Анри де Монфрейд - Человек, который вышел из моря

• Название: Человек, который вышел из моря
• Автор: Анри де Монфрейд
• Издательство: Моск. Рабочий
• Жанр: Морские приключения
• Год: 1993
• ISBN: 5-239-01666-6

Французский писатель Анри де Монфрейд (1879 – 1974) начал свою карьеру как дипломат во французской миссии в Калькутте, потом некоторое время занимался коммерцией – торговал кожей и кофе. Однако всю жизнь его привлекали морские приключения, и в 32 года он окончательно оставляет государственную службу и отправляется во французскую колонию Джибути, где занимается добычей жемчуга.

По совету известного французского писателя Жозефа Кесселя он написал свою первую повесть «Тайны Красного моря» – о ловцах жемчуга, которая с восторгом была принята читателями, а автор снискал себе славу «писателя-корсара». Его следующие повести «Человек, который вышел из моря» и «Контрабандный рейс» рассказывают о дальнейших приключениях автора, который решил делать бизнес на торговле наркотиками в Египте. Эти повести также написаны на основе личного опыта: за контрабандный провоз наркотиков Монфрейд попадает в тюрьму, его обвиняют в убийстве, и он чудом избегает наказания. Занимательный сюжет держит читателя в напряжении до последней страницы.

---

Из-за его подлости и коварства я обрекал всех своих близких на бесчестие, ибо теперь я не сомневался, что у правосудия Джибути нет иной цели, как отправить меня на каторгу.

И в голове у меня мгновенно созрел план: сперва надо наказать мерзавца. Я уничтожу его, предварительно зачитав ему смертный приговор, чтобы он понимал, за что его наказывают. Что бы там ни случилось, я не мог позволить Эйбу праздновать победу, и эта мысль, как ни одна другая до сих пор, с необыкновенной отчетливостью укоренилась в моем сознании. В определенном смысле я был во власти некоей высшей силы, которой повиновался, словно гипнозу.

Ничто теперь не могло заставить меня изменить решение.

XXI

Прежде чем продолжить рассказ, мне представляется необходимым поделиться с читателем сведениями о Жозефе Эйбу, которые я узнал позднее. На мысль о том, что он убийца мадемуазель Вольф, меня навели сперва рассказ суданца и распоротая дамская сумочка, обнаруженная на острове. А найденный браслет, который негодяй помог приобрести своей жертве, уже не оставил у меня никаких сомнений.

Думается, сейчас самое время приподнять завесу таинственности над драмой, произошедшей на «Воклюзе», и изложить события в том виде, в каком я смог восстановить их несколько позже.

Жозеф Эйбу, как мы теперь знаем, тайно сел на «Воклюз» с поручением разоблачить меня в Суэце. Но ему было известно, что мадемуазель Вольф слывет очень богатой особой. Он слышал разговоры о ее драгоценностях, оцениваемых в несколько миллионов, и крупных суммах, выданных ей банком перед отплытием. Девушку считали немного не в себе, и однажды Жозеф услышал, как главный врач госпиталя, сидя за аперитивом, когда речь зашла о предстоящем отъезде мадемуазель Вольф на «Воклюзе», обронил фразу, которая поразила воображение Эйбу и, возможно, навела его на преступные мысли:

– В приступе истерики ей ничего не стоит прыгнуть за борт.

Вот почему господин де ла Уссардьер решил сопровождать девушку, чтобы, как говорил он, не упускать ее из виду. Но кто знает, не желал ли он втайне избавления от своих страхов, которые мог принести ему ее безумный поступок?

Смешавшись с толпой кули-кочегаров, заполнивших баржу, Жозеф Эйбу проник на пароход, но внимания к себе не привлек. Только Ломбарди знал об этом; а серинж, получивший деньги за свое молчание, позволил Эйбу прошмыгнуть на нижнюю палубу к чернокожим кочегарам.

Тут он чувствовал себя защищенным от опасностей, которые могли бы возникнуть в том случае, если бы исчезновение богатой пассажирки повлекло за собой расследование. Он полагал, что сможет спрятаться, когда начнутся допросы персонала, а серинж, несущий ответственность за его незаконное пребывание на судне, сделает все, чтобы в этом ему помочь. В подобных случаях чернокожие кочегары всегда помогают друг другу из расовой солидарности и из страха перед серинжем, который обладает над этими беднягами безграничной властью восточного деспота.

Все не только платят ему подать из своего жалованья, но и занимают у него деньги, и тот, кто вызовет неудовольствие серинжа, никогда не сможет наняться ни на одно судно.

«Воклюз» был грузопассажирским судном, поэтому пассажиров на нем плыло немного. После одиннадцати часов вечера палуба пустела.

Агата рано удалилась к себе в каюту, однако стояла такая жара, что в два часа утра, одетая в пижаму, она поднялась на палубу. Вахтенный ее заметил, но эта одинокая прогулка не насторожила его, поскольку она объяснялась духотой.

В задней части палубы наружный трап был всего лишь приподнят вдоль борта до горизонтального уровня, и потому, являясь как бы продолжением решетчатого настила, он в виде узкого балкона нависал над водой на высоте нескольких метров. Агата облокотилась о железный поручень трапа. Ее забавляло, что она таким образом возвышается над морем, наблюдая за тем, как бежит у нее под ногами вдоль корпуса судна фосфоресцирующая вода.

Ветерок, который то и дело задувал сквозь решетку настила, ласкал ее тело, и ткань пижамы трепетала. Отдавшись этим нежным прикосновениям, она перегнулась через поручень, может быть, для того, чтобы почувствовать себя неким сказочным существом, парящим над водой.

