Ежи Брошкевич - Трое с десятой тысячи

• Название: Трое с десятой тысячи
• Автор: Ежи Брошкевич
• Жанр: Космическая фантастика

Фантастическая повесть, действие которой разворачивается на искусственной планете, созданной для уточнения трассы трансгалактической экспедиции, которая должна направиться к созвездию Центавра. В космосе происходит серьёзная авария, угрожающая катастрофой всей планете… А в это время на Рапере (так называется эта планета) находятся лишь трое детей четырнадцатилетнего возраста, которые предотвращают катастрофу, проявляя при этом мужество, отвагу и находчивость.

---

— От огня позитронного орудия нет защиты, — напоминает Майк.

Долорес кивает немного печально, немного насмешливо, становится рядом с ними, кладёт ладони на их плечи.

Они вглядываются в экран. Долорес притягивает их к себе.

— Мы могли поступить иначе? — спрашивает она.

— Нет.

— Был другой выход?

— Нет.

— Нужно было любой ценой спасать детей?

Молчание. Долорес улыбается насмешливо и тепло:

— Подумайте, ведь так хотел сделать робот. И ведь они сами ему не позволили.

— Они ещё дети, — ворчит Назим.

— Нет, — восклицает Долорес. — Это уже мыслящие люди. Вот уже несколько лет мыслящие люди. Мало этого?

— Нет.

— Вы думаете, они бы нам простили, если бы мы спасли только их?

— Наверно, нет.

— Наверно?

— Наверняка… нет.

Последнее «нет» Майк и Назим произносят одновременно. Майк поднимает на Долорес уже светлеющие, но очень измученные глаза и говорит ей:

— Спасибо.

Она проводит рукой по его седой гриве. «Сколько седины прибавилось сегодня?» — думает она.

— Но я не могу об этом не думать… — начинает Назим.

— Довольно! — перебивает Долорес. — Ты, отважнейший! Что ты трусишь за них? Они тебя не просили! Сами-то они, наверно, не трусят!

Майк поворачивается к суперу.

— Скажи, супер, трусят они или нет?

Все экраны, таблицы и циферблаты супера ярко разгораются. Супер — это триллион одновременных логических комбинаций. Триллион не отвечает целых семь — долгих, как вечность, — секунд. Потом он сообщает с обидой в голосе:

— Супер не знает.

Долорес прыскает. Ну что за шутки спрашивать супера, когда у него, бедняги, нет исходных данных! Ей немного жаль беднягу.

— А что ты предполагаешь? — спрашивает она.

Великолепнейший электронный мозг во всей Системе на сей раз испытывает явное оживление. Ответ звучит тотчас.

— Супер предполагает, — говорит он умудренно, — что они могут, но не обязательно.

И не успевает довольный собой — ответил! — Супер замолчать, как Долорес, Майк и Назим разражаются — впервые сегодня — громким смехом.

Они хохочут, хоть ничего ещё не известно, ничего не выяснено. Но в их смехе звучит надежда, несмотря на то что операция против Чёрной Реки именно сейчас вошла в критическую фазу.

* * *

О том, что от огня орудия нет защиты, первым подумал Алик. Он подумал об этом раньше, чем сестра и Ион, потому что Разведчик раньше, чем «КБ-803», открыл огонь. И эта мысль была для Алика самой страшной за весь этот страшный день.

А ведь Алик к тому же никогда ещё в жизни не чувствовал себя таким чудовищно одиноким, как сейчас. Конечно, о его — и своей — безопасности заботится незримо присутствующий Разведчик, но ведь речь идёт не о таком присутствии. Если бы рядом был хоть на минуту любой человек — дружелюбный, понятливый. Пусть даже такой как будто бы человек, как Робик. Впрочем, Робик, конечно, не понял бы, в чём дело. Он бы спросил своим вежливым голосом: «Чего ты боишься, если тебе не грозит опасность?» А если б Алик обиделся, он бы извинился и пустился в объяснения, что он — увы! — не человек и потому — увы, увы! — совершенно беспомощен именно в области эмоциональных конфликтов. И всё-таки даже такой разговор был бы сейчас счастливейшим событием.

Алик старается не думать. Он берет в кружок прицела все новые и новые приближающиеся к нему громады. Нажимает огневые клавиши орудий. Взламывает очередные волны и гребни Чёрной Реки. И всё это время усиленно старается не думать. Совсем не думать. Но разве можно хоть бы только подумать о том, что не будешь думать? Ведь само думание о недумании уже есть думание!

— Идиот! — со злостью обрушивается он на себя.

— Не понял, командир, — откликается сверхвежливый голос Разведчика.

— Молчи! — выкрикивает Алик, совершенно выбитый из равновесия этим неожиданным вмешательством Разведчика.

— Принято! — шепчет голос.

Алик ощущает стыд. Совсем не потому, что все здесь, кроме его собственных мыслей, записывается и станет потом известным всему миру. Он ощущает стыд перед самим собой.

— Отменяю приказ, — говорит он. — И прошу прощения.

— Принято. Пожалуйста.

