Андрей Дышев - Черный тюльпан

• Название: Черный тюльпан
• Автор: Андрей Дышев
• Жанр: Боевик

Бывший афганец Кирилл Вацура устраивается на контрактную службу в часть, ведущую боевые действия в Таджикистане. Однажды он случайно узнает, что в списке погибших солдат регулярно проявляются `мертвые души `. Кирилл берется сопровождать `черный тюльпан` и выясняет, что один из цинковых гробов наполнен наркотиками. Приняв безумное решение, Кирилл ложится в него и едет к адресату…

---

– Анна! – бормотал я. – Что они с тобой сделали?

Я чувствовал, как вздрагивают ее плечи от странного бесслезного плача.

– Ну как же ты… – сдавленным голосом произнесла Анна. – Она не открывается изнутри. А я не успела…

Я вскочил на ноги, шагнул к двери и толкнул ее. Дверь не дрогнула. Ровная металлическая поверхность, усыпанная по периметру шляпками крепежных болтов. Ни ручки, ни замочной скважины. Дверь-ловушка.

Идиот! Кретин! Надо было предвидеть это! Так уж заведено – пленников сажают в помещения, куда войти намного проще, чем выйти. Всякий ребенок осведомлен об этом.

Я в сердцах двинул кулаком по двери. Анна все еще сидела на полу, прислонившись спиной к генератору.

– Кирилл, – прошептала она, и губы ее дрогнули. – Откуда ты? Как ты сюда попал? Я уже не верила, что увижу тебя.

– Нет, – бормотал я, рассеянно осматривая дверь. – И не надо было верить. Видеть таких болванов, как я, – наказание, а не благо… Хоть бы монтировочку какую оставили.

– Подожди, – шептала она. – Хватит метаться. Я до тебя уже все здесь осмотрела. Бесполезно. Подойди ко мне. Сядь рядом. – Анна коснулась верхних пуговиц платья, расстегнула их, опустила пальцы ниже, в то место, которое женщины многие века по своей наивности считают самым надежным местом для тайных писем и денег, вынула и положила мне в ладонь теплый пластиковый квадратик дискеты. – Спрячь ее, если сможешь. Меня могут раздеть, к этому все идет…

– Что здесь?

– Это тот самый случай, когда говорят: лучше бы я никогда не знала, что здесь, – болезненно усмехнулась Анна. – Не задавай больше никаких вопросов! Говори о себе, я буду слушать. У нас мало времени.

Я переводил взгляд с дискеты, которую дала мне Анна, на ее глаза, в которых уже не было того прежнего азарта, любви и жажды к приключениям.

– Анна! – прошептал я, потрясенный изменениями, произошедшими в ней. – Что ты говоришь? Какие, к черту, рассказы о себе?! Мы должны выйти отсюда. У меня автомат, два «рожка», набитых патронами, «магнум» и, на последний случай, два кулака, которыми, клянусь, я сверну как минимум еще одну челюсть.

Она прикрыла глаза, почувствовав мои пальцы на своем лице. Я осторожно провел ладонью по ее волосам, спутавшимся, слипшимся в тонкие темно-бурые веревочки.

– Ты ранена?

Анна отрицательно покачала головой.

– Но ты же вся в крови!

– Это чужая кровь. Я разбила бутылку коньяка о голову одного охранника. А меня били намного аккуратней – только синяки по всему телу. Хорошо, что ты не видел меня раздетой.

– Встань! – коротко приказал я. Ее воля была надломлена, и я вынужден был обращаться к ней жестко. – Надеюсь, с этой штуковиной ты умеешь обращаться?

Анна опустила глаза, растерянно глядя на «магнум», который я вложил ей в ладонь.

– Кирилл, – прошептала она. – Я боюсь…

– И я боюсь, это нормально. – Я взял ее за плечи и легко встряхнул. – Чего это у тебя глазки повлажнели? Что за беда приключилась? Дверь захлопнулась? И из-за такой ерунды – сразу в слезы?

Я вытер ладонью ее щеки. Анна попыталась улыбнуться. Я подвел ее к двери.

– Колоти в нее руками и ногами, зови охранника, кричи, что хочешь сказать Князю что-то важное.

Анна, покусывая губы, в нерешительности смотрела на дверь, потом несильно стукнула по ней кулаком. Рука скользнула по металлической поверхности вниз.

– Нет, Кирилл, это не то, – сказала она, повернулась к двери спиной, оперлась о нее и скрестила на груди руки. – Это все уже было. Я кричала, стучала, притворялась, что лежу без сознания. Охранник только слегка приоткрывал дверь, а внутрь не заходил.

– Этого достаточно.

– Ты хочешь выстрелить в него? Но на выстрел сюда примчится вся охранка. Это человек двадцать, не меньше. Мы сумеем только геройски умереть.

– Черт возьми! – сквозь зубы процедил я, понимая, что мой наигранный оптимизм ничем не подкреплен, и стал ходить по камере. – Я уже готов поверить в то, что фокус с захлопывающейся дверью придуман для того, чтобы поймать меня, как на приманку. Они знали, что рано или поздно здесь появится твой сообщник.

