Кен МАКЛЕОД - СТЕЧЕНИЕ ОБСТОЯТЕЛЬСТВ

• Название: СТЕЧЕНИЕ ОБСТОЯТЕЛЬСТВ
• Автор: Кен МАКЛЕОД
• Жанр: Социально-психологическая фантастика

---

Кен МАКЛЕОД СТЕЧЕНИЕ ОБСТОЯТЕЛЬСТВ

Всякий раз, когда ты говоришь, что нас сюда привело провидение, - заметил Касим, - я слышу совсем другое: «не повезло», «мы тут ни при чем».

Преподобный Дональд Макинтайр, доктор философии, магистр искусств и педагог, отставил банку с пивом и кивнул.

- Иногда что-то в этом роде действительно чувствуется, - признал он. - Конечно, тебе легко говорить…

- Всем легко! - фыркнул Касим. - Даже у мусульманина здесь возникло бы меньше трудностей, не говоря уже о буд-

дисте или индуисте. - Ну да, - согласился Дональд. - Но что действительно удручает, так это миллионы христиан, которые считают все происходящее вполне естественным. Приверженцы англиканства. Свободомыслящие. Католики. Даже, насколько мне известно, мормоны. И мои собратья в… э-э… более скромных конфессиях вполне способны привести с дюжину вполне логичных объяснений, особенно перед завтраком, причем все до единого еретические, знай они только об этом… чего, на самом деле они не знают, благослови Господь их маленькие ограниченные умишки, поэтому все их промахи прощены с учетом их поразительного невежества. Следовательно, именно мне выпало бороться с ними. Вот я и считаю, что все случившееся со мной - перст провидения.

- Но я так и не понял, чем ты отличаешься от остальных христиан. Дональд тяжело вздохнул.

- Вопрос сложный. Скажем так: вот тебя, например, воспитывали в неверии к высшим силам, но ты, думаю, имеешь достаточно определенное мнение о боге, в которого не веришь. Я прав?

- Разумеется. Аллах всегда был… - Касим пожал плечами, - частью общего фона. Чем-то неопределенным.

- Совершенно верно. И что ты ощутил, впервые узнав, что христиане верят в Сына Божьего?

- О, это давняя история, - протянул Касим. - Мне было лет во-семь-девять. Учился в школе Киркука. Один из одноклассников рассказал мне, когда… извини за подробности, во время драки. Детали я опускаю. Достаточно сказать, что я был крайне шокирован. Открытие показалось мне нелепым и оскорбительным. Как я потом смеялся над собой!

- И мне впору посмеяться над собой, - заметил Дональд. - Но я испытываю то же, что испытывал тогда ты… Выслушав предположение, что Сын не был единственным, что Он принимал другие формы и так далее. Язык не поворачивается произносить подобные вещи. Буквально в дрожь бросает. И я не могу смириться с тем, что Он имеет власть и смысл исключительно на Земле. Как же быть с разумными существами, которые не являются людьми и одновременно вполне могут быть грешниками?

- Возможно, они оставлены за бортом, - предположил Касим. - Как и большинство людей, если я хорошо понял твои доктрины.

Дональд мучительно поморщился.

- Там говорится вовсе не это, и в любом случае подобный вопрос решать не мне. Я сбит с толку.

Откинувшись на спинку стула, он мрачно уставился сначала на пустую банку, потом в веселые сочувствующие глаза приятеля-зубоскала, которому, как оказалось, он мог открыть куда больше, чем верующим на станции.

Касим встал.

- Ну, что еще можно сказать? Слава богу, я атеист. Он часто повторял эту фразу.

- Бог и Буш, - саркастически бросил Дональд, тоже не впервые. Взваливать на покойного экс-президента многолетнюю череду непредсказуемых событий, в результате чего Иран оказался в Европейском Сообществе, а Ирак - частью Китая, возможно, было бы несправедливо, но все же лучше во всем винить Буша, чем Господа.

- Бог и Буш. Что будешь пить, Дональд?

- Дай-ка баночку экспортного.

- Это широкое понятие. Выражайся точнее. Здесь все экспортное.

- Включая нас, - согласился Дональд, обретавшийся на станции триста семнадцать дней. - В таком случае, «Теннент». И капельку виски, если не возражаешь. Какое найдется.

Пока Касим проталкивался сквозь толпу к стойке бара, Дональд сообразил, что друг, полковник-курд, как и он сам, даже здесь выполняет свою работу. О выходных и речи быть не может. Капеллан и офицер разведки могут расслабляться, переодевшись в одинаковые оливковые футболки и легкие штаны, но от привычки и бдительности не так легко отказаться. Полковник-курд до сих пор называл свою службу «мухабарат» [1].

Вернулся Касим с зельем кратковременного исцеления и одновременно пролонгированного отравляющего действия. И с тем, что могло бы стать более надежным средством для поднятия настроения: жалобами на собственные проблемы. Проблемы, которые, как понял Дональд, выслушав приятеля, все больше и больше напоминали его собственные.