Алик умолкает, потому что к Разведчику приближается новая густая волна мелких, как град, метеоров.

Секунду спустя он спрашивает:

— Разведчик?

— Слушаю, командир.

— Когда мы выходим к тому району Реки, где должны находиться Альфа и Бета?

Разведчик отвечает не задумываясь:

— Через двенадцать минут.

— Уже? — с ужасом шепчет он.

— Через одиннадцать минут пятьдесят девять секунд… пятьдесят восемь секунд, — начинает Разведчик отсчитывать время.

Алик намеревается было приказать ему замолчать, но тотчас успокаивается — это то, чего ему недоставало. Пусть говорит!

— Разведчик! Непрерывно сообщать время! — приказывает он.

— Принято, — отвечает голос. — Пятьдесят пять, пятьдесят четыре, пятьдесят три.

Алик, улыбаясь и прищурив глаза, накрывает кружком прицела новую группку мчащихся прямо на Разведчика метеоров и нажимает огневой клавиш. В пространство вылетает столб огня, и его самый дальний отсвет достигает удалённого на восемь миллиардов километров экрана Главной Базы.

* * *

— Мы укладываемся? — спрашивает Алька.

— Да.

— Когда можно ожидать выхода в их район? — спрашивает она ещё, и вдруг Ион чувствует, что деревенеет: в её голосе звучат еле сдерживаемые слезы.

Он не спрашивает, что с ней. Он, как и она, думает о том, что потрясло Майка и Назима на Главной Базе, что мучает Алика на Разведчике, что теперь звучит слезами в голосе Альки.

Но он ещё мало знает её. Он не успевает собраться с ответом, как она снова произносит абсолютно спокойным голосом:

— Это минутная слабость, Ион. Я испугалась. Это прошло. Скажи — когда мы войдём в их район?

Ион на мгновение выключает тягу и смотрит на перечень данных на контрольной таблице.

— Через одиннадцать с половиной минут.

— Что?! — почти кричит она.

— Если приборы не врут! — сурово добавляет он.

— Ты думаешь… они тоже?

— Всё возможно.

«КБ-803» несколько секунд плывёт в густой каменной икре, вьющейся прихотливой, но отчётливо видной лентой. Вещество Чёрной Реки, окружающее космолёт, вновь изменилось: вместо огромных бесформенных глыб, чернее вечной космической ночи, теперь появляется густая, посверкивающая в отблесках залпов лавина мелких метеоритов.

Она окружает космолёт со всех сторон. Она как ледяное сало. Как ледовая лавина, в которой виднеется лишь узкий, словно пробурённый туннель.

Влезть в эту кашу? Это ещё хуже, чем стукнуться носом космолёта в сплошную скальную глыбу. При ударе от литой скалы можно отскочить рикошетом без особого ущерба, а в этой каше утонешь, как в формалиновом болоте Венеры.

— Ион! — шепчет вдруг Алька таким странным голосом, что по спине Иона бежит холодок.

Ион торопливо шёпотом спрашивает:

— Что?

Она отвечает так же торопливо:

— Ион! Эта дорога… она ведь не возникла сама… Ты подумай: как она возникла?

Его сердце бешено рванулось:

— Да! Алька, дорогая, дружище! Ты права, это они!

— Осторожней! — ворчит она, словно злясь, но в действительности счастливым голосом, и — об этом уже знает только она — её глаза полны слёз.

Что из того, что Ион чуть не влез прямо в это мелькающее метеоритное болото! Важнее всего единственный надёжный факт: они попали на свежий след Альфы, или Беты, или даже их обеих. Ион немедля поправляет курс, нос космолёта почти врезается в метеоритную кашу. Два малых боковых орудия вовремя изрыгают огонь, дорога свободна.

— Уфф! — Ион переводит дух. — Ну и дурак же я!

— Не преувеличивай, — щебечет Алькин смех. — У тебя были все основания поглупеть.

— Это же наверняка их след! Наверняка, наверняка! — повторяет он, осторожно ведя «КБ-803» по этому коридору или туннелю в метеоритной каше.

— Они должны быть уже близко! — шепчет Алька. — Я выключаю орудия.

— Правильно, — соглашается он. И вдруг начинает распевать голосом опереточного героя глупейшую арию: — О пра-а-авильно!.. О пра-а-а-а-авильно!..

Оба смеются.

На контрольной таблице помигивают цифры отделяющих их от встречи с Альфой и Бетой минут и секунд. Они уже очень близко.

— Ay, ay! — кричит Алька, как будто они просто вышли на прогулку в горы и немного заблудились в тумане.

Это выглядит очень смешно и приводит Иона в восторг. Ему хочется ответить таким же «ау!», которое он, сатурниец, знает только по видеофильмам (потому что на Сатурне самый отважный человек не решился бы «немного заблудиться в тумане», а уж тем более не пытался бы спастись криком «ау! ау!»). Ион улыбается, уже готовится закричать и…

И вдруг перед ними, точнее, вокруг них словно разверзся дьявольский ад. Все вокруг заполнено каким-то бессвязным бредом и бессмысленными воплями.

— Что это? — изо всех сил вопит Ион.