Кэтрин О`Нил - Искусство обольщения

• Название: Искусство обольщения
• Автор: Кэтрин О`Нил
• Издательство: АСТ, АСТ Москва, Хранитель
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-17-048429-4, 978-5-9713-6923-3, 978-5-9762-5440-4

Молоденькая американка Мэйсон Колдуэлл уже отчаялась добиться успеха на поприще живописи. Но неожиданные слухи о ее трагической гибели всколыхнули весь Париж – и теперь картины «погибшей» художницы пользуются бешеной популярностью.

Девушка не отказывает себе в удовольствии продолжить игру и решает сыграть роль собственной сестры и наследницы.

Однако в жизнь Мэйсон властно вторгается загадочный покровитель Ричард Гаррет, и теперь непонятно, чем закончится ее невинный обман…

---

Мэйсон уставилась на него, не веря своим глазам.

Лугини направлялся к ним сквозь толпу. Его то и дело останавливали, каждый стремился пожать ему руку, переброситься с ним парой слов. Но Лугини, не обращая ни на кого внимания, шел прямо к Ричарду. Его лицо, хранившее столь искреннее, столь любезное выражение во время выступления, сейчас перекосилось от гнева.

– Я выполнил свою часть сделки, – сказал он Ричарду тихим голосом. – И с сегодняшнего дня я не желаю иметь с вами никаких дел, как и с той чудовищной чушью, что вы впихнули мне в глотку. Надеюсь, вы будете гореть в аду за то, что заставили меня сделать.

Лугини повернулся и быстрым шагом вышел из зала. Он локтями распихивал толпу и даже ударил по руке кого-то, кто пытался задержать его за плечо.

Наблюдая за тем, как Лугини покидал место своего позора, униженный, осознающий себя преступником, Мэйсон задумчиво проговорила:

– В его речи не было ни слова правды.

– Может, и не было. Но нам важно то, что он сказал.

Мэйсон повернулась к Ричарду лицом:

– Что ты сделал, чтобы заставить его так себя скомпрометировать? Только не говори мне, что ты знаешь его тайны.

– Этому человеку действительно есть что скрывать. Я бы не стал тратить время на жалость к нему.

– Ты его шантажировал?

– Я не стал бы называть это шантажом. Я просто предложил ему обмен. Мое молчание о его приключениях с весьма и весьма юной особой в обмен на сегодняшнюю речь.

У Мэйсон свело живот.

– Ричард, это дурно.

– Что дурно? Немного надавить на грязного старикашку – это дурно? Просто подумай, что мы сегодня сделали для наследия Мэйсон Колдуэлл.

– Я – Мэйсон Колдуэлл.

– Конечно. – Он наклонился и чмокнул ее в щеку. Прижавшись губами к ее уху, он добавил: – Только не говори об этом так громко. Тебе придется привыкать к тому, что это тема закрытая. Не говори больше этих слов. Даже наедине со мной.

Он сказал это по-доброму, но Мэйсон чувствовала себя так, словно ее ударили по лицу.

Ричард отвлекся, заметив кого-то в дальнем углу.

– Меня зовет Хэнк. Пойду узнаю, чего он хочет. Ты останешься ждать меня здесь?

Мэйсон смотрела Ричарду вслед. Она чувствовала себя отвергнутой, брошенной и никому не нужной.

– Эми, как славно встретиться вновь, – услышала она за спиной.

Мэйсон повернулась и увидела Эмму.

– О, здравствуйте.

Эмма сияла:

– Ну, разве он не душка?

– Лугини?

– Господи, конечно, нет. Наш Ричард. Только мы двое в этом зале знаем, кто на самом деле написал эту историческую пламенную речь.

Мэйсон почувствовала, как прилила кровь к лицу. Она совсем не радовалась напоминанию о том, что только что произошло. Больше всего ей хотелось, чтобы Эмма ушла.

Но Эмма, казалось, ничего не замечала.

– Надо отдать ему должное. Он сумел взять быка за рога. Всякий раз, когда я склонна его недооценить, он доказывает, что прав он, а не я. Но, подумать только, сам Лугини!

Вот это действительно удачный ход!

– Я не понимаю, о чем вы говорите, – едко заметила Мэйсон.

Эмма от души рассмеялась.

– Моя дорогая, передо мной вам незачем притворяться, Я знаю, что Ричард дергал Лугини за нитки, словно кукловод марионетку. – Эмма замолчала и пристально посмотрела на Мэйсон, словно впервые заметив ее дискомфорт. – Но возможно, скромную девушку из Бостона шокировала моя откровенность?

Она намеренно уколола Мэйсон, и Мэйсон это отлично поняла.

– Я думаю, что должна сказать вам, ваша светлость, что я определенно решила не продавать вам картины моей сестры, – в отместку заявила Мэйсон.

Эмма лишь улыбнулась:

– О, не стоит из-за этого переживать, моя дорогая. Вам в чем себя винить. Я отказалась от этой идеи несколько недель назад. Я достаточно хорошо знаю Ричарда, чтобы пытаться встать у него на пути. Не сомневаться в том, что он землю перевернет, лишь бы картины достались Хэнку. В любом случае мне повезло и у меня теперь есть моя собственная картина Колдуэлл.

Мэйсон похолодела.

– О чем вы говорите?

