Майкл Крайтон - Разоблачение

• Название: Разоблачение
• Автор: Майкл Крайтон
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Триллер
• Год: 2004
• ISBN: 5-699-07994-7

«Разоблачение» — один из лучших романов американского писателя Майкла Крайтона, которого по праву называют отцом технотриллера. Эта книга, ставшая основой одноименного голливудского блокбастера, главные роли в котором исполняли Майкл Дуглас и Деми Мур, позволяет читателю увидеть изнутри жизнь крупной корпорации и погрузиться в безжалостный мир, где человеческие чувства и судьбы людей — лишь ступеньки карьерной лестницы для беспринципных интриганов.

---

Психоаналитик рассказала жене Мастерса о своих подозрениях. После двадцати пяти лет совместной жизни между супругами возникла ссора: жена потребовала от Мастерса, чтобы он все признал.

Мастерс был как громом поражен и, конечно, все отрицал, не веря своим ушам. Жена на это ответила: ты врешь, я не желаю жить с тобой в одном доме. И выжила Мастерса из дома.

Из колледжа прилетела старшая дочь. «Что за чушь? — вскричала она. — Вы же знаете, что папа ничего подобного не делал!» Она взывала к здравому смыслу матери, младшей сестры, но они уже вошли в раж, и, начавшись, события понеслись, как лавина.

По закону психоаналитик была обязана о каждом случае сексуальной эксплуатации несовершеннолетних сообщать в соответствующие государственные инстанции. Она сообщила о деле Мастерса. Государство — тоже по закону — должно было предпринять расследование. И сотрудница социальной службы поговорила с дочерью, женой и с Мастерсом. Поговорила с семейным врачей. Со школьной медсестрой. Вскоре о происшедшем знал весь город.

Слухи дошли и до «МикроСайма». До окончания следствия фирма отстранила Мастерса от работы, объяснив, что не хочет плохой рекламы.

Мастерс видел, как его жизнь разваливается. Младшая дочь перестала с ним разговаривать. Жена тоже. Он жил один, снимая квартиру. Денег уже не было. Партнеры по бизнесу избегали его. Куда бы он ни повернулся, всюду видел обвиняющие лица. Ему посоветовали обратиться к адвокату. Мастерс был настолько выбит из колеи, настолько не уверен в своем будущем, что ему самому потребовалась помощь психиатра.

А между тем его адвокат начал свое расследование, и вскоре всплыли интересные детали: например, именно у этого психоаналитика наблюдается подозрительно высокий процент обнаружения случаев сексуального преследования детей. Она настолько часто заявляла о таких случаях, что государственное агентство всерьез стало подумывать, нет ли у нее сдвига на этой почве. Впрочем, агентство все равно ничего не могло с ней поделать: по закону оно было обязано разбирать все поданные заявления. Далее — сотрудница социальной службы, которой было поручено разбирательство дела Мастерса, уже привлекалась к дисциплинарной ответственности за неуместное рвение, проявленное в расследовании деликатных дел, и считалась малокомпетентным работником, хотя по обычным причинам ее и не могли выгнать с работы.

Конкретное обвинение — хотя и не предъявленное формально — гласило, что Мастерс гнусно приставал к собственной дочери летом, когда та перешла в четвертый класс. Мастерс напряг память, и у него родилась идея: он нашел в архиве свои старые погашенные чеки и раскопал свои отчеты, и обнаружилось, что все то лето его дочь провела в лагере в Монтане, а когда в августе вернулась домой, Мастерс был в командировке в Германии и вернулся из нее только после начала занятий в школе.

Он не мог видеть дочь тем летом.

Врач-психиатр, наблюдавший Мастерса, счел значительным фактом то, что его дочь определила сексуальное преследование тогда, когда его не было и быть не могло.

Он сделал вывод, что ощущение покинутости и одиночества трансформировалось в ложное воспоминание о сексуальном унижении. Мастере объяснил это жене и дочери; они выслушали, согласились с тем, что, по-видимому, ошиблись в датах, но остались уверенными, что преследование имело место.

Тем не менее факты несовпадения в летнем расписании вынудили государственные органы прекратить расследование, и «МикроСайм» восстановил Мастерса на работе. Но Мастерс пропустил очередное повышение, а у сотрудников осталось смутное предубеждение по отношению к нему. Его карьера была окончательно испорчена. О восстановлении семьи не могло быть и речи, жена уже подала на развод. Младшую дочь он больше никогда не видел. Старшая же дочь, оказавшись в собственной семье между двух враждующих групп, со временем стала приезжать все реже и реже. Мастерс жил один, пытаясь как-то наладить свою жизнь, пока с ним не случился инфаркт, чуть не уложивший его в могилу. После выхода из больницы он еще встречался с немногими друзьями, но стал нелюдимым, слишком много пил, был невнимателен к собеседнику. Его стали избегать. Никто не мог ответить на терзавший Мастерса вопрос: что ж он сделал не так, что нужно было сделать, чтобы избежать всего происшедшего?..

