Дэвид Вейс - «Нагим пришел я...»

• Название: «Нагим пришел я...»
• Автор: Дэвид Вейс
• Издательство: Правда
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1989

«Нагим пришел я…» – это биографический роман о жизни и творчестве великого французского скульптора Огюста Родена. Дэвид Вейс (хорошо известен его роман о жизни В. А. Моцарта «Возвышенное и земное») – большой мастер биографического жанра сумел создать в романе «нагим пришел я…» художественный образ Родена, нарисовать живо и интересно эпоху, в которую он жил и творил, его окружение.

---

Роза не соглашалась. Она знала недостатки сына, он уже ничем не мог ее удивить, но ведь это ее ребенок, ее и Огюста. Как у Огюста язык поворачивается? Она знала, что сын способен совершать непонятные, подчас ужасные поступки, но ведь и Огюст тоже не святой.

– Он, должно быть, обиделся, что ты не доверяешь ему, – сказала она.

– Обиделся? – Огюст горько рассмеялся. – А меня он не обижает? Как можно доверять человеку, если на него нельзя положиться? Я напрасно просил его вернуться в мастерскую. Во время неприятностей с «Бальзаком» он меня не поддержал. Повторяю, лучше бы у нас не было сына.

Роза молча отвернулась. Не было больше сил спорить с ним. Он вызывал в ней отвращение. Даже работа его показалась ей вдруг отвратительной. Ей все безразлично, хочется только одного – покоя.

Но Огюст не мог видеть Розу такой опечаленной. Она неправа в отношении Камиллы, твердил он себе, а он в отношении сына прав. И хотя Роза его не понимает, она всегда была ему другом, и он благодарен ей за это. Она направилась по дорожке, прочь от «Бальзака», но Огюст схватил ее за руку и спросил:

– Разве он похож на чудовище?

– Он похож на Родена! – испуганно выпалила Роза.

– Прекрасно! – И зачем она такая ревнивая? Роза открыла калитку, пропуская его вперед.

– Доброй ночи, – сказала она. Он ответил:

– Я вернусь.

Она не спросила когда, а смотрела ему вслед, как он шел по дороге, спустился в долину, подернутую туманом; смотрела и думала: «Какой он самонадеянный и жестокий».

А теперь Камилла, укладывая вещи, всем своим видом выражала упрек. Он стал уговаривать, но она разволновалась.

– Я должна уехать. Я не могу здесь спать. Я провела ужасную ночь – все время ждала тебя.

Он сердито подумал, что порой обе женщины так похожи, а вслух сказал:

– Не понимаю, что случилось, но я не виноват.

– Да, ты всегда прав, – запальчиво сказала Камилла, – я для тебя просто развлечение, ты со мной совсем не считаешься. У нас нет личной жизни, работа у тебя всегда на первом месте, а теперь ты вспомнил и о своей экономке.

– Она не экономка.

– Кто же? Любовница? Он не ответил.

– Если она ваша любовница, мосье, кто же тогда я?

– У меня нет любовницы.

– Может, я жена?

– Ты просто ревнуешь. В этом вся беда.

Ее платья были грудой навалены на чемодане, и она выглядела безнадежно растерянной и несчастной. Сердце бешено билось, и она мучительно раздумывала – не делает ли опрометчивого шага. Она любила эту мастерскую, в которой столько пережито, со всеми ее книгами, горами глины, гипса и терракоты, но здесь ей нет больше покоя. Чаша терпения переполнилась. Она воскликнула:

– Мы живем с тобой в разных мирах. В тебе сочетаются равнодушие буржуа и дьявольский эгоизм. Если я останусь с тобой – это убьет меня!

Он ничего не ответил, и она побелела от гнева. Наступила страшная тишина; Камилла с решительным видом принялась собирать вещи.

– Послушай меня, дорогая, – с неожиданным чувством сказал Огюст, – я всего только человек. Ты слишком многого от меня ждешь.

– Мне не нужны твои извинения! – закричала она и заторопилась со сборами.

Не обращая внимания, он притянул ее к себе, крепко обнял. Она не могла пошевельнуться.

Он сказал:

– Слушай, поедем на юг. Навестим Ренуара, он живет в Антибах, недалеко от Ниццы. Остановимся в Ницце, Каннах, где захочешь.

– А деньги? – Достану.

– А работа?

– Нужно отдохнуть.

Она помолчала, потом с расстановкой спросила:

– Скажи, ты еще любишь меня?

Он закрыл на засов дверь и начал ее целовать. Он сказал:

– Сегодня я представил себе, что ты можешь меня покинуть, и думал, что не выдержу.

Камилла бросилась в его объятия. Она жаждала, чтобы он подчинил ее себе, поработил. Она заставила его почувствовать, что он единственный мужчина, с которым она может быть счастлива. Огюст надеялся, что теперь всем разногласиям конец.

