Сандра Паретти - Роза и меч

• Название: Роза и меч
• Автор: Сандра Паретти
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1996
• ISBN: 5-85585-445-0

Графиня Каролина де Ромм-Аллери наделена и красотой, и богатством. Неукротимый характер и неотразимая красота вовлекают Каролину в цепь захватывающих событий: через плен и заточение в монастыре, через бродяжничество, рабство проходит она…

И судьба вознаграждает эту яркую, незаурядную женщину.

---

Беломер! Каролина резко опустила голову, она не хотела, чтобы Филипп видел выражение ее лица. Она принялась опять рассматривать коробочку. Феникс? Нет, это связано не с Беломером! Но где же она видела этот герб? Она не могла вспомнить.

– Я отвезу ее ему, когда поеду в Париж.

– Ты хочешь в Париж?

– Да, я хочу в Париж. Повидать отца и…

Он положил ей руки на плечи.

– Наполеона – ты ведь это хотела сказать? – Он покачал головой. – Все еще не излечилась?

Каролина ответила на его взгляд обезоруживающей улыбкой.

– Тогда мне надо излечиться от себя самой.

– Однажды придет тот, кто сможет тебя укротить, – заметил Филипп. – Хотел бы я знать, кто это будет.

– Я тоже, – она засмеялась.

Эти два слова были небрежно брошены ею, но в них выразилось все, что она испытывала в эту минуту: сознание, что она вновь ожила, что она молода, красива и перед ней вся жизнь.

Все было как в детстве: Марианна готовила благоухающую ванну, подтаскивала горячую воду, мыла роскошные волосы Каролины полезными отварами из трав. Потом завернула свою любимицу в большую подогретую купальную простыню и принялась сушить ей волосы и расчесывать их щеткой. Когда Каролина наконец вошла в свой будуар в длинном струящемся халате из белого шелка, отороченном по подолу и обшлагам лебяжьим пухом, брат ждал ее там и встретил с восхищенной улыбкой. Он вместе с Марианной перед потрескивающим камином накрывал стол. Бульон, форель, паштет из дичи, карамелевый пудинг – Каролина по достоинству оценила мастерство Марианны.

Филипп подвинул стул поближе к мягкому креслу, в котором уютно разместилась Каролина. Он подкладывал ей кушанья, наливал вино. Свечи уже догорели, и лишь огонь в камине давал свет, лишая предметы их четких контуров.

Стены, картины, зеркала, кровать с балдахином – все превратилось в расплывчатые тени, полные таинственной жизни. Теперь вдруг они заговорили оба. Филипп рассказывал о годе, проведенном в Англии. Он жил так, как всегда мечтал: учился, много читал, рисовал, водил дружбу с поэтами и художниками и все это время тосковал по родине, особенно по Розамбу. Он влюблялся и разочаровывался. Но все это пока не изменило его судьбу.

Слушая рассказы брата, переживая за него, радуясь и сочувствуя, как-то незаметно и Каролине захотелось выговориться. Она рассказывала все без утайки или почти без утайки, и с каждым словом груз пережитого становился легче.

Филипп не сводил глаз с ее раскрасневшегося лица. Ибо больше, чем слова, говорили ее глаза, в которых он мог прочитать даже то, о чем она умалчивала. Она всегда будет идти своим путем, жить по собственным законам, потому что она принадлежит к тем сильным натурам, которые можно унижать, но нельзя унизить, можно пытаться испачкать, но грязь не прилипнет к ним. Она, Каролина, была как алмаз – несокрушима и чиста.

Следующий день также нес на себе настроение этой исповедальной ночи. После завтрака брат и сестра долго кружили верхом по своим фамильным владениям вокруг замка. Вечером они сидели над строительным проектом, сделанным Филиппом вместо сгоревшей сторожевой башни. То и дело прибегала Марианна из комнаты для шитья и забирала Каролину на примерки. Мода изменилась за прошедший год. Рюши на юбках располагались теперь ниже, банты над грудью – выше. А в Париже невозможно быть одетой старомодно. Во всяком случае, ей, Каролине. Мыслями своими она была уже в Париже.

Только три дня выдержала она в Розамбу. На утро четвертого дня запряженная четверкой лошадей карета с гербом графа де ля Ромм-Аллери выехала со двора замка.

20

Был поздний вечер, когда пропыленная карета с четверкой лошадей доехала до Парижа. Каролина, прильнув к окну, увидела толпы нарядно одетых горожан.

Париж праздновал «майские поля». Начальник почтового отделения в Шуази в подробностях рассказал Каролине об этом празднике, который начался еще ранним утром с пышного военного парада в честь императора на зеленых лугах между военной школой и Сеной. До сих пор город был еще на ногах. Безоблачный день перешел в ту таинственно ясную, возбуждающую ночь, которая как вино вливается в кровь, пьянит, но не утомляет.

Когда они свернули на бульвар Сен-Мартен, Каролине показалось, что они въехали в празднично убранный зал. Дома, дворцы, соборы, театры – все было ярко освещено. Зеленые березовые ветки, гирлянды цветов и флаги украшали открытые окна. Отовсюду неслась музыка. На площадях танцевали люди.

