Мика Валтари - Золотое кольцо всадника

• Название: Золотое кольцо всадника
• Автор: Мика Валтари
• Издательство: ЭКСМО
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1992

Римский всадник Минуций Манилиан в награду за сомнительные заслуги по разоблачению заговора Пизона получает место в сенате. Все его мысли и действия направлены лишь на одно: он любыми способами хочет обеспечить будущее сына, последнего из рода Юлиев. А будущее — это римский престол. Для достижения цели Минуций готов на все — на жертвы, обман и предательство.

В романе читатель встретится и с реальными лицами — императорами Нероном и Веспасианом, которые определяли ход истории.

---

Твоя мать, конечно, тоже была дочерью Клавдия, но, родив тебя, она заметно успокоилась и умиротворилась. Не забывай также о тех испытаниях, которые выпали на ее долю. В общем, я давно уже не делил с нею ложе и даже начал сомневаться в своих мужских способностях. К счастью, Антония быстро избавила меня от этих сомнений.

Как-то на заре, когда птицы только-только начали петь, а цветы в роскошном саду Антонии, уже полностью залечившем раны от пожара, подняли головки к небу и раскрыли лепестки, я впервые услышал от своей прекрасной возлюбленной о заговоре Пизона. Уставшие от ласк и объятий, мы стояли с ней рука об руку у изящной белой колоннады, и я никак не мог заставить себя уйти домой, хотя наше прощание длилось уже третий час.

— Минуций, дорогой… — сказала Антония.

Я не уверен, что сумею в точности повторить ее слова, но смысл их я помню. Неудобно писать об этом, но, с другой стороны, ты уже знаешь достаточно о моей семейной жизни с Сабиной, так что у тебя нет оснований сомневаться в многочисленных добродетелях твоего отца.

— Дорогой, — повторила Антония. — Еще ни один мужчина не был так нежен со мной и не обнимал меня так крепко, как ты. Я очень, очень люблю тебя и буду любить всегда, вечно. Мне хотелось бы не расставаться с тобой и после смерти, чтобы вместе бродить тенями по Елисейским полям.

— Почему ты вдруг заговорила об этом? — спросил я, еще теснее прижимая ее к себе. — Мы же так счастливы сейчас. Мне кажется, я никогда еще не был так доволен жизнью. Давай не заглядывать вперед и не думать о Хароне, хотя, признаться, мне бы хотелось, умерев, держать во рту золотую монету, чтобы плата за перевоз через Стикс была достойна любимого такой красавицы, как ты.

Антония сжала мою руку своими тонкими пальцами.

— Минуций, — прошептала она. — Я не могу и не хочу ничего скрывать от тебя. Не знаю, кто из нас двоих ближе к смерти, ты или я. Время Нерона истекает, и я боюсь, как бы ты не погиб вместе с ним.

Я был ошеломлен ее словами, она же, не обращая внимания на мое состояние, неторопливо поведала мне о заговоре и его главарях и добавила, что пообещала Пизону отправиться с ним после смерти Нерона в стан преторианцев. Антония надеялась уговорить ветеранов поддержать нового императора. В подкрепление своих слов она намеревалась дать им немало золота, которое всегда убеждает лучше, чем самые пламенные призывы, даже если они исходят от дочери Клавдия, благороднейшей римской патрицианки.

— Но я страшусь не столько за себя, сколько за тебя, любимый, — добавила Антония. — Ибо все знают, что ты — один из ближайших друзей Нерона. К сожалению, ты не завел полезных связей, чтобы обезопасить свое будущее, а ведь после свержения тирана народ несомненно потребует крови его приспешников. Интересы государства заставят поступиться несколькими жизнями, и я не исключаю, что тебя осудят и казнят, или же, что еще хуже, ты будешь растоптан на Форуме толпой, послушной людям Пизона, как раз тогда, когда мы с ним направимся в лагерь преторианцев.

Видя, что я оцепенел от страха и волнения, Антония нетерпеливо топнула своей хорошенькой ножкой.

— Тебе стоит серьезно подумать и немедленно определиться! — воскликнула она. — В заговоре замешано столько людей, а недовольство Нероном так велико, что план можно привести в действие в любой день. Ради собственного благополучия все сейчас торопятся поддержать Пизона. Давным-давно решено, где, как и когда Нерон будет убит. Некоторые из его лучших друзей уже влились в наши ряды и принесли клятву. Я могу назвать тебе имена Сенеки, Петрония и Лукана. Мизенский флот[44] с нами. Эпихарида, о которой ты наверняка слышал, соблазнила Волузия Прокула, подобно Октавии, пытавшейся в свое время соблазнить Аникета.

— Я знаю Прокула, — коротко произнес я.

— Еще бы, — понимающе кивнула Антония. — Он же принимал участие в убийстве моей мачехи. Но не волнуйся, дорогой, я никогда не испытывала к Агриппине теплых чувств. Можешь себе представить, она обращалась со мной еще хуже, чем с Октавией и Британником. Если бы не опасение оказаться без наследства, я с радостью принесла бы после ее гибели благодарственную жертву. Так что пускай тебя не тревожит эта давняя и полузабытая история. Сейчас тебе надо позаботиться о собственной голове и немедленно вступить в ряды заговорщиков. Если ты замешкаешься, даже я не смогу спасти тебя.

