Моника Талмер - Евангелие от Марии или немного лжи о любви, смерти и дееписателе Фоме

• Название: Евангелие от Марии или немного лжи о любви, смерти и дееписателе Фоме
• Автор: Моника Талмер
• Жанр: Современная проза

Эта книга — попытка автора в художественной форме воссоздать и переосмыслить события двухтысячелетней давности, приведшие к созданию новой религии — христианства. Заглянуть в древнюю Иудею, пройти дорогами, по которым ходили первые апостолы, посидеть с ними где-нибудь на морском берегу, разделить хлеб и послушать разговоры, в которых каждое слово невольно становилось роковым и вело к непредсказуемым последствиям…

---

— Они не понимают, не понимают, Иосиф!…

— Стоп! Я понимаю.

Он довольно улыбнулся и протянул руки над костром.

— Ну и переполох был, скажу я тебе… И после всего этого ты смело гуляешь по Иерусалиму в одиночестве?

— Я живу в окрестности, -ответил Иисус и быстро добавил:-У друзей.

— А…-сказал Иосиф, понимающе покачав головой.-Вот оно что, у друзей… А то я думаю как раз -кто это там в темноте уже битый час притворяется, что его тут нет? А это, наверное, друг.

Иисус с удивлением вскинул голову.

— Я приметил этого друга ещё давно, -улыбнулся Иосиф.-Он пришёл за тобой и спрятался вон за тем кустом. Эй, приятель!-Крикнул он во тьму.-Давай сюда, к костру, ночь-то, поди, холодна!

Иисус насторожился и тревожно сжал руки. Из-за куста не донеслось ни звука.

— Я приказываю тебе выйти именем Синедриона!-Уже с угрозой прокричал Иосиф, вставая.-Или тебе не сдобровать, клянусь честным именем Иосифа Аримафейского!

Тихо раздвинулись кусты, и маленькая фигурка, закутанная по самые уши, шагнула к костру.

Иисус и Иосиф замерли, раскрыв рты, когда разглядели того, кто приближался к огню.

— Мария!-Первым опомнился Иисус.-Боже мой, это ты?

Она покачала головой и с вызовом посмотрела на Иосифа.

— Раз такое дело, Иисус…-сказал тот смущённо.-Ведь я не знал!

— Ты шла за мной от самой Вифании?-Удивлённо спросил Иисус.

— Я шла за тобой, -ответила Мария, и в её глазах сверкнуло отчаяние.-Или ты хочешь опять прогнать меня?

Её волосы рассыпались по плечам и снова заиграли медью в отблеске костра. Ослеплённые её красотой, они вдруг забыли, что надо думать и говорить, что надо что-то отвечать этой смелой отчаявшейся женщине.

— Послушай…-наконец опомнился Иисус.-Разве можно идти одной через весь город?

— Я разозлила тебя?… -Пробормотала Мария. — Я так и знала — это я во всём виновата… я для всех не такая… Я дерзкая, я хожу одна в темноте…

— Ну что ты, милая, милая моя… Это я виноват -ты же шла за мной… Господи, да садись же и как следует согрейся!

Мария сделала шаг к костру, но вдруг остановилась и тихо всхлипнула. Они оба невольно подались вперёд.

— Я… я так боялась… что что-то случится с тобой, Иисус… что ты… не вернёшься…

Она, как ребёнок, залилась слезами, всхлипывая и вытирая глаза. Тронутый до глубины души Иосиф обнял её и усадил к огню.

— Знаешь что, Иисус?-Сказал он на прощанье.-Будь у меня такой друг, ноги бы моей не было в Храме!

Глядя на плачущую Марию, он не ответил. Какая-то неузнанная мысль прилетела к нему из другой, далёкой ночи. А когда она отняла руки от лица и посмотрела на него, он опустил глаза.

— Ты был вчера у Лазаря, Иисус, -насторожённо спросила Мария. — Фома сказал… Почему ты не взял меня с собой?… Меня не любят его сёстры?

— Дело не в них… -тяжело сказал Иисус, глядя на неё изподлобья. — Просто…

— Да! Знаю! Дело не в них! -Вспыхнула Мария, и он вздрогнул, как от пощёчины. — Конечно же, не в них — дело в тебе! И ещё в Боге, правда, Иисус? Который послал меня к тебе, как подарок, но не сказал, что с ним делать дальше? Поэтому ты и бегаешь, поэтому прячешься от меня? Посмотри же на меня, посмотри — я была для тебя целым миром, а теперь крадусь за тобой тайком, по ночам!

— Мария… накинь платок, ветер с севера… Неправда, всё совсем не так… Здесь… мне лучше быть одному.

— Но послушай, -волнуясь, сказала она, ближе придвигаясь к нему, -если ты так хочешь, мы никуда не уйдём, мы останемся, мы все будем здесь с тобой. Только скажи, что ты хочешь, чтобы было так, скажи!

— Я не вправе, -ответил он.-Я не вправе ни приказывать, ни просить.

Он причинил ей боль, когда отстранился и повернулся к костру. И он снова это знал, но отодвинулся ещё дальше.

— Не в праве… -повторила Мария, глядя перед собой. — О, теперь я знаю, Иисус, я была бы тебе плохой женой! — Вскричала она, обхватив голову руками. -Я ничем не могу тебе помочь… и иногда мне так хочется сделать что-то тебе назло, чтобы ты увидел, что кроме Бога на земле есть ещё и люди! Я ничего, ничего больше не понимаю… Ну почему, почему мы здесь?… Как изменился ты… тебя не узнать…

— Я хочу здесь остаться, Мария. И не могу этого объяснить. Если я уйду -эти невежды будут считать, что правы. Нет, нет… Теперь уже я никуда не уйду.

