Барбара Майклз - Тени старого дома

• Название: Тени старого дома
• Автор: Барбара Майклз
• Издательство: Вече, Селена+, АСТ
• Жанр: Остросюжетные любовные романы
• Год: 1996
• ISBN: 5-7141-0211-8, 5-88046-074-6

Молодой человек, открытый и здоровый на вид, ночью выглядит совершенно иначе – глаза его фокусируются на чем-то, руки передвигаются по чему-то не видимому. Как же объяснить такую разницу...

Романы Барбары Майклз – произведения любовного и детективного жанра одновременно. Мистика, приключения и любовь – вот главные составляющие этих захватывающих историй.

---

Барбара Майклс Тени старого дома

Глава 1

I

Одному Богу известно, как все это началось. Я не уверена, что мы пришли к истине после поисков и исследований, логических рассуждений и немыслимых интуитивных догадок. Если истина вообще существует. Мы, несчастные люди, слишком ограничены в пространстве и времени с нашими пятью чувствами. Подобно муравьям, мы бессмысленно бегаем взад и вперед со своими заботами, пожирающими наши годы, оставаясь в пределах нескольких квадратных дюймов земли.

Отец Стивен сказал бы, что Бог не имел к этому никакого отношения. В раннюю эпоху существования Церкви он был бы отлучен от нее за грех манихейства. Это одна из распространенных в истории ересей – идея о существовании равных по силе доброго и злого духов и об их бесконечной борьбе за спасение либо проклятие мира. Его Бог – аристократический пожилой джентльмен в ночной сорочке, а тот другой – нечто среднее между возвышенным, измученным Духом Тьмы Мильтона и хелловинским дьяволом с рогами, хвостом и вилами.

Отец Стивен верит, что он и его пожилой джентльмен в ночной сорочке победили в этой борьбе. Би соглашается с его доводами, хотя не считает себя вправе судить об этом. Роджер думает, что он одержал победу строго логическими, интеллектуальными путями. Я? Я сбежала. Это не победа, это стратегическое отступление. Тот, кто борется и убегает... Но я никогда не вернусь к баталиям. По крайней мере, не на этом поле боя.

Несомненно, я не проиграла, но и не победила. Мой противник все еще там, неразбитый, сильный, как всегда. Зимние штормы пришли и ушли, а дом все еще стоит. Он перенес самое худшее – огонь и воду, осаду и вторжение, врагов внешних и внутренних – за тысячу лет. И у меня нет сомнения, что он простоит еще тысячу лет, когда стройные, серебристые космические корабли исполосуют небо звездными маршрутами. Кто будет жить в ней тогда, желала бы я знать. Потомки человека, если они останутся, или пучеглазые монстры отдаленных миров, или чужеземные эстеты, восхищающиеся причудливой архитектурой древних людей? Несомненно одно: если в те далекие времена будут жить чувствующие существа, они защитят дом. Дом будет жить. У него есть защита и охранники.

II

Джо отбыл в Европу в пятницу тринадцатого. К этому его принудили не обстоятельства. Он сознательно выбрал это число: Джо любит испытывать судьбу.

А запомнила я эту дату вот почему. В четверг двенадцатого я находилась в своей неудобной крошечной кухне, рубила мясо, обжаривала его, тушила и делала массу прочих несвойственных мне дел. Мне следовало бы не заниматься приготовлением пищи, а принимать повторные выпускные экзамены. Некоторые из неудачливых студентов мерили шагами коридор возле моего кабинета, желая узнать, смогут ли они сегодня пересдать экзамен. Оттягивать встречу с ними даже на день было бы полнейшим садизмом. Я знала это, поскольку не так давно распрощалась со своими собственными студенческими годами. Я была, как часто говорил мне Джо, простым и сентиментальным школяром. Почему же я должна испытывать муки совести из-за каких-то ленивых разгильдяев, которые не удосужились завершить письменные работы и подготовиться к экзаменам? Меня действительно мучила совесть. Но я перебарывала свои чувства и продолжала рубить мясо, обжаривать и т. д. Это был прощальный ужин с Джо, и он должен был быть особым.

Джо предложил устроить его в ресторане под открытым небом. Что ж, ему выбирать, ведь это его прощальный ужин. Мы не ели бы много, так как оба выплачиваем полученную на работе ссуду, а наше суммарное жалованье меньше, чем у квалифицированного страхового агента.

Я возражала против его предложения не потому, что жалела денег. Мои аргументы заключались в другом: «Ты устанешь, у тебя будет множество дел перед отъездом, ты можешь ошибиться с одеждой, а, кроме того, ты должен увидеть, как хорошо я готовлю, если у меня есть настроение». Последний довод был истинной причиной, хотя я и не призналась в этом: «Взгляни на меня, я могу делать все. Разве ты не будешь скучать, когда меня не будет рядом?»

