Джеффри Клюгер - «АПОЛЛОН-13»

• Название: «АПОЛЛОН-13»
• Автор: Джеффри Клюгер
• Жанр: Биографии и Мемуары

История лунной экспедиции «АПОЛЛОН-13»

БЕСТСЕЛЛЕР, ПО КОТОРОМУ БЫЛ СНЯТ ЗНАМЕНИТЫЙ БЛОКБАСТЕР

Книга «Аполлон-13» рассказывает реальную историю пятой американской экспедиции к Луне, экспедиции, которая чуть не закончилась катастрофой в апреле 1970 года. Всего через 55 часов после старта на борту произошел взрыв, в результате которого Джим Лоувелл и двое других астронавтов попали в бедственное положение, быстро теряя кислород и энергию. Лоувелл и Клюгер ярко повествуют о том, как эти люди были вынуждены покинуть главный корабль и перебраться в лунный отсек – маленький модуль, предназначенный для проживания двух человек в течение двух суток. Их близкие и вся страна наблюдали за отчаянными попытками Центра управления вернуть экипаж на Землю, что многими теперь расценивается, как лучшие дни «НАСА».

У людей из экипажа «Аполлона-13» было много планов на 21 апреля 1970 года. Если бы все прошло, как намечено – а ничего и не предвещало иного – 21 апреля они бы совершили посадку в Тихий океан и поднялись на борт вертолетного авианосца «Айво-Джима», завершив третью пилотируемую и самую амбициозную высадку на Луну. В отличие от «Аполлона-11» и «Аполлона-12», которые садились на гладкие равнины Моря Спокойствия и Океана Бурь, «Аполлон-13» собирался совершить рискованную посадку в лунном массиве Фра-Мауро. Достижение этой неприступной земли потребует высшего пилотажа и докажет не только возможности лунных кораблей, но и мастерство пилотов, управляющих ими. Выполнишь подобную миссию – и день посадки в южные воды Тихого океана станет историческим днем.

И в то же время, экипаж «Аполлона-13» – командир Джим Лоувелл и новички Джек Суиджерт и Фред Хэйз – неожиданным образом внесли те апрельские дни в анналы истории. В их экспедиции не было точных посадок, памятных слов и громадных, кроличьих прыжков в неземной гравитации Луны. Вместо этого там был взрыв кислородного бака, смертельно раненый корабль и экипаж в безвыходном положении за 200 тысяч миль от Земли, без шансов починить корабль и вернуться домой.

---

– Слежу, – ответил Рид.

– И что с этим делать?

– Будь я проклят, если знаю, – сказал Рид.

– Слишком полого, это факт.

– Несомненно.

– Ты думаешь, мы правильно выполнили запуск? – неуверенно спросил Дейтерих.

– Проклятье, Чак, мы, несомненно, выполнили запуск правильно. Старые показатели держались твердо. Единственное, что я могу предположить, это неточность данных о траектории. С такого большого расстояния мы не можем все точно отслеживать.

– Эти параметры продолжают уменьшаться, по крайней мере, в настоящий момент, Дэйв, – непреклонно сказал Дейтерих, – Данные точные.

Если Дейтерих с Ридом были правы, что данные и запуск точные, то оставалось немного причин, которые могли вызвать опускание траектории. Очевидный и, на самом деле, единственный ответ состоял в том, что где-то из корпуса «Одиссея» или «Водолея» происходила утечка, создающая небольшую реактивную силу, отклоняющую корабль от курса.

Вот только откуда шла утечка, оставалось неясно. Прошло уже много времени с момента выброса газов из неработающего сервисного модуля, и были давно перекрыты его любые системы, которые могли бы вызвать утечку, например, водородные баки или реактивные стабилизаторы. Конический командный модуль вообще не был оснащен устройствами, способными выпускать газ, за исключением его собственных небольших стабилизаторов положения, которые были отключены вместе с остальной частью модуля. Наравне с командным модулем сомнительно, чтобы и ЛЭМ был источником необъяснимых струй газа. С момента завершения запуска «ПК+2» почти все его системы были отключены, а за теми, которые продолжали работать, постоянно следили офицеры ЖИЗНЕОБЕСПЕЧЕНИЯ и УПРАВЛЕНИЯ. Если бы из какой-нибудь магистрали или бака шла утечка газа, то она, почти несомненно, была бы тут же обнаружена.