Я встал рядом с генератором, минуту смотрел на него, как дикарь на микроскоп, раздумывая, как эту штуковину можно применить, потом снял жестяной кожух и проверил двигатель. Машина была ухожена, смазана, заправлена соляркой под завязку. Удобна и незаменима на тот случай, когда по каким-либо причинам обрывается централизованное электроснабжение. Запустил движок – и обеспечил особняк своим током. Вольт триста восемьдесят выдает, не меньше. Вольт триста восемьдесят…

Анна смотрела на меня, не понимая, зачем я вешаю кожух перед дверью на крюк, обрезаю куском бутылочного стекла кабель, зачищаю контакты, оголяя толстую медную проволоку.

– Помоги мне, – сказал я, протягивая конец кабеля. Она положила пистолет на пол, взялась за один провод, я – за другой и, орудуя стеклом, как ножом, стал срезать между ними изоляцию. Анна не понимала, зачем я это делаю, ее глаза все еще были тяжелы от равнодушия уверенного в своей обреченности человека.

Я отделил провода друг от друга. Один прикрутил к висящему над дверью кожуху, другой – к шляпке ближайшего болта, ввинченного в дверь. Подергал провода, проверяя на прочность.

– Я спросил электрика Петрова, – бормотал я какую-то чушь, заглядывая в потроха двигателя. – Отчего, Петров, у тебя на шее провод? Ничего Петров не отвечал… Ну-ка, Анюта, отойди от двери подальше, на всякий случай… Только ножками тихо качал…

Я привык запускать лодочный мотор на своей яхте по десять-пятнадцать минут и очень удивился, когда мотор генератора затарахтел лишь от одного сильного рывка за тросик. Ослабил подачу топлива, вытер руки о тряпку, которая валялась под ногами, и взял в руки автомат.

– Ну вот, Анюта, – сказал я, предвкушая бурные события, которые должны были хорошенько пощекотать нам нервы. – Теперь подойди к двери. Только не близко, не близко… Хорошо, хватит. Теперь сядь на пол, чтобы тебя можно было увидеть из-за кожуха. И кричи. Не жалей горла, вопи так, чтобы у меня уши заложило. Если спросят из-за двери, что случилось, скажи, что почему-то завелась машина и тебе страшно. Хорошо?

Анна все сделала так, как я просил, и действительно я едва не оглох от пронзительного писка. Должно быть, природа компенсировала у женщин недостаток физической силы способностью резать слух высокими нотами. Я морщился, закрывал уши, вздрагивал от волн озноба, катившихся по спине; понимая, что Анна кричит всего лишь по моей просьбе, я не мог избавиться от ощущения какого-то дикого кошмара и едва сдерживался, чтобы не кинуться к ней и не закрыть ей рот.

Она уже почти сорвала голос, когда наконец из-за двери раздался окрик:

– Чего орешь? Тебя что там – насилуют?

– Машина завелась! – хрипло крикнула она. – Дым идет!

Спрятавшись за генератором, я наблюдал за дверью. Несколько секунд снаружи было тихо, затем дверь дрогнула, приоткрылась. Сквозь узкую щель я увидел тугой живот, обтянутый черной майкой, подтяжки и пистолет в волосатой руке. Все остальное закрывал лист кожуха. Но я узнал дежурного.

– Что у тебя там? – крикнул дебелый с порога.

Анна, сидя на полу, уронила голову на колени.

– Эта машина… Здесь пахнет горелым… Выруби ее скорее!

Я спросил электрика Петрова… – мысленно произнес я, не сводя взгляда с двери. А вдруг не сработает?

Дебелый взялся за дверь и приоткрыл ее шире.

– Что это за хреновина? – с подозрительностью в голосе пробормотал он и ткнул стволом пистолета в кожух. Раздался треск, словно под дебелым сломалась половая доска; его передернуло и откинуло назад. Анна, не поднимаясь на ноги, кинулась на дверь, как волейболистка за мячом, и успела подставить руку, не давая ей захлопнуться. Я заглушил двигатель, оборвал кабель и, придерживая дверь, помог Анне подняться.

– Быстрее! – сказал я, выталкивая ее в коридор. Она едва переставляла ноги и не могла оторвать взгляда от тучного тела, распростертого на полу. Лицо дебелого покрылось красными пятнами. Он, кажется, не дышал. Пистолет оставался в ладони, словно рукоятка приварилась к коже. Я взял его за ноги и втащил в камеру, что стоило мне огромных усилий. Конечно, было бы неплохо его обыскать, но у нас не было времени.

– Рация! – простонала Анна.

– Что? – не понял я ее.

– У него на поясе рация!

Кажется, моя девушка постепенно начинала соображать. Я склонился над телом и отстегнул от пояса черную портативную радиостанцию.

Анну пришлось вести по коридору под руку. Казалось, что она разучилась ходить за те три дня, которые провела в заточении, или же находилась в состоянии прострации и слабо понимала, что происходит.

Оставив ее у лестницы, я заскочил в уборную. Анна, несмотря на свое состояние, не преминула пошутить: «Вот-вот, самое время!» Волзов послушно сидел в том месте, где я его оставил, и, кажется, дремал, привалившись плечом к перегородке. Но едва я протянул руку, он открыл глаза, вскочил и нервно вскрикнул: