Сергей Чертопруд - Научно-техническая разведка от Ленина до Горбачева

• Название: Научно-техническая разведка от Ленина до Горбачева
• Автор: Сергей Чертопруд
• Издательство: ОЛМА-ПРЕСС
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 2002
• ISBN: 5-94849-068-8

Как работают разведчики, как привлекают к сотрудничеству иностранных специалистов, каковы масштабы и методы государственного промышленного шпионажа, каков вклад отечественной научно-технической разведки (НТР) в развитие науки и техники, а также в создание новых видов оружия, включая атомное, рассказывает эта книга.

---

8. Другие иностранные техники и рабочие в течение пяти лет после заключения мира с Германией вовсе не должны быть допущены»[246].

Вот так начался процесс технической помощи Германии Советской России. Он продлился до начала 50-х годов. До войны немецкие специалисты приезжали добровольно. Большинство процессов контролировали РККА и правительство. После мая 1945 года — в добровольно-принудительном порядке под руководством и контролем НКВД.

Сейчас уже вряд ли возможно установить точную дату и инициатора сотрудничества между РККА и рейхсвером. Процитированный выше документ — пример того, что эта идея витала в воздухе и нужен был человек, который воплотит ее в жизнь.

Западные историки единогласно сходятся на том, что ее автор — главнокомандующий рейхсвером генерал X. фон Зект, который, по воспоминаниям одного из своих подчиненных майора Ф. Чунке, еще в 1919 году настаивал на налаживании таких связей[247].

В мае 1921 года нарком внешней торговли Л. Красин и член ЦК РКП(б) К. Радек начали переговоры с группой руководящих сотрудников Министерства обороны Германии. В эту группу входили: генерал-лейтенант X. фон Зект, генералы К. фон Шпейхер и И. Хасс, полковник Г. фон Лиц-Томсен, майоры О. Риттер, фон Нидер-майер и Вит-Фишер. Тема переговоров — укрепление советской военной промышленности с помощью Германии.

О том, что в итальянском городке Рапалло 16 апреля 1922 года во время Генуэзской конференции было подписано советско-германское межправительственное соглашение, факт известный. А вот о том, что 11 августа того же года был заключен договор о развитии военной авиации двух стран, советские историки предпочитали не вспоминать. А, между тем, этот договор послужил одной из стартовых точек для развития отечественной авиационной промышленности.

Дело в том, что руководствуясь этим соглашением в целях развития контактов между германским военным ведомством и РККА, в феврале 1923 года Германия направила в Москву делегацию, возглавляемую генералом Хассом, руководителем войскового отдела Министерства обороны Германии. В состав делегации был включен специалист по авиационной технике из отдела вооружения и технического оснащения германской армии.

Через несколько дней после отъезда гостей в Москве было открыто представительство рехйсвера под безликой вывеской «Московский центр». Его возглавил полковник германской армии Томсен. Сначала он проживал по документам, оформленным на имя некого фон Лица, а потом «превратился» в отставного майора фон Нидермайера. Среди вопросов, которыми занимались сотрудники этого учреждения:

— реконструкция заводов подводных лодок в городе Николаев концерном «Блом и фосс»;

— создание в России самолетостроительного завода фирмами «Юнкере» и «Фоккер»;

— направление на работу в советские конструкторские бюро (в первую очередь самолетостроительные, моторостроительные, артиллерийские, танковые и боеприпасов) немецких специалистов[248].

Другая делегация, которая прибыла в Москву в середине мая 1923 года, подписала договор о строительстве химического завода по производству отравляющих веществ. Он был подписан сроком на 20 лет. Согласно этому документу советская сторона для строительства обязалась «предоставить химический завод б. Ушакова» на станции Иващенково под Самарой (Самаро-Златоустов-ская железная дорога), а немецкая — организовать производство не позднее 15 мая 1924 года серной кислоты, каустической соды, хлорной извести, суперфосфата, а также иприта и фосгена (отравляющие вещества — ОВ). Правда, до конца 1925 года производство не достигло заданного объема[249].

Планы немцев так и не были реализованы в полном объеме. В письме от 21 января 1927 года начальнику Главного военно-промышленного управления ВСНХ СССР А. Толоконцеву, председатель комиссии Политбюро ЦК ВКП(б) по спецзаказам Уншлихт писал: «В заводе „Берсоли“ мы получили первую и пока единственную базу производства ОВ в крупном масштабе. На нем исключительно придется базироваться в ближайшем будущем».

Дальнейшую судьбу этого объекта было предугадать нетрудно, даже не зная о том, что 12 января 1927 года комиссией политбюро по спецзаказам было утверждено постановление (протокол № 40), в котором говорилось, что «на основании письма немцев от 11/1 — 27 г. считать, договор по „Берсоли“ расторгнутым»[250].

