, казахстанские ферросплавы, казахстанский уран, хром — все теперь уходит из “союзной” копилки. Какие дела по интеграции просматриваются с Казахстаном? Какие там возможны достижения? Что наиболее опасно? Что делает казахстанская элита? Что Назарбаев? Ведь он был первый, кто открыто ужаснулся распаду Советского Союза. Произошла ли в нем некая трансформация? Стал ли он другим человеком?

А. Т. Во-первых, мне трудно в чем-либо обвинять президента Казахстана. Потому что все идеи, которые он предлагал, вы помните, отбрасывались, игнорировались. Тут нужно называть вещи своими именами. И в первую очередь повинна в этом российская сторона. Политика тогда была другая, она шла не на объединение. С другой стороны, произошли большие изменения в самом Казахстане. Вы правильно сказали, что основная часть промышленности продана разным иностранным компаниям. Теперь, когда идут разные встречи, я как министр про себя думаю: “Хорошо, но тогда на этой встрече должны присутствовать не только вы, но и главы крупнейших иностранных компаний, потому что с правительством по некоторым вопросам уже нечего заключать, нужно заключать договоренности с ними: хром не у вас, титан не у вас, руда не у вас, ферросплавы не у вас. Тогда мне уже нужно говорить с Турцией, с Англией, с Америкой”… Вот ведь что новое здесь. Я считаю, что это трагедия и для Казахстана, и для России. Трагедия в полном смысле этого слова.

Но главное для меня все же не это. Все равно мы заставим экономические структуры заработать. Главное — когда это случится?

И здесь все зависит от того, кто будет стоять у власти, кто будет в парламенте, кто будет в министерстве обороны, кто будет в таком же министерстве, как я, работать. Я говорю: главное — это не избитые лозунги, а кадры. Исходя из этого, я иногда ставлю во главу угла, казалось бы, мне несвойственное. Например, я сейчас первым делом поднял вопрос, почему из Казахстана за 5 лет в Россию уехал один миллион человек? Но уезжают кто? Русские, евреи, немцы. Это ведь те, на ком, не надо скрывать, держалось промышленное производство Казахстана. И когда мне говорят: “Нет проблемы беженцев” — я возражаю: “Как это нет? Вот, если нет в Белоруссии, то нет, мы это видим. А если уехал миллион, то она есть!” Я им говорю: “Вот министр Аман Тулеев, казах, представляет Россию! А у вас где русский министр, ну-ка покажите, почему он не представляет казахскую сторону?

С проблемой кадров связана и такая работа, как обучение людей. Я встречался с министром обороны И. Родионовым, у него такая же боль. Если мы принимаем учиться военных из СНГ — вот из Казахстана они приезжают, из Узбекистана — их даже в российские группы не зачисляют. Зачисляют в иностранные, вместе там с Турцией, я к примеру говорю. Опять же плата за обучение страшно большая. А если плата большая, то люди задумываются: “А зачем вы нам нужны? В Турции меньше нужно платить. В натовских академиях — тоже меньше. Те даже льготы предлагают”… Вот они и посылают своих военных учиться в Турцию, Англию, США. Но если я учусь в Америке, то, наверное, больше буду стоять за НАТО, я буду эту политику проводить. А если я учусь в России, то что бы там ни говорили, я всегда буду лицом развернут в сторону alma mater.