Мы были вместе в течение шести месяцев. Это было чудесное время. Даже стычки у нас были интересными. Множество споров возникало из-за того, что Джо был неисправимым мужчиной-шовинистом и уязвлял меня в моих феминистских чувствах. Он вынужден был признать разумными мои настоятельные предложения разделить поровну домашние обязанности. Моя академическая загруженность была такой же серьезной, как и у него, мои перспективы были такими же. Не было оснований для того, чтобы он мог позволить себе приходить по вечерам домой и, бросившись в кресло, спрашивать: «Что на ужин?» Не было оснований и для того, чтобы я подбирала его носки и стирала его белье.

Первое время, когда он спрашивал, что на ужин, я вручала ему сырой гамбургер и говорила: «Вот что на ужин. Дай знать мне, когда он будет готов». Но я никогда не одерживала победу в вопросах стирки. Вскоре мне показалось, что проще самой сгребать все грязное белье и нести в прачечную.

Это удивительно, как много обнаруживается маленьких проблем, когда люди живут вместе, в супружестве или без него. Вещей, о которых никогда не думаешь в восторге первой любви, вещей настолько тривиальных, что они не должны были бы вызывать озабоченность. Мы спорили о том, как часто убирать квартиру и кто должен это делать; мы спорили о том, кому чистить туалет и сколько пива можно положить на полку в холодильнике, без каких менее привлекательных, но важных для питания продуктов можно обойтись; мы спорили о наших друзьях и о том, нужно ли скрывать от наших семей наши отношения. И, конечно же о том, нужно ли нам пожениться. Иногда ему нравилась эта идея, иногда мне. Но мы так и не пришли к согласию.

Может показаться странным, но время это было веселое. Джо имел сильный темперамент и был легко возбудим, но никогда не дулся. Наши ссоры заканчивались смехом после того, как один из нас признавал абсурдность повода, и переходили в бурное, полное любви примирение. Это была сильная его черта – бурные примирения. Он добивался любви с нежностью и яростью, что выбивало меня из колеи. Его худшей чертой, как казалось мне тогда, было полное отсутствие интереса к чему-либо, кроме науки. Музыка навевала на него скуку. Произведения изобразительного искусства были для него предметами, заполняющими пустые места, – он не видел особой разницы между Рафаэлем и Норманом Роквеллом. Когда наши отношения только завязывались, он говорил, что не читал фантастики со второго курса. Поэзия? О да, единственное стихотворение, которое он декламировал, было: «Буянила компания мальчишек...» Я мечтала о возлюбленном, к которому могла бы обратиться со страстным ямбическим пентаметром Милэя или Вилая, если не самого Шекспира. Но у Джо были и достоинства.

Мы жили вместе только пару месяцев, когда Джо узнал, что искомый грант на это лето выделен. В тот вечер он ворвался, размахивая конвертом, улыбаясь во весь рот. Я знала о его ожидании. Мы часто говорили о субсидии, молились за нее, но никогда не думали, что он ее получит.

И как только я представляла это, у меня портилось настроение. Я не хотела, чтобы он получил ее.

Я пыталась соревноваться с ним в энтузиазме, бесконечно поздравляла его, прыгала от радости. Мне казалось, что я ошеломила его и что прыгала достаточно высоко. Но Джо сделал едкое замечание, я ответила, и у нас началась словесная перепалка. В заключение он обвинил меня в ревности и в том, что я хочу привязать его к себе завязками от передника, хотя я никогда не надевала передников.

Ссора закончилась объятиями и просьбами о прощении. Джо налил себе пива, и мы уселись на кушетку поговорить.

– Я тоже буду скучать без тебя, – сказал он, не глядя на меня.

– Я знаю, – пробормотала я. – Мне жаль, Джо, мне действительно жаль. Я знаю, какая это замечательная вещь. Бог мой, там, должно быть, было пятьсот кандидатов. Я, конечно, глупая.

– Прости, что покидаю тебя, – сказал Джо. – Я не могу выразить, как люблю тебя...

– О, не надо.

– Нет, послушай. У меня появилась великая идея. Едем со мной.

– Зачем? – уставилась я на него.

– Едем. Мы постараемся добыть денег, займем, если надо. Черт побери, Энн, с твоей помощью я могу натворить дел в два раза больше. Я всегда удивлялся, как мне удалось завершить работу только за три месяца. Это замечательное решение!

Это был наиболее романтический путь устройства наших дел. Но хотя эта мрачная мысль дошла до моего сознания, я вытеснила ее оттуда. Мы говорили не о романтике, мы говорили о двух взрослых людях, мучительно ищущих приемлемый выход.

– Это скверная идея, – сказала я. – Неужели ты думаешь, что я откажусь от своих летних планов и возьму на себя роль твоей секретарши? Залезать дальше в долги ради сомнительного удовольствия лицезреть твою работу по двенадцать часов в день, бегать взад-вперед с бумагами и приносить кофе?