Мика Валтари - Императорский всадник

• Название: Императорский всадник
• Автор: Мика Валтари
• Жанр: Исторические приключения

Судьбы реальных исторических лиц — Клавдия и Мессалины, Сенеки, молодого Нерона, борьба за власть, дворцовые интриги, коварные и жестокие убийства, кровавая месть передаются через восприятие молодого римлянина Минуция Манилиана, героя романа известного финского прозаика Мика Валтари.

Минуций в стремлении сделать военную карьеру отправляется в Британию, затем жизненные дороги ведут его в Коринф, Афины, Киликию, после же возвращения в Рим он становится свидетелем и участником кровавых событий при дворе цезаря. Женщины в жизни Манилиана — Лугунда, дочь одного из царей бриттов, Клавдия, Сабина, Поппея — не дают ему счастья, но во многом определяют его судьбу, ибо каждая из них является представительницей определенного слоя римского общества, быт и нравы которого столь ярко и достоверно рисует автор романа.

---

Однажды, когда я проводил занятие в моей крытой торфом хижине, перед нами нежданно-негаданно вырос Веспасиан, приехавший с проверкой. Верный своей привычке, он никому ничего не сообщил и запретил аванпостам протрубить тревогу. Не привлекая внимания, он объезжал живший повседневной жизнью лагерь, полагая, будто таким образом он вернее оценит настроения людей. Веспасиан не любил подготовленных смотров.

В этот момент я как раз громко и отчетливо прочел из жутко растрепанного сонника толкование сна про бегемота и принялся показывать пальцем каждое слово, которое только что произнес. Молодые галлы, касаясь друг друга головами, внимательно следили за моим пальцем и повторяли латинские слова. Веспасиан так расхохотался, что у него из глаз покатились слезы. Он даже согнулся от смеха, хлопая себя по коленям. Мы едва не онемели от испуга — на столько неожиданным оказалось его появление, — но потом вскочили и, вытянувшись, замерли. Лугунда спряталась за моей спиной. К своему облегчению, я заметил, что Веспасиан вовсе не рассердился.

Отсмеявшись, он с нахмуренными бровями строго оглядел нас. Юные галлы отличались опрятностью и хорошей выправкой, поэтому командир сразу понял, что имеет дело со старательными солдатами, и одобрил их занятия латынью — это, мол, лучше, чем тратить короткие минуты отдыха на пьянку у маркитанта. Он даже подсел к нам и рассказал, как во время императора Гая Юлия в римском амфитеатре видел такого вот бегемота — огромного и удивительного зверя. Галлы, правда, подумали, что он морочит им голову, и нерешительно захихикали. Веспасиан не обиделся на них, однако заметно посуровел и приказал привести в порядок снаряжение для осмотра.

Я вежливо предложил ему быть моим гостем и отведать вина. Веспасиан ответил, что с удовольствием немного передохнет, так как гарнизон он уже осмотрел и нашел, что все легионеры заняты делом. Я извлек свою деревянную чашу — лучшей посуды, как я считал, у меня не было. Веспасиан с изумлением повертел ее в руках и спросил:

— А имеешь ли ты право на золотое кольцо всадника?

Я объяснил, что у меня есть и серебряные чаши, но этот деревянный кубок для меня дороже, потому что я получил его в наследство от матери. Веспасиан понимающе кивнул и произнес:

— Хорошо, что ты чтишь память своей матери. У меня самого есть помятая серебряная чаша, принадлежавшая еще моей бабушке. Я пью из нее в дни торжеств, и меня не трогают ухмылки окружающих.

Он жадно глотнул вина, и я щедрой рукой подлил ему еще. Я уже настолько свыкся с убогой солдатской жизнью, что непроизвольно тут же подсчитал в уме, сколько он сэкономил, прикладываясь к моему вину. Я подумал об этом не из скупости, а потому, что уже научился, как и прочие легионеры, обходиться десятью медными ассами в день, то есть двумя с половиной сестерциями. На эти деньги солдат покупает себе одежду и, кроме того, обязан из них же делать взносы в общую кассу легиона на случай своей болезни или ранения.

Веспасиан медленно покачал головой и сказал:

— Скоро придет весна и разгонит британские туманы. Тогда для нас наступят нелегкие времена. Авл Плавций готовится к отъезду в Рим на празднование своего триумфа и уводит с собой самые опытные, надежные войска. Конечно, многие сметливые ветераны повытаскивают деньжата, сколоченные на выкупах, и постараются увильнуть от трудностей марша на Рим: пара дней столичного загула прельщает мало кого. Я — один из немногих младших военачальников, имеющих право сопровождать Авла Плавция, потому что я отличился при штурме острова Вектис, но ведь должен же кто-то остаться и в Британии, дабы следить за порядком, пока император не пришлет замену Авлу Плавцию, верно? Авл клялся всеми богами выхлопотать мне по меньшей мере триумфальный знак, если я соглашусь остаться тут.

