Дмитрий Абеляшев - Пастырь Вселенной

• Название: Пастырь Вселенной
• Автор: Дмитрий Абеляшев
• Издательство: ЭКСМО
• Жанр: Боевая фантастика
• Год: 2002
• ISBN: 5-699-00013-5

История эта началась с бредовой газетной статьи, которая так насмешила двух биологов – академика Бадмаева и его ассистента Володю. И чего только не напишут ради сенсации! Даже, например, то, что на Белгородчине появилась саранча ростом с собаку и явно с инопланетными замашками. А потому последовавший вскоре телефонный звонок никто и не подумал связать с Новой Колониальной Историей Земли...

---

– Отдыхал?

Володя же в ответ лишь кивнул, напуская на себя чуть более сонный, чем на самом деле, вид. Зубцов скользнул взглядом по двери в комнату и, не разуваясь и не раздеваясь, прошествовал прямиком на кухню. А там на столе стояли две чашки, одна из них была пустой, а в другой, в той, из которой неудачно отхлебнула Лея, а потом, чтобы успокоить пленницу, отпил и сам Володя, кофе было больше половины.

– Кофейком балуешься? – спросил Зубцов, с интересом глядя на Владимира.

– Да, – откликнулся Володя.

– А чего чашки две? – поинтересовался Юрий Васильевич, и взгляд его стал пристальным и пронзительным, хотя губы продолжали хранить добродушную улыбку.

– Да соседка вчера заходила, – как можно натуральнее отозвался Володя, зевнув для убедительности.

– А почему она кофе не допила? – продолжил допрос полковник. – Не любит, что ли, она у тебя кофе?

– Это я кофе не выпил, – соврал Владимир, сохраняя отстранение-честное выражение глаз. – Я, – добавил он, – кофе редко пью и вчера налил себе так, за компанию. А пить даже не собирался.

Зубцов, судя по всему, удовлетворенный объяснениями Володи, сел за стол и с наслаждением, смакуя, допил чашку холодного напитка.

– Неплохой кофе, – одобрил он. – А у тебя что, роман, что ли, намечается, с соседкою той, что ты на нее такой дефицитный продукт переводишь, который сам пить стесняешься?

– Ну, что-то вроде того... – замялся Володя.

– Молодец, – одобрил полковник. – Мужик – он и на войне мужик, так?

И Зубцов, подмигнув Владимиру и не ожидая даже ответа от застенчиво улыбавшегося собеседника, пошел в коридор и, к облегчению Володи, испугавшегося, что он заглянет в комнату, вернулся оттуда со своим рюкзаком.

– Здравствуй, Дедушка Мороз, борода из ваты, – сказал он, высыпая на пол принесенные для Владимира дары.

– Это тебе на месяц, – добавил он.

Там было немало. Пять пакетов риса, по килограмму каждый; две пачки геркулеса; пять пакетов растворимого пюре; две литровые бутыли с подсолнечным маслом, двухсотграммовая пачка масла сливочного; два килограмма опостылевшей, но так спасавшей его последний голодный месяц гречки; и даже пятнадцать банок тушенки, которую Зубцов, хорошо осознавая ее ценность, не поленился выстроить на полу в цепочку, чтобы Володе легче было посчитать банки. И – Володя аж присвистнул – стограммовая жестяная банка кофе. И три пачки сигарет без фильтра “Прима”. Увидев их, Володя, даже смущенный немного такой щедростью, сказал:

– Да я вообще-то не курю.

– Ну и молодец, – пожал плечами Зубцов. – Стало быть, выменяешь на рынке на что-нибудь дельное. Верно?

– Ну да, – согласился Владимир.

– Молодец, – отозвался Зубцов. – Чистая работа. Я отчего-то в тебе и не сомневался. А кстати, – вдруг добавил он, и в глазах его вновь включилась рентгеновская установка, – почему у тебя с патрульным некомплект вышел?

– Какой некомплект? – промямлил Володя, чувствуя, как внутри у него все не по-хорошему холодеет. – Это что голова-то отдельно?

