Наталья Саморукова - Прогулки с пантерой

• Название: Прогулки с пантерой
• Автор: Наталья Саморукова
• Издательство: Альфа-книга
• Жанр: Криминальный детектив
• Год: 2006
• ISBN: 5-93556-709-1

Отпуск в маленьком немецком городке, знакомство с женщиной, потерявшей память, таинственный красавец, уроки айкидо… Владелица «Бюро семейных расследований» Настя Голубкина вступает в очень опасную игру по чужим правилам. Сначала она мечтает выиграть, потом — уцелеть… Чужое безумие идет за ней по пятам и кажется, что этому не будет конца. Однако, финал истории близок и он удивит всех.

---

— Вы не поняли?

— Нет, не поняла. Он секси, он настоящий мачо. Но девушки, расставаясь с ним, не грустят и даже будто бы вздыхают с облегчением. Как тренер — великолепен, но за пределами спортзала кажется ненадежным. Не агрессивный, но от когда он прикасается, чувствуешь холод.

— Он может убить?

— Знаете, почему-то я в это не верю. Он несомненно способен на что-то… ну… не очень хорошее. Но убить? Нет. Мое мнение — нет. Однако, Марко, я совсем не знаток. Что стоит мое мнение? Года два назад был курьезный случай, я записала в маньяки обычного извращенца.

— Хорошо. Вернемся к этому разговору позже.

Последнее время жизнь моя состояла из недоделанных дел и недоговоренных разговоров. Острые зубчики запятых пилили последние нервы. И ни одной, даже самой маленькой точки. Если останется время, зайдем сегодня еще и к Арине.

Нет ничего лучше воскресной Москвы. Как она тиха, как благостна под тонким слоем пыли. Улицы, временно избавленные от пешеходов, дышат полной грудью, наслаждаются легкостью бытия. Немногочисленные туристы, ненормальные трудоголики и нищие студенты, не имеющие денег за загородный уик-энд — вот и все столичное население с вечера пятницы по ночь воскресенья. Только в эти двое с половиной суток и можно жить в мегаполисе относительно полноценно. И не надо обвинять меня в непочтительном отношении к сердцу родины. Оно большое, вместительное, но претендентов на него так много, что приходиться жить в постоянной очереди, чувствуя себя немного лишним.

* * *

Федор, вопреки ожиданиям, в этот раз не спешил поразить нас своей любезностью. Он бледно выглядел на фоне роскошной квартиры. Синеватый отлив лица контрастировал с летней яркостью шелковых шпалер, почти черные синяки под глазами не сочетались с уютной светлой мебелью. Нервная походка, уместная в каменном каземате, не вязалась с толстыми мягкими коврами.

— Неважно себя чувствую, — объяснил он, поймав мой удивленный взгляд.

— Проблемы? — не очень деликатно встрял в разговор Марко. Видимо, в Павловском он видел соперника и заранее испытывал к нему осторожное недоверие. Ох уж эти мужчины.

— Да, проблемы. С одним моим пациентом.

В полной тишине Федор приготовил нам кофе, и только когда последняя капля из джезвы упала в мою чашку, оборвал затянувшееся молчание.

— Я должен вам рассказать. Это очень хорошо, что вы пришли.

Мы настороженно притихли, явив собой пример абсолютного внимания. Оторвав от куска черного хлеба, который был предложен нам вместе с ветчиной и сыром, кусочек мякиша, Павловский принялся катать его в руках. Пластичное тесто превращалось то в червячка, то в горбатую гусеницу, потом становилось шаром, потом блином и так на протяжении всего разговора, к концу которого Федор слепил замысловатую конструкцию, некий гибрид человека и кошки.

— Рядом с этим пациентом я увидел трупы, но не сказал ему об этом.

— Начните сначала, — раздраженно остановил его Марко.

Интересное дело, если Марко такой наблюдательный и глубоко видящий, то зачем ему подробности?

— Я вам, Настя, потом объясню, зачем, — окрысился на меня итальянец, не поленившийся в этот раз снизойти до чтения моих мыслей. Такая манера поведения ему совсем не шла. Как сказал бы Лешка, она вступала в противоречие с его базовым образом.

— Хорошо, — покорно кивнул маг-целитель и предварил рассказ комментарием о своих обрывочных видениях.

Это заняло у нас лишние десять минут, в течении которых на улице внезапно начался дождь. Небо точно рухнуло на землю, дом по крышу погрузился в серые воды и ветер гнал по ним ветви, обрывки афиш и неудачливых прохожий, сию же секунду промокших до нитки.