– Я нашла независимого торговца, который намерен продать мне самые лучшие работы Колдуэлл из всех, что вы видели.

– Но это невозможно!

– Почему невозможно? Ваша сестра жила и работала тут пять лет. Естественно, картин у нее больше, чем те восемнадцать, что видели все.

– Это подделка.

– Уверяю вас, никаких подделок. Когда вы увидите ту работу, о которой я говорю, сомнений у вас не возникнет.

Мэйсон не знала, что сказать. Она никогда и представить не могла, что однажды станет настолько знаменитой, что ее будут подделывать.

Вот до чего она дожила! Писать картины она больше не могла. Критики наделяли ее качествами, которых у нее никогда не было. Мошенники подделывали ее работы и подписывались ее именем. В конце концов, Мэйсон исчезнет совсем. И она действительно станет Эми.

Глава 21

Раздавленная, несчастная, Мэйсон остро нуждалась в поддержке. Среди всей этой толпы только один человек знал, кто она такая на самом деле. И Мэйсон отправилась искать Ричарда. Она не сразу его нашла: он был в зимнем саду с Хэнком, Мэри Кассатт и миссис Поттер Пальмер. Мэйсон не сразу подошла к Ричарду, решив немного понаблюдать за ним издали. Он находился в центре внимания и наслаждался триумфом. Мэйсон подождала, пока возникнет пауза в разговоре, чтобы приблизиться к ним, еще раз окинула взглядом зал, и вновь взгляд ее упал на графа Орлова. Она застигла его в удачный момент: рядом с ним никого не было, и он, не испытывая необходимости напускать на себя непринужденно-дружелюбный вид, злобно смотрел на Ричарда. Он ненавидел его всей душой, и всю силy своей ненависти вложил в этот взгляд. Однако он умело спрятал эту ненависть, когда к нему подошли люди. Но Мэйсон было довольно того, что она видела. И эта ненависть Орлова к Ричарду лишь усиливала чувство тревоги и опасности.

Мэйсон хотела покинуть прием и поскорее. Она подошла к Ричарду и встала рядом, надеясь, что он ее заметит.

– Могу я уехать? – спросила она у Ричарда, когда гот обратил на нее внимание.

Он отошел от группы и сказал, понизив голос:

– Хэнк устроил для нас ужин с миссис Пальмер. Он думает, что она могла бы выписать чек, который покроет все недостающие средства на павильон.

– У меня болит голова. Я действительно хочу вернуться в отель.

– Этот ужин на самом деле важен.

– Оставайся с ними. Денек отличный, мы не слишком далеко от отеля. Я с удовольствием вернусь в отель пешком.

– Ты уверена, что не имеешь ничего против того, чтобы я остался?

– Уверена.

– Я заскочу после ужина посмотреть, как ты себя чувствуешь.

– Нет, не стоит себя утруждать. Я хочу лечь спать пораньше.

Мэйсон прошла пешком вниз по бульвару Осман мимо длинных, геометрически правильных фасадов зданий времен Второй империи, бессознательно отмечая игру света, танцующие блики послеполуденного солнца в листве миндальных деревьев, такую же, как на картинах Моне. Пестрой толпой проплывали мимо нарядные воскресные пешеходы. К тому времени как Мэйсон вернулась в отель, голова у нее разболелась еще больше. Есть ей не хотелось, поэтому она легла пораньше. Но сон тоже не шел.

Что происходило? Мэйсон не знала, как назвать свое состояние. Наверное, потерянность – лучшее слово. С особой остротой Мэйсон ощутила эту потерянность во время выступления Лугини. Когда уже перестаешь понимать, кто ты есть и как это соизмеряется с объективной реальностью. Утрата ориентиров, размытость представлений о добре и зле. Угроза полной утраты собственного я, распада личности. И на этом фоне полное непонимание того, зачем они с Ричардом делали то, что они делали, и полное неприятие средств, уже не оправданных никакой целью. Зачем? Зачем ей, Мэйсон, все это надо?

Слава, которая раньше казалась ей оправданием всего, наградой за упорство и смелость, на поверку оказалась дешевой обманкой. Такая слава не просто не приносит удовлетворения, она абсурдна, нелепа и смехотворна.

Но, что еще хуже, Мэйсон больше не хотела – да и, очевидно, не могла – писать картины. Ее любовь к Ричарду заполнила ту пустоту, что раньше могло заполнить только творческое самовыражение. И отношение к жизни у нее поменялось. Такого трагичного видения мира у Мэйсон Колдуэлл больше не было. Если ей и хотелось выразить себя, то не так, как раньше. И неизвестно, найдет ли отклик в других людях ее новое творчество.

Мэйсон была бы счастлива просто взять и уехать с Ричардом на край света, где никто бы ее не знал, и рисовать то, что ей взбредет в голову.

Но Ричарду было мало простого человеческого счастья. Он испытывал потребность в той химере, которая пугала Мэйсон, доводила ее до отчаяния. Его ночные кошмары говорили ей, что им движут темные силы, которые он сам призывает и прославляет, и не ведает того. И это они, эти призванные им инфернальные силы, побуждают его обессмертить фальшивую Мэйсон. Ту Мэйсон, что все более отдалялась от нее, Мэйсон настоящей, Мэйсон, существовавшую лишь в его воображении. И в своем поиске он готов был пойти на все, броситься во все тяжкие.