Яков Волчек - Карай (Проводник С.Р.С.)

• Название: Карай (Проводник С.Р.С.)
• Автор: Яков Волчек
• Издательство: Детгиз
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1963

В этой книге объединены две повести писателя Я. И. Волчека – «Карай» и «Сын Карая». Обе они посвящены людям трудной и опасной профессии, требующей большой выдержки, а подчас и самоотверженности, высокой честности и принципиальности, – работникам советской милиции.

Повести связаны друг с другом одним и тем же героем. В первой из них лейтенант Витюгин работает со служебно-розыскной собакой Караем, во второй – с сыном Карая, Дикарем. Повесть «Сын Карая», таким образом, является продолжением «Проводника С. Р. С», и мы вновь встречаемся в ней со многими знакомыми нам персонажами.

Действие обеих повестей происходит главным образом в Армении. Читатели многое узнают об удивительной природе этой маленькой горной страны, о людях, которые живут и трудятся в городах и селах республики, познакомятся с опасными приключениями, связанными с повседневной деятельностью проводников служебно-розыскных собак, мужественно борющихся за охрану общественного порядка и безопасность советских людей.

---

В палате, куда вошел Андрей, стояло несколько коек, но занятой оказалась только одна. Дед Вахтанг лежал у окна с туго перебинтованной головой. Возле него на белом табурете сидела Марьямик. Она тоже была в халате. Тяжелые черные волосы сплетались на затылке в клубок. Андрей обратил внимание, что глаза у нее молодые, ясные.

– Вы простите, пожалуйста… – Андрей смотрел туда, где из-под белых бинтов выступали полуприкрытые глаза и обросшие седой щетиной щеки деда Вахтанга. – Нехорошо беспокоить человека в таком состоянии. Но у меня выхода нет – надо узнать от вас какие-нибудь подробности насчет ограбления. Сможете ли вы дать ответ на несколько вопросов?

– Молодой, – хрипло сказал дед Вахтанг, – посмотри в окно. Что ты там видишь?

Андрей обернулся. Из окна был виден дальний берег реки и пещеры, выбитые в скалах.

– Вон в этой пещере, третьей справа, – по-прежнему хрипло говорил дед Вахтанг, – там я родился, прожил половину жизни. Теперь там никто не живет. Бывало, я смотрел из той пещеры на этот берег и думал: что здесь будет через сто лет? Эх, думал, мне до хорошего не дожить! Но дожил, дожил. Увидел дом, в котором живет Марьямик. И сам живу в хорошем доме. И лечат меня теперь в хорошей больнице… Так вот, молодой офицер, – торжественно сказал дед Вахтанг, – если человека переселили из пещеры в дом, он не будет пакостить в своем доме. Это я говорю тебе, потому что ты меня не знаешь и чтобы ты поверил в мою честность.

– Что вы, дедушка! – Андрей смутился и быстро-быстро заморгал глазами, стараясь не встретиться взглядом с Марьямик.

Та неподвижно и строго сидела на табурете.

– Теперь, офицер, спрашивай, что тебе нужно. И быстрее: я устал.

– Да вы просто расскажите, дедушка, как все это произошло. Может, вы что-нибудь слышали, кого-нибудь видели?

Сторож махнул своей высохшей рукой. Никого он не видел, ничего не слышал. Сидел на крылечке. Внезапно почувствовал удар. Больше ничего не помнит.

– Видно, хотели убить! – сердито сказал он. – Но нас, Мнацаканянов, с одного удара в гроб не укладывают!

– Сколько приблизительно было времени, когда вас ударили?

Дед Вахтанг задумался.

– Пожалуй, часа три ночи. Петухи еще не пели.

– Попробуйте припомнить, дедушка, не было ли света в каком-нибудь доме? Может, везде было темно – и вдруг среди ночи зажегся свет в каком-нибудь окошке?

– Нет, молодой, – с сожалением проговорил старик, – ничем не могу тебе помочь. Не было этого.

– Ладно, дедушка. – Андрей, по привычке, поднес руку к козырьку, чтоб попрощаться, но фуражки на нем не было, и он опустил руку. – Поправляйтесь скорее!

Он вышел в коридор, заглянул в кабинет, поблагодарил врача и спустился вниз. Услышав за спиной шаги, он остановился и обернулся. Его догоняла Марьямик.

– Мне доктор сказала, что я могу спокойно ехать в Москву. Теперь я у вас хочу спросить: могу я спокойно ехать в Москву?

Она стояла двумя ступеньками выше, и Андрею неудобно было так разговаривать. Он жестом пригласил ее сойти. Но Марьямик осталась стоять на своем месте.

– Тяжелая у вас работа, – сказала она с холодной усмешкой, – подозревать хороших людей, чтоб только выискать плохих…

Белый халат распахнулся, Андрей увидел у нее на груди Золотую Звезду Героя.

– Да, есть работа и получше моей, – с достоинством признал он, – только мне вот моя нравится. В определенном смысле и я «ассенизатор и водовоз, революцией мобилизованный…» – Андрею вдруг стало неловко: не ко времени вырвались любимые строки. – Это так у Маяковского, – смущенно объяснил он.

– Ну и что? – пренебрежительно сказала Марьямик. – При чем тут эти стихи?

Андрей усмехнулся:

– Я полагал, что будет понятно… Я тоже, знаете ли, делаю всякую черную работу, чтобы моим согражданам жилось почище, получше…

Андрей снова поднял было руку к козырьку, но вспомнил, что он все еще без фуражки.