– Да нет, голова замечательная, тут все о'кей, – не приглушая свойств взора и улыбаясь так по-доброму, сказал Юра. – А пистолетик плазмометный, ты его куда дел?

– Ах, это... – с заметным облегчением отозвался Володя и направился побыстрее в коридор, опасаясь теперь того, как бы Зубцов не обнаружил, что пистолетов два, – ведь они оба лежали в карманах Володиной кожаной куртки. Вернувшись на кухню, Володя протянул полковнику – рукоятью вперед – один из плазменных пистолетов.

– Умница, – похвалил Зубцов. – Ну, хватит тут тебе жратвы на месяц?

– Конечно, – кивнул Володя.

– Ну, тогда прости, старик, я побежал. Дела, понимаешь.

И Володя, пожав жесткую сухую руку своего командира, задумчиво запер за ним дверь. Да уж, было тут от чего задуматься...

Глава 15 ПРЕДАТЕЛЬ

Через два дня пленница уже великолепно изъяснялась по-русски, тщательно выясняя у своего тюремщика значение впервые услышанных ею слов, с первого раза включая их в свой активный словарный запас. Она по-прежнему была связана и категорически отказалась снять свой защитный костюм. Владимир поинтересовался у девушки, не жарко ли ей. Та же лишь усмехнулась, ответив, что в костюме ей в самый раз. Когда Владимир уходил, он включал Лее что-нибудь из своей видеотеки – хоть роскошный видеомагнитофон и покинул его квартиру, будучи обменянным на гречку, но старенький, чуть ли не прошлого столетия выпуска, видеоплеер, как ни странно, все еще пахал помаленьку и сносно крутил себе бобины видеокассет. Володя ставил Лее что попало – вплоть до эротики и фильмов ужасов. Когда же дело дошло до древнего, но вновь востребованного публикой из-за эпопеи со сквирлами фильма “Чужие”, девушка спросила у Володи после просмотра:

– Владимир, скажи мне, когда земляне столкнулись с подобными тварями? Мы, кажется, облетели куда как больше населенных и безлюдных планет, но нигде не встречали ничего подобного.

Володя, изумившись столь детской наивности, неожиданной для офицера захватчиков, ответил:

– Лея, ты что, не поняла, что это художественный фильм?

Лея чуть наморщила лобик, как делала всегда, когда что-либо вызывало у нее недоумение или замешательство, и спросила:

– Насколько я поняла, художественный – значит снятая максимально красиво хроника, так?

– Да не совсем... – усмехнулся Володя. – Это значит, что один человек придумал историю, другой подобрал актеров, потом они сыграли каждый свою роль, и все это было по кусочкам отснято на камеру, а потом кусочки склеили вместе, и получился фильм.

Лея продолжала изумленно и вопросительно смотреть на Владимира, и потому он продолжил объяснения:

– Ну вот. А если у актеров с первого раза не вышло сыграть так, как это задумал автор произведения, то они это делают еще, еще и еще. Понимаешь? Тут все – не настоящее. Ни космос, ни чудовища, ни корабли. Мы на самом деле действительно еще никуда всерьез не летали. Наши фильмы, как бы это сказать, это... наши мечты, наши фантазии, наши страхи... Понимаешь?

– Да, должно быть, я поняла тебя, Владимир, – сосредоточенно отозвалась Лея. – И много кто из землян смотрит подобные художественные фильмы?

Лея была интересной собеседницей, особенно теперь, когда разговор уже не стопорился на каждом новом для нее слове и Владимиру более не приходилось пускаться в длительные объяснения, ранее делавшие связное общение просто немыслимым. Володя почувствовал подвох, но ответил честно:

– Ну, не знаю. Процентов девяносто восемь, я так думаю, смотрят.

– Правильно ли я поняла тебя, Владимир, – переспросила Лея, даже с радостным каким-то изумлением в голосе, – что это значит, что 98 человек из каждой сотни смотрят на подобные склепанные фрагменты?

Владимир, с интересом следивший за особенностями освоения Леей русского языка, вынужден был согласиться.

