Хельге Ингстадт - По следам Лейва Счастливого

• Название: По следам Лейва Счастливого
• Автор: Хельге Ингстадт
• Издательство: ТЕРРА
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1996
• ISBN: 5-300-00523-1

В очередной том серии «Викинги» вошли произведения, посвященные открытию викингами Северной Америки.

В историческом романе американской писательницы норвежского происхождения К.Сивер и в путевых заметках известного норвежского журналиста и ученого-археолога Х.Ингстада рассказывается об Эрике Рыжем, изгнанном из Норвегии и Исландии за убийства и открывшем Гренландию, его сыне Лейве, первооткрывателе Америки, и прекрасной Гудрид...

---

Виньо дал мне прочесть дневник своего отца, исторический документ, из которого можно узнать, как жили люди на берегах залива святого Лаврентия лет этак сто назад. Дневник повествует о рыбной ловле и бое тюленей (тогда промысел велся гораздо интенсивнее), о езде на собаках, о кораблекрушениях и о многом другом. Я остро ощутил, как жестока была тогда борьба за существование. В дневнике подробно рассказано о страшной трагедии у острова Антикости. Там разбилось судно, на котором было девятнадцать человек. Припасов не хватало, и они стали умирать от голода. Мулат-силач убивал ослабевших и ел человеческое мясо. Дневник сообщает, что его нашли мертвым возле полного котла: видно, погиб от обжорства.

В Наташкуане (Медвежья река) мы встретили патера Фортина, энергичного молодого человека. Мне говорили, что по соседству с поселком живет группа индейцев, и я хотел расспросить их о крае, об остатках древних поселений и так далее.

– Пожалуйста, поезжайте за мной, – сказал патер, оседлал старый мотоцикл и помчался по тропе. Надо было видеть, как он летел по заболоченной местности, скользил на больших камнях и подпрыгивал на ухабах. Встречный ветер развевал черную сутану, четки болтались в воздухе.

Но с этими индейцами я не нашел общего языка.

... Снова на восток. Гляжу на берег и все время прикидываю: если винландцы заходили сюда, то какой район мог их привлечь настолько, что они решили строить дома? Я пытался проникнуться психологией моих предков-мореходов, представить себе, что стою на носу норманнского корабля. Как только какое-нибудь место обращало на себя наше внимание, мы бросали якорь и на моторной лодке шли к берегу. Но при близком осмотре всюду оказывались скудные земли, даже маленький клочок луга был редкостью.

Впрочем, попадалось и немало интересного. Мы знакомились с рыбаками, охотниками, индейцами. Или забирались в глушь – в царство животных. Ходили на лодке вверх по рекам в гущу леса, где бродит медведь и скопа ныряет за рыбой в заводь. Осматривали каменные сооружения эскимосов или индейцев, следы поселений рыбаков и охотников, остатки китобойных баз.

Кегаска – первый на нашем маршруте рыбачий поселок, жители которого говорили по-английски. Оттуда мы пробирались между, все чаще встречающимися, мелями и островами. Трудный фарватер для судна с осадкой девять футов. Один раз мы наскочили на мель, но все обошлось хорошо. Наступил конец мая, а погода все еще стояла прохладная. Хотя мы были на широте Ла-Манша, листва еще не распустилась, – так сильно влияет холодное Лабрадорское течение на температуру и климат залива святого Лаврентия.

И вот впереди Белл-Айл – узкий пролив между Лабрадором и Ньюфаундлендом. Пройдем? Или Белл-Айл, как это часто бывает, закупорен льдом? Мы облегченно вздохнули, увидев голубую гладь с редкими айсбергами. Но сперва мы завернули в бухту Брэдор. На ровном берегу – несколько рыбачьих домиков. Лет двести пятьдесят тому назад картина была совсем другой. Это здесь француз Огюстин Легардер, сеньор де Куртеманш, около 1704 года учредил первое постоянное поселение колонистов на Лабрадоре. От губернатора Новой Франции он получил привилегию на область между 52° и 53° северной широты, некогда здесь был форт. Следы многих из двухсот жилых строений сохранились до наших дней. То была пора беззакония. Китобои, рыбаки, торговцы и пираты бесцеремонно грабили край. Хуже всего приходилось индейцам и эскимосам, их угнетали и убивали. Они, как умели, давали отпор. Сеньор де Куртеманш был человек недюжинного ума, ему удалось добиться мира в приморье. Он наладил торговлю с коренным населением, нанимал индейцев для промысла пушнины.

В поселке Блан-Саблон, лежащем недалеко от пролива, нам рассказали, что в прошлом году они убили белого медведя. На этой широте у берегов Лабрадора и Ньюфаундленда регулярно убивают единичных белых медведей. Судя по старым преданиям, прежде полярный мишка частенько забирался довольно далеко на юг.

Пролив Белл-Айл по-своему замечателен. Как уже говорилось, он долго играл огромную роль и как морской путь и как промысловый район, необычайно богатый рыбой и морским зверем.

По нему совершались ежегодные миграции рыбы, тюленей, дельфинов, моржей, китов и белых медведей. Белл-Айл – ворота в залив святого Лаврентия с его благоприятнейшими условиями для полярных животных. Холодное арктическое течение богато планктоном, реки тоже несут в море питательные вещества.