- Как, спрашивается, я должен объяснить, что подземный мико-ид, сидящий на глубине ста метров, который общается с нами химическим языком, поставляет нам ложную информацию? И что управляющая система, созданная инопланетным искусственным интеллектом - нечто вроде троянского коня? Брюссель по-прежнему ожидает досье на каждого, хотя мы даже не знаем, с каким количеством субъектов имеем дело. Черт бы все это побрал, Дональд, прости мой английский, но это лишь одна из бесчисленных бед, потому что тех, кто возвращается сюда с предполагаемых родных планет, одолевают самые идиотские видения, - пожаловался Касим и, вскинув черные брови, добавил: - Может, мне не следовало все это выкладывать…

- О видениях я слышал, - со вздохом кивнул Дональд. - Люди пытаются мне исповедаться.

- На исповедь полагаться нельзя, - постановил Касим, глядя в сторону. - Но, так или иначе, я бы сам хотел признаться, что станция внеземного контакта утратила свое истинное значение. Мы применяем теории вне зависимости от их контекста.

- А вот это, - с некоторой горечью ответствовал Дональд, - именно то утверждение, которому я всеми силами стараюсь противиться.

Именно то утверждение, которому неизменно противилась церковь. Искушение, много лет предстающее перед верующими в самых различных формах. Едва вера умудрялась утвердиться в умах христиан после очередного испытания, как немедленно следовало новое. В мастерской Плотника было слишком много сюрпризов-палок, и удары следовали один за другим, почти без перерыва. В самом начале, прямо в Посланиях, была непререкаемо провозглашена борьба против ересей, распространяемых греческими метафизиками и римскими мистиками. Только-только успели захлопнуть книгу на Арии, как Рим рухнул. Затем началось мусульманское нашествие. Раскол между Восточной и Западной церквями. Христианский мир разделился на множество конфессий. За этим последовало открытие Нового

Света и новое понимание масштабов и силы великих древних религий. Реформации. Критицизма библии. Дарвина. Двадцатый век принес нам расширяющуюся Вселенную, гены и подсознательное: какими странными кажутся сейчас споры из-за всего этого. Генная инженерия, искусственный интеллект - за свою жизнь Дональд наблюдал синоды, ассамблеи и курии, на которых обсуждались все эти темы и даже достигалось некое согласие христиан, неприемлемое разве что для фундаменталистских групп.

А уж потом, когда пыль улеглась, возникла предсказуемая, как планета, непредсказуемая, как комета, еще одна сфера в великом божьем планетарии образования, а может, бомба в арсенале пакостей врага - величайшее испытание, не имеющее сравнения с предыдущими: внеземная разумная жизнь. Впрочем, нечто подобное давно уже ожидалось. Схоласты сомневались в существовании множества миров. Приверженец англиканской церкви К.С.Льюис считал это научной фантастикой, агностик Блиш относился к теории с буквально иезуитским коварством. Христианская поэтесса Эллис Мейнелл размышляла о возможности появления внеземного евангелия, безбожный пустомеля Макдайармид пел гимны во славу Христа Бесчисленного. В дискуссиях о новом великом открытии все эти литературные прецеденты вновь вытаскивались на свет и подробно разбирались. Это доводило Дональда до белого каления. Пусть оппоненты были исполнены самых добрых намерений, благочестивы и либо искренни в своих поисках, либо скептичны и ироничны, но все их доводы были сплошным издевательством. Существовало всего лишь одно Воплощение, одна великая жертва. Если Реформация что-то значила, то значила именно это. Пусть Дональд показался бы предкам омерзительно гибким и сговорчивым во многих, слишком многих отношениях, но его, как и их, невозможно было сдвинуть с камня, именуемого верой. В вопросах теологической научной фантастики он предпочитал честное предупреждение безбожника-гуманиста Харрисона: «Не говорите об этом в Гате, не излагайте на улицах Аш-келона» [2]…

После очередной порции выпивки Дональд покинул бар и отправился к себе. Топология коридора была такой же фантастической, как и все на станции внеземного контакта. Да и вряд ли могло быть

иным космическое обиталище людей, припаркованное к выстроенному инопланетянами лабиринту-червоточине. Вращение станции не смещало входов в червоточину: они оставались прикрепленными к одним и тем же точкам на внешней стороне корпуса. В качестве побочного эффекта выгнутая кривая коридора выглядела выпуклой. В ближайших отрезках коротких боковых коридоров трудились ночные смены ученых и инженеров. На дальних концах толстые стеклянные пластины со встроенными воздушными шлюзами открывали вид на планетарные поверхности и подземные миры, океанские глубины, интерьеры обиталища, слои тропосферы, интерфейсы виртуальной реальности и пустыни со сценическими задниками в виде звездных полей. Предполагалось, что за ними существуют невидимые обитатели соседнего вакуума. Еще более тревожила мысль, что среди звезд происходит какой-то масштабный процесс. Количество порталов было невозможно учесть. В пределах видимости наблюдалось не более пяти сотен, но общий итог менялся с каждым очередным подсчетом. Поскольку станция была спроектирована и выстроена в расчете ровно на три сотни взаимосвязанных туннелей, подобное непостоянство вызывало ощущение неловкости. И то, что структура самой станции каким-то образом вызвала снаружи невероятную путаницу пространства-времени, было признанным фактом. Недаром она получила название станция Этсетера [3].