Узкая палуба была плохо освещена в этом месте, поэтому нельзя было разглядеть, как вдоль открытого трюмного люка молча ползет какой-то человек. Поравнявшись с выходом на наружный трап, фигура медленно выпрямилась и юркнула в тень, отбрасываемую вентиляционной трубой. Став таким образом невидимым, человек, оглядев всю протяженность палубы, убедился в том, что она пуста.

И тогда, подобно тому, как змея вытягивается всем своим телом, чтобы схватить добычу, человек распластался на палубе и пополз к трапу, потом внезапно, как кошка, он прыгнул к своей жертве и, схватив девушку за щиколотки, опрокинул ее в бездну. Все произошло так стремительно, что Агата Вольф закричала перед самым падением в воду. Тело, затянутое в водоворот, образуемый работой винта, уже не появилось на поверхности моря. А человек все так же ползком добрался до спасительной тени и исчез.

Никто не увидел его, никто не услышал короткого вскрика, тут же прервавшегося. Человек нарочно прополз по палубе, чтобы его не смогли заметить из иллюминаторов кают, выходивших на эту палубу, которые почти все были открыты из-за духоты. Если бы он знал, что в один из иллюминаторов за мадемуазель Вольф наблюдает господин де ла Уссардьер, он отказался бы от своего преступного замысла. Но заметил ли генеральный агент роковой жест убийцы? Избавим его от таких предположений, ибо, погасив в каюте свет и растянувшись на кушетке, он мог видеть только голову и верхнюю часть туловища мадемуазель Вольф. Возможно, когда девушка, перегнувшись через поручень, парила над морской бездной, его посетило что-то вроде надежды и вспомнилась фраза доктора: «В приступе истерики ей ничего не стоило прыгнуть за борт».

И вдруг увидев, как девушка кубарем полетела вниз, не ужаснулся ли он оттого, что как бы втайне внушил этот роковой поступок больной мадемуазель Вольф?

Господин де ла Уссардьер все никак не мог прийти в себя и долго не понимал, почему он не поднял тревогу, теперь уже, после нескольких минут колебаний, ставшую бессмысленной. Конечно, даже если бы он крикнул: «Человек за бортом!» – в то же самое мгновение, когда увидел, что девушка падает в воду, ее вряд ли сумели бы спасти. Спасение тонущего человека ночью, даже когда за дело берется превосходный пловец, дело практически бесполезное: на плывущем полным ходом корабле, в отличие от железнодорожного состава, невозможно остановить машину сразу же. Судно, пусть и при отданной команде «полный назад!», успевает проплыть по инерции еще очень большое расстояние. Вот почему рулевой по сигналу тревоги просто поворачивает до предела руль, и корабль описывает круг с радиусом более одной мили, прежде чем возвращается на то же место. Когда в распоряжении моряков есть световой буй и если к тому же он исправен, в чем никогда нельзя быть уверенным, его бросают за борт, но, как правило, буй падает слишком далеко от утопающего, чтобы тот мог до него доплыть, прежде чем подоспеет судно; но и если человеку это все-таки удается, то в этой драме ставят точку акулы, привлеченные огоньком.

Все эти мысли в конце концов привели к тому, что де ла Уссардьер, не испытывая угрызений совести, воспринял как должное собственное бездействие. Поскольку несчастья в любом случае было не избежать, самое лучшее – хранить молчание и ждать, когда исчезновение пассажирки обнаружится само собой, без его помощи. Конечно, все всполошатся только утром, когда горничная пойдет с завтраком в ее каюту… И тут господин де ла Уссардьер подумал: а не описала ли Агата его неудачный ночной визит на страницах своего личного дневника, на который не раз намекала? И не решит ли ее убитый горем отец, прочтя запись об этом скандальном происшествии, что именно он стал невольным виновником самоубийства?

Надо было срочно в этом убедиться, пока капитан не опечатал все вещи, принадлежавшие без вести пропавшей или погибшей.

Каюта располагалась по левому, подветренному борту – противоположному тому, где находился выход на наружный трап, куда и пришла несчастная девушка в поисках прохлады, – ниже уровня основной палубы, и хорошо проветривалась благодаря большому прямоугольному портику, который открывался на надводный борт парохода. Она предпочла поселиться именно в этой, а не в одной из других кают, выходящих на палубу, где приходится держать портик закрытым из-за нескромных взглядов.

Господин де ла Уссардьер надел пижаму и босиком спустился по служебной лестнице, чтобы не проходить мимо дремавшего вахтенного.

Вы, конечно, догадались, что человеком, который сбросил девушку в море, был Жозеф Эйбу. Убедившись в том, что его никто не видел, он сразу после этого злодеяния пробрался к каюте своей жертвы. Дверь была открыта. Он вошел внутрь, задвинул щеколду и зажег свет. На туалетном столике лежали бриллиантовое кольцо и кулон. Эйбу положил их к себе в карман, рассудив, что эти драгоценности вполне могли быть на теле так называемой самоубийцы. Потом он заметил небольшую сумочку из красной кожи и подумал, что там, наверное, находятся деньги, однако оставлять здесь следы преступления было опасно. Надо было выбросить сумочку в море, забрав деньги. Однако сумочка оказалась запертой на ключ. Он уже собрался было вспороть ее ножом, как услышал за спиной едва уловимый шум и увидел, как медленно поворачивается ручка двери. Он чуть не потушил свет, но вовремя одумался: это могло выдать его присутствие. Эйбу замер на месте, сдерживая дыхание. Осторожность, с какой незнакомец пытался открыть дверь, навела его на мысль о визите какого-нибудь ухажера, и он успокоился, надеясь, что тишина в каюте и запертая щеколда заставят кавалера отказаться от своих намерений.