Случай с заводом «Берсоли» — типичный пример того, что происходило в конце 20-х годов в СССР. Тогда началось массовое вытеснение иностранных концессионеров и инвесторов из страны. Это происходило как путем создания им различных трудностей, открытых провокаций ОГПУ, судебного преследования иностранных специалистов — в ходе поисков внутренних и внешних врагов, так и путем организации забастовок советского персонала с требованием о двух— или трехкратном повышении зарплаты. В итоге концессионные договоры, заключенные, как правило, на длительный (20—30 лет) срок, расторгались. Оборудование, ввезенное и смонтированное концессионерами, выкупалось по бросовым ценам советской стороной[251].

С 25 по 30 марта 1926 года в Берлине прошла тайная встреча руководителей военных ведомств СССР и Германии. Главный обсуждаемый вопрос — какие еще необходимо предпринять меры по усилению сотрудничества между двумя странами в военно-технической сфере. Ответственными за реализацию были назначены: в Берлине — генерал-майор фон Зект, а в Москве — заместитель председателя ОГПУ И. С. Уншлихт[252].

И сотрудничество действительно активизировалось. Правда, теперь речь шла скорее о проведении научно-исследовательских работ и обучении. Понятно, что инвестировать деньги в производство, которое в любой момент могут национализировать, нет смысла. А вот с КБ и учебными центрами проще. Самое ценное — это персонал, а его можно всегда вывезти.

Например, для проведения мероприятий в сфере создания химического оружия и средств защиты от него был создан спецобъект «Томка». Он находился близ города Вольск (Саратовская область). Здесь немецкие специалисты отрабатывали опыт применения отравляющих веществ (ОВ) авиацией и артиллерией, а также способы дегазации и действия на зараженной местности. Здесь же проводились испытания ОВ и новых моделей противогазов.

Сотрудничество не ограничивалось только научными изысканиями. Например, в 1927 году наконец был запущен завод «Берсоли» на проектную мощность. В сутки он мог производить 6 тонн ОВ. А на заводе «Полимер», расположенном по соседству, изготовляли боеприпасы для корабельной артиллерии. Там же немецкие специалисты создавали взрывчатые вещества малой гигроскопичности для артиллерии военно-морского флота и других военных целей[253].

В авиационной школе в Липецке (объект функционировал с 1927 по 1933 год) не только обучали летному мастерству германских военных летчиков, но и проводили испытания различной авиационной техники (подробнее об этом рассказано в главе 9). Другой учебный центр — танковая школа в Казани (функционировала с 1929 по 1933 год). И там не только готовили танкистов, но и испытывали современную немецкую технику. И одна из задач этих центров — познакомиться с германскими технологиями в этой сфере. Хотя это не всегда удавалось.

Об этом свидетельствует, например, письмо начальника Разведуправления штаба РККА Я. К. Берзина К. Е. Ворошилову, датированное 1931 годом. В нем руководитель советской военной разведки писал, что «итоги работы в Казани (в немецкой танковой школе. — Прим. авт.) и Липецке (авиационной школе. — Прим. авт.) не совсем удовлетворяют Управление механизации и моторизации (УММ) и Управление Военно-воздушными силами (УВВС) РККА, т. к. «друзья» слабо завозят новейшие технические объекты, подлежащие испытаниям, иногда ограничиваясь устаревшими типами (самолетами «Фоккер» Д-ХШ) и не всегда откровенно делятся своими материалами и сведениями, полученными в результате исследовательских и учебно-опытных работ»[254].

Несмотря на претензии со стороны руководства советской военной разведки, одну из задач (ознакомление отечественных специалистов с немецким опытом) германские специалисты выполняли. В качестве примера можно указать, что в советских танках Т-26, Т-28, Т-35 и БТ были применены разработки германских конструкторов. В частности можно назвать подвеску, сварной корпус, внутреннее размещение экипажа, стробоскоп и наблюдательный купол, перископический прицел, спаренный пулемет, электрооборудование башен средних танков, радиооборудование, а также технические условия оборудования и настройки.

А вот фрагмент отчета заместителя начальника УММ РККА И. К. Грязнова о работе курсов «Теко» (танковая школа в Казани. — Прим. авт.). Этот документ был подготовлен в марте 1932 года. В нем отмечалось, что «в целом работа „Теко“ до сих пор представляет большой интерес для РККА как с точки зрения чисто технической, так и с тактической. Новые принципы конструкции машин и в особенности отдельных агрегатов, вооружение и стрелковые приборы, идеально разрешенная проблема наблюдения с танка, практически разрешенная проблема управления в танке и танковых подразделениях представляет собой область, которую необходимо изучать и переносить на нашу базу». О примерах реализации на практике этого пожелания было рассказано выше[255].