Избежать этого, конечно, было невозможно. Во всяком случае, не в наше время, когда вина мужчины априори считалась доказанной, какого бы сорта ни было обвинение…

Между собой мужчины частенько поговаривали, что неплохо бы разок привлечь ту или иную женщину к ответственности за фальшивое обвинение, за те неприятности, которые оно за собой повлекло. Но это были просто разговоры, и со временем мужчинам пришлось приноравливаться к новым нормам поведения. Каждый твердо знал несколько правил: не улыбайся детям на улице, если только рядом не идет жена; не прикасайся к незнакомому ребенку; ни на минуту не оставайся с ребенком наедине; если ребенок приглашает тебя в свою комнату, соглашайся только в том случае, если тебя будет сопровождать еще кто-нибудь из взрослых, лучше женщина; на вечеринках не позволяй маленьким девочкам залезать к тебе на колени; даже если она захочет это сделать, мягко отодвинь ее в сторону; если при каких-то обстоятельствах случайно увидишь обнаженного мальчика или девочку, немедленно отведи взгляд в сторону, а лучше всего поскорее уйди.

Желательно соблюдать эти правила и при общении с собственными детьми, поскольку, если отношения почему-то испортятся, любое лыко пойдет в строку, и все ваше прошлое будет тщательно изучаться в невыгодном свете: «Ну, он всегда был таким нежным отцом — возможно, даже слишком нежным…» Или: «Он так много времени проводит с детьми… Постоянно ходит за ними по всему дому…»

Этот мир ограничений и постоянной угрозы наказания совершенно незнаком женщинам. Если Сюзен увидит на улице плачущего малыша, она сразу возьмет его на руки — автоматически, не раздумывая. Сандерс никогда не посмеет этого сделать. Не в наше время.

Ну и, конечно, подобные правила существовали и в бизнесе. Сандерс знавал мужчин, которые старались не ездить в командировки вместе с сотрудницами, а если не было выхода, то не садились рядом с ними в самолете. Многие никогда не подсаживались к женщинам-коллегам в баре, чтобы выпить по глотку после работы — если только не присутствовал кто-нибудь еще, кто мог бы впоследствии свидетельствовать в их пользу: Сандерс всегда считал, что подобное поведение граничит с паранойей. Сейчас он уже не был в этом уверен.

Гудок парома отвлек Сандерса. Он поднял глаза и увидел черные контуры Колмановских доков. Темные тучи продолжали низко висеть над городом, обещая дождь. Сандерс встал, затянул пояс плаща потуже и пошел по трапу к своей машине.

* * *

По дороге в третейский суд Сандерс на пару минут заскочил к себе в кабинет, чтобы прихватить кое-какие документы, касающиеся работ над «мерцалками», полагая что они понадобятся ему для работы. Не без удивления он увидел у себя в приемной Джона Конли, о чем-то разговаривавшего с Синди. Было пятнадцать минут девятого.

— А, Том! — сказал Конли. — Я как раз пробую назначить встречу с вами. Синди сказала, что вы сегодня очень заняты и что, возможно, вас не будет в кабинете большую часть дня.

Сандерс посмотрел на Синди. Лицо секретарши было напряженным.

— Да, — подтвердил он, — во всяком случае, утром.

— Ну, мне достаточно пары минут…

Сандерс жестом пригласил гостя в кабинет. Конли прошел вперед, и Сандерс прикрыл за ними дверь.

— Я готовлюсь к завтрашнему совещанию с участием Джона Мердена, нашего директора, — сказал Конли. — Вы, конечно, тоже выступите?

Сандерс неопределенно кивнул. Он ничего не знал о каком совещании. Да и будет ли оно, это завтра… Сандерс с большим трудом постарался сосредоточиться на словах Конли.

— Нас попросят рассказать об отношении к некоторым пунктам повестки дня, — объяснял тот. — И я особенно озабочен Остином.

— Остином?

— Ну, я имею в виду продажу завода в Остине.

— Понятно, — сказал Сандерс. — Значит, это правда.

— Как вы знаете, Мередит Джонсон с самого начала твердо заняла позицию в пользу продажи, — продолжил Конли. — Это была одна из первых рекомендаций, которые она дала на самой ранней стадии наших переговоров. Мердена интересует источник поступления денег после приобретения вашей фирмы. Нам придется залезть в долги, и он беспокоится о финансировании перспективных разработок. Джонсон полагает, что мы можем облегчить бремя долгов, продав завод в Остине. Но я не чувствую себя достаточно компетентным, чтобы верно взвесить все «за» и «против». Хотелось бы знать ваше мнение.

— О продаже завода в Остине?

— Да. Очевидно, предполагается, что интерес к приобретению завода проявят «Хитачи» и «Моторола», так что за продажей дело не станет: Я думаю, именно это Мередит и имеет в виду. Она обсуждала эту проблему с вами?