2

Огюст оставил мастерские на попечение Дюбуа и Бурделя и не заехал в Медон попрощаться с Розой и сказать, когда вернется. Целый месяц он путешествовал с Камиллой. Но поездка не принесла ей радости, раздражение не проходило. Она смотрела на эту поездку как на медовый месяц, а для него это был просто отдых. Огюст пришел в восторг от средневековой скульптуры, которую они увидели на юге Франции. Но мысли Камиллы были заняты только одним: стать наконец его женой. Он был счастлив, вырвавшись из Парижа, дождливого и тоскливого в это время года. Такая погода действует ему на нервы, говорил он, но менять свои отношения с ней, как ей того хотелось, видимо, не собирался.

Они навестили Ренуара. Несмотря на жестокий ревматизм, из-за которого художник почти не мог писать, он встретил их приветливо. Камилла вела себя странно, и это удивило и опечалило Огюста.

Ренуар показывал им своих птиц – предмет его гордости, – как вдруг Камилла отворила дверцу клетки и крикнула:

– Пусть летят на свободу!

Она открыла бы все клетки, если бы Огюст не удержал ее.

Ренуара это только позабавило, а когда, вернувшись в Ниццу, Огюст стал выговаривать Камилле, она принялась кричать, что он причиняет ей одни мучения.

– Да, это все, что дала мне твоя любовь – одни мучения и больше ничего.

На обратном пути она снова устроила ему сцену, на этот раз из-за Золя. Золя, когда его апелляция об освобождении была отклонена, бежал из Парижа в Лондон, чтобы избегнуть тюремного заключения. Его сторонники утверждали, что Золя принесет больше пользы делу Дрейфуса на свободе.

Но Камилла была возмущена.

– Видишь, – заявила она, – значит, Дрейфус виновен.

А Огюст думал, как часто он хотел бежать, избавиться от «дела Бальзака», и сколько самообладания потребовалось, чтобы скрыть это от всех, и в особенности от Камиллы. Он ответил как можно спокойнее:

– Это только доказывает, что Золя не доверяет французскому правосудию.

Камилла с презрением сказала:

– Огюст, как ты можешь защищать Золя, ведь он перестал с тобой разговаривать из-за дела Дрейфуса? – И окинула его гневным взглядом, словно усомнившись в его уме.

«Почему она стала такой злой и обидчивой?» – с недоумением думал Огюст. Это испортило ему всю поездку.

3

Огюсту казалось, что в Париже все изменится к лучшему. Он хорошо отдохнул; здоровье Камиллы поправилось. Теперь, говорил он себе, они снова будут работать по шестнадцати часов в день, и это отвлечет Камиллу от мрачных мыслей.

Из-за «дела Бальзака» известность его столь возросла, что от покупателей не было отбоя. Он набрал множество новых заказов, главным образом от частных коллекционеров, и при усердной работе и строгой экономии мог теперь возместить свои потери и даже расплатиться с долгами.

Он понимал, что следует быть довольным, но он разрывался на части: «Врата» и памятник Гюго оставались незаконченными, а обвинения Общества все время напоминали ему о невыполненных обещаниях.

Работа – единственное спасение, решил Огюст, единственное, что может вернуть их былое счастье. Он попросил Дюбуа и Бурделя продать часть его скульптур за ту цену, которую можно было за них выручить, сказал, чтобы они пока не брали новых заказов, и сразу приступил к работе над мрамором. Он начал работать в мастерской на площади Италии. Если Камилла хочет получить подтверждение его любви, она его получит.

Камилле не хотелось приступать к работе над новым замыслом, а когда Огюст заявил, что они будут трудиться на равных началах, согласилась. Но вскоре она снова превратилась в помощницу – запасала материал, инструменты, помогала ему, не получая самостоятельности. Ее обида и негодование пробудились с новой силой.

Недели упорного труда принесли плоды: из огромной глыбы мрамора выросла большая рука. Казалось, сам мрамор явился материей, породившей эту руку и то, что в ней было. Из огромной ладони и пальцев вырастали переплетенные тела Адама и Евы. И теперь уже казалось, что гигантская поднятая рука вместе с мрамором породили обе фигуры.

Огюст, довольный своим замыслом, назвал ее «Рука бога».

Скульптура казалась Камилле законченной, но Огюст был недоволен моделировкой. Он считал, что работа сделана наспех. Не удовлетворяли и контуры тел. Нужно было на неделю отложить скульптуру, отдохнуть и вернуться к «Руке бога» с новыми силами. Замысел увлек его, и он решил, что Камилла не будет возражать, если он на время уедет.

Но когда он сказал, что ему нужно поехать в деревню, чтобы видеть природу в процессе созидания, видеть, как рождаются из земли камни, растут деревья, наблюдать за удивительной жизнью птиц и насекомых, Камилла не поверила.

Он не взял ее с собой, значит, решила она, он возвращается к Розе в Медон. Ее уверенность укрепилась, когда вместо одной недели, как обещал, Огюст отсутствовал несколько. Она поняла, ей надо уезжать, остаться можно только при одном условии – если он женится на ней; а теперь он, видимо, уже никогда этого не сделает. Договорившись с привратником о переезде, Камилла начала собирать вещи.