Дэвид Дайчес - Сэр Вальтер Скотт и его мир

• Название: Сэр Вальтер Скотт и его мир
• Автор: Дэвид Дайчес
• Издательство: Радуга
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1987

Написанная просто и доступно, книга Д. Дайчеса представляет удачное соединение биографического эссе с большим количеством иллюстративного материала, что создает эффект наглядности и познавательности. Автор пишет в спокойной, объективной манере, с большим уважением к Вальтеру Скотту, но не проходит и мимо противоречий в характере и творчестве писателя. Перед читателем развертывается жизнь, безусловно, интересная и увлекательная.

---

Уже при переговорах об условиях издания Скотт выказывал раздражительность, «… он (Мюррей. — Д. Д.) предлагает, чтобы авторское право отошло к ним навечно, — писал Скотт 29 апреля Джону Баллантайну. — Скорей у них рак на горе свистнет». Но в конце концов стороны пришли к согласию. Оба романа — «Черный карлик» и «Пуритане» — вышли одним четырехтомным изданием в декабре 1816 года. Скотт с торжеством рассуждал о «сочиненных на 4 тома романах, совершенно различающихся с другими по стилю и строю, — одним словом, по-новому забросили невод, который до сей поры приносил баснословные уловы». Джон Мюррей и автор-инкогнито (которым, однако, как писал Мюррей, мог быть только Вальтер Скотт либо уж сам Дьявол) поровну разделили прибыль, а Мюррей в придачу выплатил автору еще 750 фунтов за право продажи первого издания тиражом в 6000 экземпляров — последующие подлежали оплате само собой; Мюррей же освободил Джона Баллантайна от залежалого товара на сумму в несколько сотен фунтов. После четвертого издания Скотт передал издательские права Констеблу и, как то бывало со всеми его сочинениями, выходившими у Констебла (пока последний, на свое несчастье, не поменял Лонгмана на «Херста, Робинсона и К°»), его лондонскому партнеру Лонгману. У Скотта кошки скребли на душе из-за того, что он изменил Констеблу, пусть даже под сомнительной маской какогото другого анонимного автора. К тому же Констебл предлагал лучшие условия. Так что свой следующий роман «Роб Рой» («сочинение автора „Уэверли“„), как и второй выпуск „Рассказов трактирщика“, включавший «Эдинбургскую темницу“ 121, — оба вышли в 1818 году — он передал Констеблу. Джон Баллантайн избавился от очередной партии залежавшихся изданий, а Скотт авансом получил очередную партию срочных векселей.

В марте 1817 года Скотт испытал первый приступ жестоких колик, которым предстояло мучить его ближайшие три года. «Меня здорово прихватило, — сообщил он Морриту, — приступ разогнал небольшую компанию, что у меня собралась (в эдинбургском доме на Замковой улице, куда он неизменно переселялся с открытием сессии Высшего суда. — Д. Д.), а самого уложил в постель, и от боли я ревел как теленок». В конце концов установили диагноз — желчнокаменная болезнь, и Скотта замучили бесконечными классическими по тем временам процедурами — кровопусканиями и «мушками»; чтобы сбить боли, он прибегал и к настойке опия. Болезнь, заключавшуюся, по его словам, в «коликах, приступах тошноты, спазмах, разлитии желчи и всех прочих напастях, что на меня навалились», удалось наконец одолеть с помощью каломели; после того, как ему ее прописали и она помогла, он в дальнейшем принимал ее всякий раз, когда начинался приступ.

Скотт пытался не позволять часто повторявшимся мучительным болям отвлекать его от работы. Когда он не мог писать сам, он диктовал своему другу и управляющему Вилли Лейдло. «Роб Роя» он создавал, терзаемый постоянными коликами; когда Джеймс Баллантайн как-то зашел на Замковую улицу и застал его с сухим пером перед чистым листом бумаги, Скотт заметил на его увещания: «Эххе-хе, Джемми, тебе легко меня торопить, но, черт возьми, как я заставлю жену Роб Роя сказать хоть пару слов, когда в потрохах у меня такой сумбур? «

Однако в декабре роман был закончен, и Скотт отправил Джеймсу рукопись с такой запиской:

Радости не скрою —
Шлю тебе я Роя.
Мы крепко попотели,
Но Роба одолели.

«Роб Рой» — еще один шотландский роман Скотта, исследующий отношения между героическими страстями и просвещенным благоразумием, на страницах которого противостоят купец и разбойник, город и деревня, Шотландия равнинная и Горная Шотландия, а между ними, как обычно, оказывается склонный к романтике молодой человек. Замысел «Пуритан» отмечен большей основательностью, он берет начало в глубинах творческого воображения Скотта-историка; время действия отнесено здесь к концу XVII века (до этого Скотт в своих романах так далеко не углублялся), а сюжет — борьба фанатиков-ковенантеров со своими духовными противниками, мирянами-роялистами, причем между воюющими сторонами вновь оказывается человек доброй воли, позволяющий на какое-то время увлечь себя и присоединившийся к группе фанатиков. Это — центральная книга в ceuvre 122 Скотта. Тут он, блестяще обнажив связи между индивидуальным характером и силами, движущими историю, раскрыл один из переломных периодов шотландской истории, высветил его нравственное и психологическое содержание и значение для современности. За «Пуританами» последовала «Эдинбургская темница», вероятно, наиболее любимый широкой публикой роман Скотта, если не принимать во внимание затянутую концовку, которую Скотт искусственно раздул, чтобы сделать четвертый том, оплаченный авансом. Здесь традиции Ковенанта предстают, с одной стороны, низведенными историей до уровня чудачества, а с другой — питающими смиренный личный героизм, весьма отличающийся от роковой одержимости его первых поборников: человек и история соотнесены таким образом, что это сообщает историческому роману новые измерения.