– Но ведь все это – вранье, ложь, вымысел, абракадабра, лажа – не помнишь других синонимов?

– Нет, не помню, – усмехнулся Володя.

– Теперь я понимаю, почему вы так быстро проиграли войну, – уверенно сказала Лея. – Пожалуйста, больше не ставь мне подобных пленок, если их просмотр не является для меня обязательным. Договорились?

– Да, конечно... – смутился Володя внезапным поворотом дела. – Но разве у вас, на Анданоре, нет художественных фильмов?

– А разве у вас на Земле нет таких, где все – правда?

– Есть, – откликнулся Владимир. – Они называются фильмами документальными. Там все правда.

– А у тебя они есть или ты безнадежно погряз в мечтах и страхах своего несчастного и странного народа?

– Конечно, есть... Пара пленок... – обескуражено откликнулся Владимир, разводя руками.

– Да, – улыбнулась Лея. – Это, вероятно, как раз два процента от твоей фильмотеки. Так? А девяносто восемь – лживые домыслы. Я правильно поняла?

– Ну... С твоей точки зрения, наверно, да, – ответил Володя, решивший заступиться за родную планету. – Но с нашей – тут как раз точно, правдиво показаны разные типы людей, их реакция на различные жизненные обстоятельства. Художественные фильмы учат, предостерегают.

– Ерунда, – отрезала Лея. – На Анданоре даже сказки для малышей правдивы. Нет ничего поучительнее правды во всех ее проявлениях.

“Страшное это, должно быть, место – Анданор”, – подумалось Володе, но вслух он ничего не сказал. Ну что тут скажешь, если ее мир столь отличен от нашего.

Девушка, поняв, что дискуссия окончена, сказала:

– Володя, если я тут не для того, чтобы умереть голодной смертью, я хотела бы перекусить. Немного – мне хватит банки тушенки и пары тарелок гречневой каши.

Владимир тоскливо выслушал пожелание пленницы и побрел на кухню. Сперва Володя списывал исключительную прожорливость Леи на перенесенный ею нервный стресс, пока не убедился, по косвенным признакам, что она обладает поистине железной нервной системой; потом он думал, что, быть может, она, бедняжка, недоедала на казенных харчах своего Анданора и решила отъесться в плену. Нет – она обладала ровным, здоровым, неизменным аппетитом гиппопотама. Владимир с болью смотрел, как запасы пищи, принесенные Зубцовым, не то что таяли – они просто испарялись, хуже миража в пустыне. Володя старался не думать об этом. Он вообще старался не думать о будущем, начиная с того, к слову, всего лишь только позавчерашнего дня, когда он не выдал Лею Зубцову. Владимиру показалось, что девушка то ли слышала их разговор, то ли догадалась, что Володя из-за нее нарушил какие-то партизанские земные законы, – во всяком случае, в бездонных взглядах ее выразительных глаз Владимиру стали чудиться оттенки благодарности. Ведь Лею не пытали, не мучили, не допрашивали и не расспрашивали даже. На ней не ставили опытов и даже согласились не снимать ее защитный костюм. Владимир догадывался, что он совершенно не похож на профессионального контрразведчика или палача. Лея также склонялась к подобному видению ситуации. После ухода полковника Володя зашел к испуганно застывшей, как мышка, Лее, которую он напугал тем, что если она будет шуметь, то ее съедят, и по его лицу Лея поняла, что опасность миновала. Володя тогда залез на покрытую древней пылью и свежей паутиной полку и достал оттуда четырехчасовую видеокассету с фильмом-катастрофой, недавно взявшим все мыслимые “Оскары”. Фильм назывался “Башни страдания” и был посвящен чудовищному террористическому акту сентября 2001 года, когда фанатики захватили пассажирские самолеты с ни в чем не повинными людьми – и таранили ими американские небоскребы с такими же, не имеющими к ним никакого отношения американцами. Там были любовь, слезы, смерть и счастливый, для главных героев, конец. Критики сравнивали фильм с картиной “Титаник” 20-летней давности, – но тот, конечно, был куда как слабее по части спецэффектов.