— Вот и всё, правда?-Горько сказала она, глотая слёзы.-Как будто и не было ничего -только для меня теперь нет никакой надежды!. Я пришла сюда из Галилеи, пришла следом за тобой, потому что ты позвал меня, поманил… даже и не думай отделаться от меня сейчас… Нет! Не говори мне ничего… знать больше не хочу ни о каком Боге! Потому что для меня Бог один — и это ты!

Что— то дрогнуло в его лице. Он не стал искать слова, а просто протянул ей руку. Горячая волна с треском вырвалась из пламени и задышала невыносимым жаром, а потом спала и снова скрылась в пылающую глубину костра, где по тлеющим искорёженным веткам пробегали искристые огненные змейки.

Свет огня танцевал на их лицах, а с земли тянуло мертвенным холодом. Они просто сидели, взявшись за руки, друг на друга даже не глядя, и одиночество, такое больное и тревожное, медленно отступало и сменялось тихим пронзительным счастьем. И поверить в него до конца было страшно, всё равно что признаться себе, что мир утаил от тебя самую важную и сокровенную тайну, и разгадать её тебе не по силам. И было именно так, потому что до сих пор никто на земле не знает точно, что же такое любовь.

«Я хотел бы забыть, я хотел бы вычеркнуть всё, написанное этой осенью… Я хотел бы забыть, и убежать далеко-далеко, и скрыться, и сделать вид, что не было ничего…никогда не было ничего…».

Фома отложил пергамент и повернулся на спину. Ветер за стеной подкрался ближе и притаился.

«Пергамент перевожу, -вспомнил Фома.-Пергамент дорого достался Иуде».

Ветер собрался с силами и завыл. Вой получился жалобный и нестрашный. Возле двери послышались чьи-то шаги и тревожный шёпот.

Фома аккуратно вытянул ноги и откинул голову, изображая спящего. В последний момент вспомнил про пергамент, пошарил рукой по циновке, нашёл и запихнул свиток себе под бок.

Вошедший остановился на пороге и окинул взглядом спавших.

— Что делали весь день?-Тихо просил он у стоявшего рядом.

— А не было никого, -так же тихо ответил ему сонный голос хозяина.-Вернулись к вечеру, по отдельности… гуляли где-то…

— А она?

— А нет её.

— Как нет?

— Не пришла ещё, Иисус.

«Самое время сейчас, -подумал Фома.-Ведь его не сыщешь теперь никогда!»

Он поёрзал немного и медленно сел, словно проснувшись только что.

— Ты поздно пришёл, Иисус…

— А ты рано проснулся.

— Может быть, вовремя, Иисус?

— Говори.

Фома криво усмехнулся и встал. Пергамент бессовестно выпал.

— А!-Сказал Иисус.

— Хм…-Сказал Фома.

Они вышли в соседнюю комнату и остановились друг против друга. Фома подумал сразу же, что плохая это была идея — поговорить. По глазам увидел, что зря вставал и ломал комедию.

— Трудно сейчас идти в Галилею, -сказал он.-Время холодное. Да и дождь, поди, разбил и разлил в грязь дороги…

— На осле разве что, -посоветовал Иисус.-Думаю, можно раздобыть где-то здесь осла…

Они задумчиво подняли глаза к потолку, словно обдумывая варианты.

— Осёл один будет, -наконец сказал Фома.-Разве же возможно найти нам восемь ослов?

— Да, -согласился Иисус.-Восемь, конечно, вряд ли…

Они не смотрели друг на друга, притворялись, что думают об ослах и слушают ветер.

— Нельзя нам оставаться, Иисус, -почти жалобно сказал Фома, первым потеряв терпение.-Тебе ли не знать? Коль уж нам всем не выбраться из этого проклятого города, не молчи, Бога ради, говори с нами и не бросай нас!

— Не думаешь ли ты, что вам следует ходить везде со мной, Фома?

— Но мы не видим тебя неделями, что думать, не знаем, Иисус, и если я могу о чём-то просить Бога, так только о том, чтобы не было никогда ни этой зимы, ни этой осени!

Фома махнул рукой и сел на лавку у стены. Что сказать ему — что вера их ослабела от этих дождей? Что, мирясь с поражением, они сломлены духом и готовы предать? Что всё в мире сейчас против него и заодно с этим городом? Он открыл было рот, но почувствовал, что сжалось горло, и предательски защипало в носу.

«Я бы только хотел спросить у него — чего ради?-Подумал он, глотая колючий комок.-Только узнать — каково это, когда идёшь один против всех? Ведь теперь уже, кажется, совсем, совсем один…».

У порога снова послышись шаги и шелест одежды. Иисус вышел из комнаты, и вскоре до Фомы донёсся его строгий голос. Потом настойчиво и мягко что-то ответил ему шёпот Марии, затем они вышли во двор, и всё стихло.

«Однако…— сладко улыбнулся про себя Фома, чувствуя, что комок в горле растекается теплом по телу.-Как же я… ведь уже, кажется, и не совсем… не совсем один…».

Дорога была пуста, и ровно горели факелы на обочинах, освещая красноватым светом мощёные камни. Неясные силуэты деревьев сливались с чёрной придорожной тьмой, и вокруг не было ни души.