Владимир Алько - Второе пришествие инженера Гарина

• Название: Второе пришествие инженера Гарина
• Автор: Владимир Алько
• Издательство: Поверенный
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2001
• ISBN: 5-93550-023-X

«Гиперболоид инженера Гарина» А.Н. Толстого заканчивается бегством главных персонажей – Гарина и мадам Ламоль – с Золотого острова и кораблекрушением яхты «Аризона». Герои произведения оказываются выброшенными на необитаемый остров, где и начинают влачить жалкое существование, без надежд, без будущего… Автор как бы переводит своих героев в состояние литературного анабиоза (ни жизнь, ни смерть), словно бы надеясь на продолжение своего романа. И вот – аргентинское исследовательское судно спасает Гарина и Зою. Следуют годы конспирации, нужды, лишений… Дерзкий, аналитический ум Гарина не может примириться с подобным положением вещей. Подрабатывая экспертом в патентном бюро, он проникается модными и парадоксальными идеями теории относительности и приходит к мысли о создании… Что последовало за этим, – какие свершения, интриги и приключения, – а также всю фантастическую историю «Второго пришествия инженера Гарина», читатель найдет в этой увлекательной книге.

---

– Мне нечего больше сказать высокой комиссии, – почти оборвал его Шельга. – Я не признаю в этой женщине ту, за которую вы пытаетесь ее выдать, – отчеканил он, повернулся кругом и сразу пошел на выход.

Его остановили. Попросили скрепить подписью протокол опознания. Он расписался.

– С таким же успехом вы могли бы сообщить, что и мадам Ламоль видите впервые в жизни, – с обидой и сарказмом бросил ему в спину председательствующий.

Шельга ничего не ответил. Все расступились перед ним. Последнее, на что он обратил внимание, перед тем, как сесть в автомобиль, перекошенное, с красными пятнами лицо Хлынова, разучившегося в момент понимать элементарное.

Все разъехались, хмурые и озадаченные, как редко когда.

*** 87 ***

Вечером того же дня они встретились в гостиничном номере.

Хлынов зашел как-то «по-свойски», без приглашения; скромно потоптался у порога. На крюк вешалки повесил лишь зонтик. Здесь, в Праге, накрапывал дождик. Не снимая легкого пальто, со шляпой в руке прошел в комнату, сел на краешек стула у журнального столика. От чая отказался. Первым и заговорил, – рассеянно улыбаясь (никому), потирая озябшие руки:

– Я понимаю, Василий Витальевич. У вас там служебные тайны, и такое все прочее… – тут же он поморщился, как если бы взял на пробу несоленый мясной бульон. – Может быть и какие-то хитросплетения; но все же – мне надавали по щекам, я оплеван, и ни за что ни про что…

Хлынов страдальчески дернул головой, какая бы там ни было улыбка уже оставила его. Русая бородка с проседью полезла на щеки. Глаза пожелтели, и, несмотря на кажущееся смирение в них, царапнули.

– Что же. Объясняться будем, Алексей Семенович. В лучших традициях русского общества… – легко, до озорного, заговорил Шельга, двумя руками приглаживая ежик волос, которые так и лезли у него на вихры. – Так слушайте, дорогой товарищ, если так сразу все хотите знать. Нет здесь, и не было никакой служебной, ни прочей тайны. Все намного, намного проще, – и сложней; так что и сам я хотел бы понять… (Хлынов пристальнее взглянул на Шельгу). Да, признаю, это была она – Зоя. Так что же с того; меня, кадрового советского разведчика, вызвали на какую-то свиданку. Видите ли, я им понадобился позарез… Притащили на этот театрализованный балаган. Ах, как они все обставили… с каким затрапезным аппетитом готовились ею полакомиться… «вишенка-малинка»…

– Но простите, Шельга, – так и подскочил Хлынов. – Эта женщина преступница, поправшая…

– Ах, ну оставим пока это… преступница… Помните, тогда в больнице, семь лет назад, когда я отлеживался после тех четырех пуль, какие всадил в меня Роллинг… Тогда я вам сказал, что эта женщина посильнее нас с вами и что она еще немало крови прольет; я и сейчас не отказываюсь от этих слов. (Плечи Хлынова недоуменно поползли вверх). Но вот я и она сошлись. Позади свора этих борзописцев, военных чинов… прибывших точно на стриптиз-шоу, рядом этот мажордом-прокурор во фраке, и я, – как у него в прислуге… Первая мысль – выдать. Но, знаете ли, Хлынов, я кадровый разведчик, и я знаю, что такое хладнокровие. На какую-то дикую, невозможную минуту – я был у ног этой женщины… – голос Шельги соскочил с некоей нотки, для которой у Хлынова, конечно, не нашлось «слуха». Он оторопело смотрел на старого товарища. Скуксился:

– Странное это у вас, и не к месту чувство рыцарства. Вы эдак так и себя позволили бы прикончить.

Губы Шельги мягко раздвинулись. Взгляд созорничал:

– Но это только на секунду… все остальное было много прозаичнее. А вы знаете, Алексей Семенович, раз уж мы о тайнах заговорили, какие инструкции мне были даны перед отлетом сюда… действовать по обстоятельствам. Вот я и действовал. Да почему, собственно, я должен был этим буржуа потворствовать? Вы думаете, так уж они о правосудии пекутся? Сенсацию им подавай… Месяца на три, на четыре, как раскрутится эта машина, они будут обеспечены материалом. Бумажной крови они жаждут. Трескучей буффонады. Другое дело, если бы речь шла о выдаче мадам Ламоль советским властям… – Шельга поджал губы, чуть призадумался: «А что если и действительно?».