– А в Москву вы можете ехать с легким сердцем.

И пошел из больницы.

– Постойте! – негромко позвала Марьямик. Теперь она весело глядела на Андрея своими ясными глазами. – Хоть бы счастливого пути пожелали, товарищ лейтенант!

Андрей кивнул ей головой. Ну что ж, счастливого пути! С сурово сведенными бровями он вышел на улицу.

У ограды его поджидал посыльный из сельсовета, который сообщил, что лейтенанта милиции просят прийти в дом к Микаэлу.

Каменный опрятный домик, принадлежащий Микаэлу, стоял в сотне шагов от магазина и был словно стеной прикрыт фруктовыми деревьями. Андрей так устал, что с трудом прошел это пустяковое расстояние.

Среди деревьев на траве лежал толстый ковер с цветными узорами, на нем дымилось огромное фаянсовое блюдо с бараньей долмой, грудой были насыпаны абрикосы, а в ведре холодной воды плавал, охлаждаясь, кувшин с вином. По краям ковра, поджав ноги, сидели председатель сельсовета, Микаэл и представитель районного отделения милиции, то и дело бросавший кости своей серой овчарке. Женщины на ковер не допускались – они только обслуживали обедающих.

Микаэл поднялся и, оказывая все полагающиеся в таких случаях знаки внимания и гостеприимства, повел Андрея к ковру.

– Спасибо! – говорил он с чувством. – Спасибо тебе, что ты не прошел мимо моего дома. Почет тебе и уважение! Микаэл – скромный человек, но он любит гостей, и гости тоже его любят…

– Верно! – крикнул милиционер.

– Ты устал – отдохни. – Микаэл сделал едва заметное движение черными бровями, и толстая, рыхлая женщина – очевидно, его жена – торопливо подала Андрею граненый стаканчик.

Микаэл испытующе посмотрел на Андрея:

– Мы не спрашиваем тебя, удачным ли был твой поход. Если бы обнаружилось что-нибудь интересное, ты и сам сказал бы. Мы также не спрашиваем, что сказал тебе сторож дед Вахтанг. Мы знаем, что он ничего не смог рассказать…

Микаэл выждал паузу и налил в стаканчик вино.

– Собаке надо бы дать напиться, – попросил Андрей, чувствуя, что он не в силах двинуться с места.

– Не беспокойся! – Новое движение густых черных бровей, легкий кивок седой головы – и под деревом появился черепок с холодной водой. Очевидно, в этой семье хозяина умели понимать без слов.

Карай принялся напористо и жадно лакать воду, а потом тяжко вздохнул и уютно пристроился под абрикосовым деревом. Он тоже устал.

– Мы пьем за здоровье товарища Зарзанда, – сказал Микаэл. – Выпей с нами… Товарищ Зарзанд! За тебя можно выпить как за прекрасного руководителя, видного советского работника. Под твоим руководством и благодаря тебе, и именно тебе, наше село процветает. Ты строишь дома, товарищ Зарзанд, ты поднимаешь колхозное садоводство…

Председатель сельсовета молчал и, по-бычьи склонив голову, внимательно слушал, как его хвалят. Когда Микаэл заговорил про садоводство, он оживился и буркнул:

– Животноводство тоже! Потому что это теперь главный вопрос!

– Вот! – подхватил Микаэл. – Животноводство тоже поднимаешь, правильно. Ты, Зарзанд, клянусь богом, самый уважаемый из руководителей нашего села. Тебе в районном центре работать. И это будет! Но я не за это пью…

Он поднялся на ноги и заговорил еще более торжественно:

– Наш дорогой Зарзанд… – тут Микаэл подтолкнул Андрея, как бы приглашая повнимательнее слушать, – наш Зарзанд – замечательный семьянин. У него шестеро деток, один другого лучше. Клянусь богом, прекрасные дети! Будь здоров и счастлив со своими шестью детками, дорогой Зарзанд! Но я не за это пью…

Микаэл помолчал и обвел гостей глазами – у всех ли наполнены бокалы, все ли готовы по его знаку осушить единым духом вино, чтобы с честью поддержать провозглашенный им тост.

– А вот за что я пью, – сказал он чуть потише, но еще более значительно, чем прежде, – за человека, за друга, за отзывчивую душу! Ты живешь, дорогой Зарзанд, и мы при тебе живем. С большим чувством пью! Будь здоров и живи, наш дорогой Зарзанд, долго живи и процветай!

Все чокнулись с Зарзандом. Он мрачно кивнул головой и одним глотком опорожнил свой стаканчик.

В просвете между деревьями была видна площадка, посыпанная песком. Там стоял турник, а на перекладине висели кольца. Подросток в белой майке с трудом подошел на слишком высоких для него ходулях к турнику и уцепился за перекладину. Затем он исчез, но вскоре появился с другой стороны, теперь уже на ходулях красного цвета.

– Один сынок или несколько? – спросил Андрей, глядя на мальчишку, который все еще путешествовал вокруг турника.

– Один! – Микаэл зажмурил глаза и затряс седой головой. – Старший от меня отделился, а этот при мне. Ничего для него не жалею. Видишь, площадку ему сделал.

– Так у вас при клубе есть как будто спортивная площадка?

– То общая, а это своя!

Микаэл вдруг поднялся и пошел к каменному забору, с вытянутыми вперед руками. В сад входил Геворк, держа на поводке Маузера.

– Здравствуй, дорогой Геворк! – Микаэл сладко жмурился. – Почет тебе и уважение! Милости просим под мой кров!.. Жена, стакан!