Разумеется, первой моей мыслью была мысль о Нероне. Я мог бы тут же броситься к нему и рассказать обо всем, чтобы он навсегда сохранил благодарность ко мне и осыпал дорогими подношениями. Но Антония прекрасно научилась читать по моему лицу. Позволив тонкой белоснежной сорочке соскользнуть с се мраморного плеча и обнажить изумительную твердую грудь, она нежно провела пальчиком по моим губам, склонила голову набок и капризно прощебетала:

— Неужели ты предашь меня, Минуций? Неужели ты сделаешь это? Нет, нет, я не верю, ведь мы так любим друг друга, что никогда не расстанемся. Ты сам говорил это в миг наивысшего блаженства. Помнишь?

— Конечно, помню, — поспешил успокоить ее я. — Да как ты могла усомниться во мне?!

Она засмеялась, закинув голову, а я сердито продолжал:

— И что это ты тут говорила насчет «любого дня»? Если все уже решено, то почему заговорщики медлят?

— Я понимаю их, — ответила Антония. — Не только для мужчин, но и для меня, женщины, очень важно, кто именно придет к власти после смерти Нерона, которая, честно признаться, меня нимало не волнует. И этот вопрос заговорщики обсуждают каждую ночь. У любого из них есть свои соображения, и они никак не сойдутся во мнениях.

— Гай Пизон… — скептически протянул я. — Почему именно он, объясни? Неужто не нашлось иного предводителя? Правда, он сенатор, он из рода Кальпурниев, и он весьма привлекателен. И все же, милая моя Антония, что ты отыскала в нем такого уж особенного, что решаешься рисковать своей жизнью, отправляясь в его обществе в лагерь преторианцев?

Я буду откровенен, Юлий, и потому честно признаюсь тебе, что почувствовал укол ревности. Я хорошо знал Антонию и давно уже понял, что она вовсе не так одержима, как можно было подумать. Во многом она оказалась значительно опытнее меня, хотя я полагал, что мне известно достаточно, и я втайне поражался тому, откуда такая осведомленность у высокородной римлянки. Поэтому я внимательно наблюдал за выражением ее лица. Моя ревность привела Антонию в восторг, и, расхохотавшись, она ласково потрепала меня по щеке.

— Что ты себе напридумывал, Минуций? — сказала она. — Я никогда не лягу с Пизоном, ибо он не нравится мне, совсем не нравится. Я думала, ты уже понял, что я всегда выбираю только того, кого по-настоящему люблю, а Пизон совершенно не в моем вкусе. Мне вовсе не хочется связывать с ним свою жизнь. Он глуп, он даже не подозревает, что за его спиной уже плетутся интриги и что никто не согласится менять комедианта Нерона на кифариста Пизона.

Антония умолкла, потом с улыбкой посмотрела на меня и продолжила:

— Он, видишь ли, несколько раз появлялся перед публикой, играя на своем музыкальном инструменте, и это повредило его репутации… Но я не все еще тебе сказала. Есть люди, желающие восстановить республику и отдать всю власть сенату. Эти глупцы не понимают, что их бредни способны подтолкнуть страну к гражданской войне. Вот сколь широк круг заговорщиков и сколь противоречивы их интересы. Надеюсь, теперь тебе ясно, почему откладывается убийство Нерона? И еще. Никогда никто не вынудит меня отправиться к преторианцам ради защиты интересов сената. Это недостойно дочери императора. Она опять посмотрела на меня — — на этот раз долго и внимательно.

— Я знаю, о чем ты думаешь, Минуций, но пока еще рано оповещать Рим о твоем сыне Клавдии Антонии. Он ребенок, а о его матери в свое время ходило столько сплетен, что, по-моему, всерьез о будущем Клавдия Антония мы поговорим лишь после того, как он наденет мужскую тогу, а Клавдия умрет. Тогда мне будет проще представить его как моего племянника. И если сейчас ты сумеешь отыскать свое место в заговоре Пизона, то, во-первых, сделаешь политическую карьеру, а во-вторых, поможешь сыну. Надеюсь, дорогой, ты не станешь возражать против того, чтобы Клавдия пока оставалась в живых и воспитывала вашего ребенка? Людям может не понравиться, если я усыновлю мальчика сразу после гибели Нерона.

Впервые Антония намекнула, что, несмотря на мое низкое происхождение и несколько случившихся со мной неприятных историй, она со временем будет не прочь выйти за меня замуж. А ведь я даже не осмеливался мечтать о такой чести, хотя мы были страстными и нежными любовниками. Я почувствовал, что краснею и что язык опять отказывается повиноваться мне. Антония, улыбаясь, посмотрела на меня и, встав на цыпочки, поцеловала в губы. Ее волосы ласкали мою шею.

— Я же говорила, что люблю тебя, — прошептала она мне на ухо. — Я обожаю эту твою застенчивость и сожалею, что ты всю жизнь недооценивал собственные достоинства. Ты, Минуций, настоящий мужчина, причем такой, от которого любая умная женщина ожидает очень многого.