– Вы совсем, совсем запутались, Шельга, – покачал Хлынов головой из стороны в сторону. Осмотрелся, не замечая ничего вокруг. – Не так, так эдак; но все вкривь и вкось… Разве эта женщина не заслужила своими деяниями хотя бы тени правосудия? Не так уж и слепа эта буржуазная Фемида. Я тут пожил, на порядки не могу пожаловаться.

– Возможно, – шумно, (как-то окончательно) вздохнул Шельга. Потер лоб. – Вот если бы речь шла о выдаче Гарина… – неосторожно высказался он, вновь разжигая Хлынова.

– Вот Гарин, – громко произнес тот.

– Да, Гарин. Что же. Вот будь Зоя опознана и осуждена, не вступил бы он в некоторые секретные переговоры… на предмет торга – ее свобода в обмен на его военные секреты. Вы не находите такое возможным. А, Хлынов?

– Ой, ли, – сморщился Хлынов. – Не много ли домыслов для кадрового разведчика? Тогда как правда может быть только одна.

– Не понял, – Шельга честно, по-товарищески взглянул в глаза Хлынова.

– Что же тут не понять, – сгоряча, мелко покашливая, начал тот. – Гарин теперь перед вами в неоплатном долгу… есть повод, как у вас там говорится на профессиональном жаргоне, «внедриться»… прокатиться на какой-нибудь очередной «золотой остров»; а там, смотришь, не за горами и пролетарская революция, где-нибудь… – и, не дожидаясь справедливой реакции товарища, Хлынов скрипнул зубами, произнес. – Простите, Шельга. Я, конечно, говорю глупость. Но когда вы давеча, так глядя на Зою в упор, не признали ее… я подумал, что ослышался; или вы просто больны. Потом мне и самому сделалось плохо. Однако я почти все вам сказал, зачем пришел. (Хлынов начал ерзать и приподыматься с краешка стула). Кстати, не слишком ли вы так уж принимаете Гарина за овечку? Эдакий нераскаявшийся, себе на уме, горе-прожектер, да и только. Хотя результаты более чем очевидны…

Шельга умненько перехватил взгляд Хлынова.

– Вам что-нибудь известно о характере его работ, Алексей Семенович? – живо спросил он.

– Наверное, не больше вашего, Василий Витальевич, – спокойно, даже примирительно ответил Хлынов. Но вдруг поднял и резко опустил руку. – Элемент М – буквально, по всей видимости, в его распоряжении, и что он там с ним вытворяет?.. Но будь он хоть сам Вельзевул, князь тьмы, ему не обойтись без помощников. Вы пробовали с этой стороны, Шельга? Не мне вас учить вашей профессии. В такой схватке все приемы хороши.

– Это приблизительно то, что учитывали и мы, – уклончиво ответил Шельга.

Шельга помолчал, затем решительно поднялся.

– Ну да. Что же, мне пора. День был трудный. Время нас рассудит, Шельга. Прощайте.

Хлынов направился к двери.

– Чаю все-таки не желаете, Алексей Семенович?

– Нет. Спасибо. Этого мы в России, на родине…

Заныло вдруг в груди Шельги. Давно, давно он так не тосковал.

– Напоследок, Алексей Семенович. Поостерегитесь Гарина. Он не простит вам выдачу Зои. Мой вам совет: бросайте все свои дела и послезавтра, поездом, отправляйтесь домой. Хотите, я похлопочу об оформлении документов?

Ссутулившись, Хлынов постоял у порога. И так, не проронив более ни слова, вышел.

*** 88 ***

Непривычно ранним утром, в 5-ом часу, окраинные улицы К. огласил шум моторов, и грузовик военного образца, с натянутым брезентовым верхом, возглавил движение. Позади ехал автомобиль бургомистра, следом – мотоцикл с коляской, замыкающий кортеж.

В кузове – попарно, с каждого борта, числом 10, штурмовики в стальных каскетках, перехваченных у подбородка ремешком; иные в армейских плащ-накидках, другие в шинелях, поверх униформы. Между ног, прикладами об пол, короткоствольные карабины, отдельно – в деревянных, окантованных ящиках боеприпасы.

В легковой машине, возле водителя, один из сынов бургомистра – эсэсовец, с фуражкой на коленях. На заднем сиденье прикорнул человечек – свернутым и привалившимся торчком, грязным половиком. Более-менее светлого в нем – лишь краешек лба с нахлобученной шапкой черных спутанных волос. Обезображенное побоями, вспухшее лицо его – уткнуто в задубелый край накидки, обернутой вокруг тела. Грязные, исцарапанные руки скованы цепью. Поодаль, у противоположной стороны кабины, – второй отпрыск Хенке. Человечек знает: впереди его пути – Голгофа. Но это знает только он один. Зевс-отец, в толще Швабских Альб, готовит боевую колесницу. Но найдется ли в ней место для двоих?

Погода была не в радость. Небо низкое, хмурое, рвано-облачно стремящееся между пиками гор, словно вспухшая мутная река в половодье, с льдинами и грязной пеной.

Лица штурмовиков угрюмы. Напряжение нарастало. Фургон бросало на поворотах горной дороги, подмахивало вверх, вниз, но ни крепкой соленой казарменной шутки, ни возгласов. Окостеневшие торсы. Чугунные руки, примороженные к железу. Лица в свинцовой пороше. Нелюди, соискатели власти, идущие войной на дьявола: какие уж тут шутки, право бы, уцелеть.