Мика Валтари - Раб великого султана

• Название: Раб великого султана
• Автор: Мика Валтари
• Издательство: «ЭКСМО», «Барбара»
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1996
• ISBN: 5-85585-424-8

Противостояние Востока и Запада, мусульманского и христианского миров в первой половине XVI века, возникновение пиратских государств в Северной Африке – об этом роман известного писателя Мики Валтари.

Герой романа Микаэль отправляется в далекое путешествие в Святую Землю, но оказывается в плену у мусульманских пиратов. Микаэль и его возлюбленная попадают в невероятные ситуации, они становятся свидетелями и участниками захватывающих событий…

---

Пири-реис, широким жестом обводя комнату, сказал:

– Вот здесь – кабинет султанских карт.

Немного помолчав, старик добавил:

– Не сердись на меня, но я должен сказать тебе, что немало знаменитых христианских мореходов побывало в моем доме; все они хвастались своими познаниями, а некоторые из них, стремясь снискать расположение владыки Блистательной Порты, даже приняли ислам, так и оставшись неверными в душе. Их образ жизни и поведение вызывали всеобщее возмущение. Они воровали и пачкали мои карты, в пьяном виде ломали модели кораблей, приставали к молодым рабыням и преследовали даже замужних женщин. Из-за них у меня была масса неприятностей, пользы же – почти никакой. Поэтому надеюсь, что ты не захочешь поселиться в моем доме, по крайней мере до тех пор, пока я не узнаю тебя получше.

Я страшно испугался, подумав, что таким образом он пытается избавиться от меня, и поспешно ответил ему:

– Я женатый человек и вместе с женой живу в городе. Не отказывай мне в своем покровительстве, ибо мне необходимо прокормить и одеть себя и жену, и я нуждаюсь в постоянном заработке.

Старик поднял руку ладонью вверх, воззвал к Аллаху и проговорил:

– Не пойми меня превратно, Микаэль эль-Хаким. По воле твоего благодетеля ты, разумеется, получишь вознаграждение за свои труды. Ты нравишься мне, но прошу, не повышай голоса и не ссорься со мной, как обычно делают христиане, ибо больше двенадцати серебряных монет в день, не считая новой одежды ежегодно, я не могу тебе заплатить.

Он не спускал с меня пытливых глаз, я же быстро подсчитал, что это около шести золотых дукатов в месяц – сумма, которой не следует пренебрегать человеку, с трудом отличающему весло от паруса. Поэтому я с благодарностью поцеловал жилистую руку старика. Моя искренняя признательность, видимо, порадовала его, ибо он сказал:

– Поверь мне, если ты действительно собираешься углубить свои знания, то эта скромная плата обеспечит твое будущее куда надежнее, чем самый тугой кошелек. Никто не станет завидовать тебе, и у тебя не будет врагов. Ты можешь приходить и уходить, когда захочешь, и спрашивать обо всем. Об одном лишь прошу тебя: никогда не появляйся здесь пьяным, лучше извести меня о своем недомогании.

Видимо, он был самого плохого мнения об отступниках и каждого христианина подозревал в пристрастии к вину. Не желая показывать, сколь глубоко его слова задевают меня, сколь болезненно ранят мое самолюбие, я решил своим примерным поведением доказать старому лоцману, как сильно он заблуждается – по крайней мере в отношении меня.

Следуя совету великого визиря, я попросил Пири-реиса показать мне его знаменитое сочинение по мореплаванию, «Bahrije», сказав, что о книге уже знают во всех христианских странах и очень ею интересуются. Большего удовольствия доставить старику я не мог. Его морщинистое смуглое лицо просияло, он пододвинул ко мне подставку с атласом и проговорил:

– Вот мой экземпляр этой простой и скромной книги, которую писал я с великим тщанием. Однако мне до сих пор приходится вносить в нее исправления. Только что я опять внимательно изучал карты Алжира, ибо недавно меня оповестили о том, что Хайр-эд-Дин, Свет Ислама, велел разрушить испанскую крепость на острове Пеньон в Алжирской бухте и возвести для защиты порта волнорез. Я не сомневаюсь, что намерения Хайр-эд-Дина благородны и достойны всяческого уважения, поэтому прощаю ему этот самовольный поступок, который изрядно прибавляет мне работы. Теперь придется вносить в мой атлас множество изменений.

Он раскрыл книгу в том месте, где речь шла об Алжире, и нараспев прочел описание города и порта – столь верное, что я в восторге захлопал в ладоши. Не медля больше ни минуты, я вручил Пири-реису свои наброски новых сооружений в алжирском порту и планы арсенала, составленные строителями и картографами Хайр-эд-Дина, а также мой личный дар главному лоцману султана – несколько прекрасных секстантов[41], изготовленных в Нюрнберге и найденных Хайр-эд-Дином в каюте испанского адмирала после блистательной победы под Алжиром. И еще я преподнес старику шелковый кошель с сотней золотых монет в качестве вознаграждения за труды и хлопоты, которые доставило Пири-реису изменение карт, связанное со строительством портовых сооружений в Алжире.