В 1819 году увидел свет третий выпуск «Рассказов трактирщика», состоявший из «Ламмермурской невесты» и «Легенды о Монтрозе». Второй роман неглубок, зато в первом, воссоздающем столкновение между древним традиционным укладом, к тому времени юридически отмененным, и заступившим ему на смену новым сословным порядком, трагический конфликт и подлинный исторический сюжет приобретают драматическую, а местами так и мелодраматическую выразительность. Во время работы над романом Скотт мучился жестокими болями.

За плечами у Скотта были уже девять романов, по меньшей мере четыре из них — выдающиеся, и все они были посвящены Шотландии недавнего прошлого. Именно на этих «шотландских романах» покоилась слава «автора „Уэверли“„, на них приходится первый период расцвета творческого воображения писателя, создателя исторической прозы. И вот он, как всегда импровизируя и примериваясь к материалу, оставил Шотландию и обратился к стране, а главное, к эпохе, которые знал не так хорошо, и написал роман о средневековой Англии — „Айвенго“ (1820). Хотя его исторический гений отдает здесь дань театральности и в книгу вложено меньше души, „Айвенго“ тем не менее — значительное достижение, ибо средневековый рыцарский кодекс подвергнут в этом романе столь же основательному испытанию перед лицом истории и морали, как ранее — якобитство, и вновь это осуществляется через художественные образы, при том что персонажи обрисованы по преимуществу внешне. Книга имела грандиозный успех. В тот же год он опубликовал два новых романа: „Монастырь“, действие которого происходит в Шотландии XVI века и который отнюдь не украшает поверхностное и не мотивированное сюжетом обращение к сверхъестественному, хотя тут есть великолепные эпизоды и хорошо вылепленные характеры, и его продолжение — «Аббат“, роман пышных образов и ярких красок, где средоточием внутреннего сюжета становятся личность несчастной королевы Марии Шотландской, заточенной в замке Лох-Ливен, и выбор, что ей предстоит совершить 123.

Двенадцать романов за семь лет — свершение исключительное, но Скотт не мог отдыхать. Ему были нужны деньги, сам он был нужен Баллантайнам, чтобы не пойти на дно, да и Констеблу он тоже был нужен. («Автор „Уэверли“ — самый выгодный наш товар, — писал Кейделл своему партнеру Констеблу в июне 1822 года. — Так будем держаться за него обеими руками, черпать все глубже и глубже из этого неиссякаемого источника — и мы преуспеем. Это так же верно, как то, что я сейчас пишу вам письмо».) Констебл и подсказал Скотту мысль: раз уж тот создал роман, где все сюжетные линии восходят к королеве Марии Шотландской, — написать другой, в центре которого находилась бы ее великая современница и соперница королева Елизавета Английская. Так возник «Кенилворт», роман по мотивам подражательной баллады У. Дж. Микла 124 о том, как герцог Лестер бросил жену и та была убита. Несмотря на несколько вопиющих анахронизмов и значительный элемент заведомой стилизации в диалогах, «Кенилворт» выдержал испытание временем, а ряд эпизодов романа, прежде всего очная ставка между герцогом Сассексом и герцогом Лестером в присутствии королевы, действительно остаются в памяти, как и портрет самой королевы. Выпуская романы, Скотт в эти годы параллельно трудился над «Жизнеописаниями романистов», занимался журналистикой и редактированием, не позволяя, однако, этой работе отвлекать его от художественной прозы. На исходе 1821 года он вернулся к Шотландии в романе «Пират», действие которого разворачивается в конце XVII века на Шетландских островах; он опирался здесь на свои воспоминания о плавании к островам в 1814 году, а также на широкую начитанность в области истории и антиквариата. За «Пиратом» последовали «Приключения Найджела» (1822), в которых обширные познания, почерпнутые автором из редких изданий по XVII столетию, были использованы для воссоздания подробной и достоверно показанной картины того, как жили шотландцы в Лондоне на заре века, когда Иаков VI Шотландский отбыл на юг, чтобы стать Иаковом I Английским. Образ короля Иакова относится к наиболее впечатляющим достижениям Скотта. В том же году он выпустил роман «Певерил Пик», повествующий о религиозных и политических раздорах в Англии эпохи Реставрации 125. Фабула книги, в чем-то повторяющая фабулу «Приключений Найджела», натянута, и роман свидетельствует о том, что творческое воображение Скотта временно притупилось.