Он задумчиво поскреб подбородок и продолжал:

— По мне, так нам давно уже пора покончить с набегами и заключить с бриттами мир. Но в этом случае нам придется брать с покоренных и союзных племен такую высокую дань на содержание легионов, что неизбежно вспыхнут новые мятежи. Хорошо хоть сейчас у нас будет небольшая передышка, ибо Авл Плавций берет в Рим местных царей, предводителей и других знатных пленников в качестве военной добычи. Им, конечно, понравится роскошная тамошняя жизнь, и они отдадут своих детей в палатинскую школу, но для нас это мало что изменит. Соплеменники вскоре отрекутся от них, и все начнется снова, как только кланы, ведущие борьбу за власть, прекратят междоусобицу. И если бритты быстро помирятся друг с другом, то с наступлением самой короткой ночи — их главного праздника — здесь вспыхнет восстание. В эту ночь они имеют привычку смиренно приносить в жертву пленных на огромном каменном алтаре, их общей святыне. Любопытно, что больше всего они почитают богов Подземного Царства и Богию Тьмы с головой совы. А ведь сова — символ и нашей Минервы.

Некоторое время он размышлял над этим странным совпадением, а затем сказал:

— В сущности, мы слишком мало знаем о Британии — о ее племенах, наречиях, обычаях и богах. Нам хорошо известны лишь дороги, реки да переправы, горы да перевалы, леса, луга и водопои, потому что обо всем этом любой мало-мальски хороший полководец разузнает первым делом. Но ведь есть же торговцы, которые неутомимо снуют между воюющими племенами, — в отличие от тех горе-торгашей, которых грабят, стоит им отделиться на несколько стадиев от расположения легиона. Есть цивилизованные бритты, которые объездили Галлию и даже бывали в Риме и немного изъясняются по-латински. Но мы не научились обходиться с этими людьми так, как они того заслуживают. Сейчас Риму стоило бы подробно изучать бриттов, их нравы и богов, а также составить достоверную книгу о Британии, и это принесло бы куда больше пользы, чем покорение очередного народа. Божественный Юлий Цезарь не очень-то много знал об этой стране, а опирался на всяческие досужие вымыслы. Да и сам он не особенно придерживался истины, когда, желая выдвинуться, писал книгу о Галльской войне, в которой беззастенчиво преувеличил свои победы и умолчал об ошибках.

Веспасиан еще раз отхлебнул из моей чаши и продолжил, все больше горячась:

— Конечно, бриттов следует приобщать к римским обычаям и образованию, но я все время спрашиваю себя — а не легче ли было бы цивилизовать их, изучив для начала местные обычаи и вникнув в местные верования? Оттого, что мы их просто убиваем, никому нет никакого проку. Как раз сейчас самый подходящий момент сблизиться с ними: нам нужен мир, потому что наши лучшие войска уходят из Британии, а мы остаемся в ожидании нового, неизвестного полководца. Впрочем, что это я? Ты ведь уже прикончил одного бритта и наверняка хочешь принять участие в триумфе Авла Плавция. Такое происхождение и алая кайма на тунике дают тебе полное право на это; если пожелаешь, я замолвлю за тебя словечко. Тогда я хоть буду уверен, что у меня в Риме есть настоящий Друг.

Вино настроило его на печальный лад.

— Знаешь, мой сын Тит живет на Палатине как товарищ по играм своего ровесника Британника и получает такое же воспитание. Может, когда-нибудь ему повезет больше, чем мне, и он даст Британии мир.

— Значит, я наверняка видел его рядом с Британником на конных тренировках, — вставил я.

Веспасиан ответил, что сам он не видел сына уже более четырех лет и вряд ли встретится с ним в ближайшее время. Своего второго сына, Домиция, он даже не успел покачать на коленях, потому что малыш явился как бы плодом триумфальных празднеств в честь Клавдия, а сразу же после этого триумфа Веспасиану пришлось вернуться в Британию.

— Тот триумф не очень-то удался, — сказал он горько. — Бессмысленное мотовство на потеху черни — вот что это было. Я бы, конечно, тоже не отказался с лавровым венком на голове взойти по ступенькам Капитолия. Кто же не мечтает об этом, прокомандовав столько лет легионами?! Но нализаться можно и в Британии. Да к тому же здесь это обойдется гораздо дешевле!

Я сказал, что с радостью остался бы под его началом в Британии, если он считает, что я приношу здесь пользу. Мне вовсе не хочется принимать участие в триумфе, добавил я. Веспасиан оценил мои слова по достоинству и был явно тронут ими.

— Чем дольше я пью из твоей деревянной чаши, тем больше ты мне нравишься, — сказал он со слезами на глазах. — Хотел бы я, чтобы мой сын Тит походил на тебя. Послушай, я, пожалуй, доверю тебе одну тайну.

И он признался, что захватил в плен жреца бриттов, но скрыл это от Авла Плавция, поскольку тот сейчас собирает пленных только для римского триумфа и боев в амфитеатре. Чтобы позабавить народ чем-нибудь необычным, Плавций не прочь будет заставить настоящего жреца бриттов перед началом представления принести в жертву нескольких пленных.

— Но друид никогда не согласится на это, — сказал Веспасиан, — так что Авлу придется переодевать жрецом какого-нибудь обычного бритта. Римляне и не заметят подмены. Ну вот, а как только Авл отправится в путь, я тут же освобожу жреца и в знак моих дружественных намерений позволю ему вернуться домой. Если у тебя хватит мужества, ты сможешь сопровождать его. Кстати и изучишь обычаи бриттов. Между прочим, этот друид будет тебе полезен, ибо с его помощью ты сумеешь свести знакомство со многими знатными британскими юношами. Он бы оберегал твою жизнь. Я, видишь ли, убежден, что наши удачливые торговцы за большие деньги выкупают у друидов право на свободу передвижения, хотя те и не признаются в этом.