* * *

Следы палаток и развалины показывают, что этот район исстари привлекал индейцев и эскимосов. А после повторного открытия Америки сюда зачастили рыбаки и промысловики из многих стран. Нам сегодня просто трудно представить себе, сколько морского зверя проходило через пролив в те годы, когда край еще был девственным.

Особенно важное значение придавалось промыслу гренландского тюленя. В конце сентября он начинает миграцию от Гренландии и Баффиновой Земли и в ноябре достигает пролива Белл-Айл. В начале марта на постоянных лежбищах в заливе святого Лаврентия появляется потомство, а в апреле-мае тюлень возвращается на север.

Наконец «Халтен» вошел в пролив. Мы придирчиво осматривали берега, ведь многие исследователи считают, что сюда направлялись винландцы. Как я уже говорил, мне не очень-то верилось, чтобы норманны стали отклоняться от естественного курса – к северному берегу Ньюфаундленда и вместо этого пошли вдоль побережья, которое не сулило им никаких благ. Больше того, мы убедились, что берега Белл-Айла, если только винландцы заходили так далеко на юго-запад, должны были скорее отпугнуть их, чем привлечь. Кругом угрюмые голые скалы – с моря не видно даже клочка травы. В начале XVI века Картье, проходя здесь, писал: «Это та земля, которую бог даровал Каину».

Миновав пролив, мы очутились в Лабрадорском море и пошли на восток вдоль северного берега Ньюфаундленда. В один из первых дней июня «Халтен» бросил якорь у Ланс-о-Мидоуза. На зеленой равнине паслись коровы и овцы. Сразу видно плодородный край – совсем не то, что мы наблюдали до сих пор на нашем долгом пути сюда.

ЛАНС-О-МИДОУЗ. РАСКОПКИ НАЧИНАЮТСЯ

Глядя на освещенный солнцем Ланс-о-Мидоуз, идем на лодке в глубь залива Эпаве. Сейчас отлив, и последний отрезок пути до устья реки приходится преодолевать вброд и тащить лодку на руках.

Я снова на древней береговой террасе. А вот и следы жилья, еле видимые в траве. Тут и там возвышаются бугорки, и я глажу их рукой. Что расскажут нам эти следы? Какие люди здесь жили?

Старая знакомая – Черная Утка – весело извивается на лугу и прыгает с небольшого уступа в море. Ветерок колышет траву. Воздух прозрачнее, чем в прошлый раз, и острова видны очень четко. Возле самого дальнего – Грейт-Сакред-Айленда – сидит на мели могучий айсберг; тут и кончится его чересчур смелое путешествие. На севере видны Белл-Айл и уходящие вдаль берега Лабрадора.

Стая уток проносится над низким увалом к западу от реки. Должно быть, они летят с одного из озер, многочисленных на юге, где на десятки километров простерлась равнина. Коровы щиплют траву на лугу, овцы бродят на холмах. Да, хорошо и красиво здесь в Ланс-о-Мидоузе.

Вскоре на тропе, ведущей из рыбачьего поселка за мысом, появляются люди. Джордж Декер, кто же еще, со своим верным псом Орвилем, и следом – гурьба ребятишек.

Начинаются раскопки. Мы волнуемся. Кто оставил следы? Возможен любой из трех вариантов: следы оставлены эскимосами или индейцами; китобоями или рыбаками, ходившими сюда после повторного открытия Северной Америки около 1497 года; наконец, норманнами, которые побывали здесь до Колумба.

Приступаем к работе на небольшом участке возле реки, где довольно явственно проступают дерновые стены, образуя прямоугольник размером приблизительно 4 х 3,5 метра. Больше всего нас волнует, найдем ли мы каменные орудия или обломки, то есть предметы, обычные для тех мест, где обитали индейцы и эскимосы. Медленно углубляемся в культурный слой: нет, ничего похожего!

У западной стены мало-помалу обнажается очаг – большой плоский камень на дне, стенки тоже выложены камнем. Он сделан очень тщательно. Рядом с очагом выстланная камнем яма, в которой сохранилось много древесного угля. Очевидно, она служила для приготовления пищи.

В восточной части помещения Анна Стина раскопала кострище; глинистая земля кругом порыжела. А у одной из длинных стен показывается небольшое возвышение, видимо, нары, на которых люди сидели и лежали.

Копаясь в земле рядом с кострищем, Анна Стина вдруг поворачивается ко мне и спрашивает:

– Что ты подаришь мне, если я найду что-нибудь, знакомое нам по Гренландии?

– Кольцо, которым ты так любовалась в Монреале, – отвечаю я, не раздумывая.

Она продолжает осторожно скрести и обнажает небольшое углубление площадью приблизительно 25 х 7 сантиметров. Оно сделано очень аккуратно, дно и стенки выложены камнем. Но ведь это угольная камера – сюда сгребали угли и засыпали их золой, чтобы утром не разводить огонь заново. Такие камеры известны и в Исландии, и в Гренландии; их находили, раскапывая усадьбы Анавик, Херьольвснес, Валсэй и дом Лейва Эрикссона – Братталид.