Парижский дворец графа де ля Ромм-Аллери тоже был освещен. Подъезжая к нему, Каролина видела, как трое мужчин в темных пелеринах и с черными кожаными сумками в руках садились в кареты. Одного из них она узнала: доктор Корвисар.

Каролина взбежала по широким мраморным ступеням. В холле никого не было. Она поднялась по лестнице и пробежала на второй этаж по коридору к комнате отца. Дверь открылась, из нее кто-то вышел, и Каролина в испуге отпрянула, завидев монашеское одеяние. Приглядевшись, она узнала настоятельницу монастыря цистерцианок в Сен-Дизье. Герцогиня Элиэтт де Ламар держала в руках подсвечник. Увидев Каролину и приложив палец к губам, она отвела ее от двери.

– Мой Бог, вы приехали как раз вовремя. Может, все еще и образуется. Увидеть вас было его единственным желанием!

– Дела обстоят так плохо? У него только что были врачи?

– Да, были. Хотя он никого не хочет видеть. Но я все же пригласила их, от отчаяния, – она бессильно пожала плечами. – Я думаю, они ничем не помогут. Каждый говорит что-то свое. Но в принципе, я знаю, ваш отец – случай не для врачей. Видели бы они его в монастыре Сен-Дизье, когда он получил известие о возвращении императора! Он ожил! Кончилась его недостойная игра в прятки. А главное – это было исполнение мечты его жизни. – Настоятельница замолчала. Неожиданная улыбка озарила ее всегда строгое лицо. – Каким он был крепким, молодым и красивым, когда покидал Сен-Дизье, мужчина в расцвете сил.

Каролина удивленно взглянула на нее.

«Она говорит как любящая женщина», – подумалось ей.

– А потом?

– Ваш отец приехал в Париж. Наполеон предложил ему министерство. Второе, которое он давал после возвращения. Первое получил Фуше.

– Фуше?! Фуше, который предал отца, расстроил его планы по возвращению императора, заточил отца в Винсенн и хотел навсегда заткнуть ему рот?!

– Да, Фуше! В этом все и дело! Ваш отец не смог этого пережить – ведь ему надо было вести себя так, как будто ничего не произошло.

– Ничего не понимаю! Фуше – враг Наполеона. – Каролина не хотела в это верить.

Это было слишком чудовищно. Из комнаты отца донесся тихий стон.

– Пойдемте, графиня. Чем раньше он вас увидит, тем лучше. – Настоятельница открыла дверь.

Свеча на тумбочке замигала.

– Отец! – Каролина бросилась в распахнутые объятия.

Опираясь на несколько подушек, он полусидел в постели. Его щеки ввалились; кожа, обтягивающая скулы, была серой как мертвый камень; но больнее всего ее поразило выражение смертельной меланхолии в его глазах. Год назад графу с трудом давали пятьдесят лет, теперь он был старцем, на котором лежала печать смерти. Словно надеясь вернуть этим к жизни, Каролина все крепче прижимала его к себе.

– Что это ты придумал! – проговорила она с улыбкой, хотя ей хотелось плакать. – Посреди лета улечься в постель!

– А ты – мотаешься по всему свету! Дай на тебя посмотреть. Ты, по-моему, еще красивее стала.

Та нежность, на которую способны только страстные натуры, потому что они одни понимают, сколь ранима душа, заставляла отца и дочь произносить в первые минуты встречи ничего не значащие слова.

Граф взглянул на себя.

– У меня не было времени заняться своим туалетом. Ты должна извинить меня. – Его невозмутимость была неподдельной.

Невозмутимость человека, преодолевшего уже все земное. Каролина восхищалась отцом, но это восхищение разрывало ей сердце. Она чувствовала его тоску по смерти. Нет, не может быть, чтобы не было способа вернуть его к жизни.

– Завтра приоденешься, прежде чем мы поедем в Розамбу, – услышала она свой собственный голос.

Он взял ее за руки.

– Розамбу? – Это слово будто обладало волшебной силой, вернувшей в его погасшие черты краски и живость. – Поля уже должны колоситься… – Однако его лицо тут же помрачнело. – Кто будет собирать урожай, если снова начнется война?

– Филипп там, – быстро проговорила Каролина. – Ты удивишься. Он полюбил сельскую жизнь. Повсюду успевает – и к арендаторам, и в конюшни. Он даже план начертил, как восстановить сгоревшую башню.

Отец задумчиво посмотрел на нее.

– Но ты ведь не для того приехала в Париж, чтобы сразу поворачивать назад. – Каролина опустила голову. – Я поеду в Розамбу, – продолжил он, словно угадывая ее сокровенные мечты и чувства. – А ты? Пожалуйста, не приноси ради меня жертв! Это бы опечалило меня и было бы бессмысленным. Я направляюсь туда, где уже ничего не хотят, ничего для себя. Ты тогда спасла меня из Винсенна, от Фуше. Я благодарен тебе за это и еще больше за то, что ты приехала сейчас. Но пойми меня правильно – смерть надо принимать спокойно…