— Когда он пришел первый раз, я отчетливо увидел рядом с ним два трупа. Это были мужчина и женщина. Точно описать их не могу, картинка живет в моем сознании всего пару секунд, потом бесследно исчезает. Очень много крови, это единственное, что я успел хорошо рассмотреть и запомнить. Из практики я знаю, что в более чем половине случаев картинки являют собой квинтэссенцию того, о чем думает человек в этот момент. Иногда являются образы, смысла которых я расшифровать не могу, но в данном случае все было предельно очевидно. Да и проблема, с которой пришел пациент, так или иначе вытекала из того, что он нес в своей ауре, в своем биополе. Все это ненаучные названия, трудно сказать, что такое мои способности и что такое эти и видения. В тот первый сеанс мы проговорили почти три часа.

По словам Павловского после того, как визитер, уходя, закрыл за собой дверь, целитель рухнул на пол и не мог встать несколько часов.

— Он выкачал из меня все силы. Все, до последней капли. Он выпил меня, как выпивают пакетик сока, вытрясая последние капли. Лежа на полу в своей приемной, секретарша в этот день болела, я пытался вспомнить какие-то моменты беседы, но не мог. Она почти стерлась из моей памяти, там плавали только ничего не значащие обрывки.

К счастью или к несчастью, но Федор записывал все беседы на миниатюрный цифровой диктофон. Найдя наконец силы подняться с пола, он первым делом нажал на кнопку воспроизведения звука. И еще три часа пролетели, как пять минут.

— Как всякий одержимый и несомненно сильный человек, он обладает даром убеждать. Но то, что он говорил, изначально противно моему существу. Слушая его с упоением, я отторгал каждое его слово. Это как пытка. Мне хотелось лишь одного — чтобы он никогда больше не переступил порога моего кабинета.

— Чем же он вас так перевернул? — нахмурился Марко.

— Его слова о помощи звучали так. «Во мне, — сказал он, — живет нечто, жаждущее крови».

— Это были слова о помощи? Вы ничего не путаете?

— Потом я понял, что ему нужна была не помощь, ему нужен был клапан, через который можно выбросить избыток энергии. Но формально он обратился ко мне как к целителю и я не вправе был ему отказать. Мне приходится врачевать и душу и тело. Как любой врачующий я могу ошибаться, порой на меня снисходят озарения, и я спасаю людей от верной могилы. Но первое и обязательное условие — желание самого пациенты исцелиться. Тут этого не было. Было навязчивое стремление обсуждать монстров, которых порождало его несомненно больное сознание. Именно это, факт, что он болен, заставил меня отринуть брезгливость, страх и вопреки всему начать с ним работу.

— А вам не приходило в голову, простите за мрачный каламбур, что картинки, которые вы успели рассмотреть, живые. Что мертвые люди на этих картинках, реальны? — голос Марко звучал, как мне показалось, неоправданно жестко.

— Да, конечно, я думал об этом. Но мне и в голову не могло прийти, что это он сам, сам их убивает.

— Странно, что вы об этом не подумали. Ладно, продолжайте.

— Вы напрасно пытаетесь обвинить меня. Я уж сам столько раз себя обвинил, что право, сверх этого вы уже ничего не добавите. Я не бог, не провидец, по сути я всего лишь врач, практикующий нестандартные способы лечения. Ко мне пришел человек, про которого я не знал ничего, я не обязываю клиентов называть свои настоящие имена и фамилии, не требую у них документов. Ни прошлое, ни настоящее этого человека было мне неведомо.

— Федор, — тихо спросила я, — а как же вы его лечили?

— Сначала я пытался работать с ним как психолог. Но спасовал. Мне было не по силам проникнуть в душу этого человека. Она была для меня непроницаемо темна. Постепенно я привык к нему, научился защищаться, уже не падал без сил. Меня даже отчасти увлекали наши беседы. Мы, например, много беседовали о теории Бориса Поршнева. Моего пациента очень увлекала гипотеза, согласно которой люди являются потомками двух разных рас, видов, так называемых суперанималов, убийц и поедателей трупов и диффузного нехищного вида. Неоантропов, как особую ветвь в развитии, наделенных умением противостоять хищникам, но лишенных тяги к насилию, он отрицал. Вообще, сложное научное исследование он понимал весьма однобоко, так, как ему было удобно. В психологии есть такие понятия, как суггестия и интердикция. Грубо говоря, внушение и внушаемость, управление и управляемость. Либо ты ешь, либо тебя едят. Он довел это до абсолютного абсурда. Был уверен, ну вот как мы с вами в том, что земля круглая, в праве, данном свыше — убивать и получать от этого удовольствие. Он считал, что убийство и плотская любовь сопровождены удовольствием не случайно. И то, и другое — суть выживания человека. Да что там, он шел еще дальше. Он считал, что если в сексе удовольствие способны получить обе стороны, то и в акте смертельного насилия такое тоже возможно.

— Странно, почему он еще жив… — сморщилась я от отвращения. Сердце забилось в моей груди так часто и так больно, что стало трудно дышать.

— Это опять же следует из его теории. Как на мужчин и женщин, мир поделен на объектов и субъектов. Несмотря ни на что мужчина довлеет. Один убивает, другой лишь жертва в его руках.

— Но удовольствие получают все? — недобро усмехнулся Марко.