Секстантам Пири-реис обрадовался, как ребенок – игрушке. Он любовно гладил их и говорил, что ему хорошо известны эти новые навигационные инструменты, которыми испанские и португальские мореплаватели пользуются в неизведанных водах далеких океанов. Старик сразу же дал мне десять золотых дукатов из кошеля, подаренного ему Хайр-эд-Дином, чтобы я смог снять в Стамбуле подобающее жилье. И вскоре мы углубились в изучение его великой книги.

Несмотря на амбиции флотоводца, я с первого взгляда понял, что Пири-реис – человек не военный. Но я сразу отметил и его глубокие познания в области астрономии и географии. Был он также большим знатоком морей. Я снискал его расположение, внимательно слушая, как он читает про Средиземное море по своему морскому атласу, который сам называл делом всей жизни и возлюбленным детищем своим. Не зная, какую работу можно мне доверить, он предпочитал читать мне свои труды. Тем не менее я покинул его с приятным чувством, что первый шаг на пути к вершинам уже сделан.

В голубых сумерках я шагал мимо развалин огромного дворца византийских василевсов, где мусульманские бедняки все еще рылись в надежде найти сокровища. Оставив позади высокие стены сераля, я вернулся в портовый квартал, в дом, который мы снимали вместе с Абу эль-Касимом.

2

Джулия выбрала для нас и обставила вещами, привезенными из Алжира, две внутренние комнаты в этом доме. Из-за занавески на зарешеченном окне она могла незаметно наблюдать за улицей. Вскоре Джулия познакомилась с соседками, которые тут же надавали ей массу полезных советов насчет покупок и всяких хозяйственных дел, а также объяснили, как должна вести себя женщина в большом городе.

Когда я вернулся домой, во всех комнатах горели светильники, а Джулия, выбежав мне навстречу, горячо обняла меня и немедленно стала рассказывать о своих многочисленных приобретениях.

Абу эль-Касим тоже вышел из своей комнаты, запахивая полы слишком широкого халата и дергая себя за реденькую бороденку. Указав на Джулию, наш бывший господин и повелитель многозначительно постучал пальцем себя по лбу.

В свете ламп наше новое жилище показалось мне сказочным дворцом, но все же я немного огорчился, узнав, что из всего нашего состояния у Джулии осталась лишь горстка мелких монет. Когда же я стал упрекать ее и бранить за расточительность и решительно отказался купить евнуха, который по здешней моде сопровождал бы свою госпожу на базар, Джулия разрыдалась и стала жаловаться на свою горькую судьбу; жена моя называла себя самой несчастной женщиной на свете, ибо никто не понимает и не ценит того, что она делает исключительно из лучших побуждений. Увидев, что она искренне оплакивает свои несбывшиеся мечты, я попытался успокоить ее, сел рядом, обнял и рассказал, как удачно прошел мой первый визит к Пири-реису. Джулия выслушала меня и, не веря собственным ушам, отерла слезы и уставилась на меня с таким изумленным видом, что я даже не смог рассердиться. Она быстро пришла в себя и принялась ругать меня за то, что я удовлетворился столь мизерным вознаграждением, несмотря на покровительство самого великого визиря. Вот тогда-то я наконец разозлился всерьез. Сухо заметив, что я, мол, не заставлял ее выходить за меня замуж, я предложил Джулии немедленно развестись, уплатив кади положенную в таких случаях небольшую сумму. Потом она сможет более пристально осмотреться вокруг своими разноцветными глазами – и, несомненно, устроится в Стамбуле лучше, чем я.

Конечно же, я поступил жестоко, напомнив ей о ее недостатке, и Джулия сразу же погрустнела и опечалилась. Горько рыдая, она заявила, что любит меня, хотя и не понимает, как могла привязаться к такому растяпе, лишенному вдобавок даже намека на честолюбие.

В конце концов мы оба расплакались, поцеловались, и тогда Абу эль-Касим решил, что ему пора оставить нас одних. Вскоре мы и в самом деле в полном согласии обдумывали с Джулией, как бы нам получше обустроить нашу жизнь, имея двенадцать монет в день. Пожалев Джулию, я решил хоть чем-то порадовать ее и обещал купить ей парочку породистых кошек, которыми любили в ту пору хвастаться модницы Стамбула.

Таким вот образом в нашем новом доме вновь воцарились мир и согласие.

Вечером к нам пришел Антти. Лицо его раскраснелось от пива. Он рассказал, что командир султанской артиллерии благосклонно принял его, разрешил поцеловать руку и расспросил обо всем, что касается императорских полевых и осадных орудий. Потом паша предложил Антти стать главой литейщиков пушек и назначил ему плату в размере двенадцати серебряных монет в день. И вот на следующий день моему брату предстояло перебраться со всеми пожитками в арсенал, который из-за военных тайн без разрешения покидать было нельзя.