Существовало несколько вариантов коррекции возмущенной траектории. Если обнаружится источник и точное место утечки, то можно развернуть корабль, чтобы эта струя направляла корабль по-другому. Это позволило бы увеличивать крутизну угла «Аполлона-13», пока она не достигнет верха коридора. Обнаружение источника утечки было маловероятным, поэтому, пока таинственное снижение траектории не прекратится, оставался единственный вариант: включить питание ЛЭМа, перенастроить его гироплатформу и еще раз запустить посадочный двигатель. Но переутомленные операторы ДИНАМИКИ, НАВИГАЦИИ и ВОЗВРАТА об этом даже думать не хотели.

– Если угол входа не стабилизируется сам по себе, – сказал Дейтерих, – нам придется снова осуществлять запуск.

– Тогда, давай, надеяться, что он сам стабилизируется, – сказал Рид.

Но если НАВИГАЦИЯ, ДИНАМИКА и ВОЗВРАТ решат запустить посадочный двигатель «Водолея», им придется учесть информацию с мониторов офицера УПРАВЛЕНИЯ, человека, следящего за всеми остальными системами ЛЭМа, кроме систем жизнеобеспечения. Однако на текущий момент эта информация была неутешительной. Происходило то, чего опасался перед маневром «ПК+2» Милт Уиндлер: начало расти давление в баке с гелием сверхкритичной плотности, предназначенном для подачи топлива в камеру сгорания.

Охлажденный до минус 269 градусов газ обычно хранился под давлением 5.5 атм. При нагревании гелий очень быстро расширялся, поэтому баки имели многократный запас прочности. И только повышение давления в этих емкостях до 120 атм могло заставить скрипеть от напряжения их круглые двойные стенки. При этом давлении разрывалась предохранительная мембрана, встроенная в газовую магистраль, выпуская газ в космос.

Хотя это позволяет сбросить возросшее давление, но фактически, лишает возможности осуществить еще один запуск двигателя, так как не останется способа подать топливо в камеру сгорания. Для повторного запуска экипажу придется надеяться лишь на оставшееся в магистралях топливо от предыдущего включения двигателя. Однако никогда нельзя быть уверенным на сто процентов, сколько там осталось этого, так называемого «вытесненного» топлива. Надеяться на него при последующих запусках – сомнительное занятие. В то время как Дейтерих и Рид весело обсуждали возможность повторного включения двигателя для очередной курсовой коррекции, офицер УПРАВЛЕНИЯ Дик Торсон обнаружил рост давления на индикаторе гелия.

– Это УПРАВЛЕНИЕ, – вызвал из команды поддержки Торсона офицер по реактивным системам Гленн Уоткинс.

– Слушаю тебя, Гленн, – ответил Торсон.

– Не знаю, смотришь ли ты на эти индикаторы, но сверхкритичный гелий растет.

– Я слежу за ним, – сказал Торсон, – Как бы ты оценил предельное значение для взрыва?

– Мы не уверены, – ответил Уоткинс, – Мы еще этим занимаемся. Наша текущая оценка – 128 атм.

– И когда мы перевалим за это значение?

– Тоже не уверен, – сказал Уоткинс, – но мы ожидаем разрыв мембраны примерно в 105 часов.

Торсон взглянул на таймер полетного времени: прошло уже 96 часов.

– Парни, я хочу полной ясности. Проведите расчеты, – сказал он, – Я хочу знать, как это случится, когда это случится и куда произойдет выброс газа. Мне не нужны сюрпризы.

В отключенном корабле со ставшей бесполезной приборной панелью астронавты не могли видеть ни рост давления гелия в баках под собой, ни возмущение траектории, делающее вход в атмосферу все более пологим. В среду в час пополудни Земля с неохотой сообщила им плохие новости, которые они не могли получить со своей приборной панели. Все десять часов, прошедшие после установки гидроксидно-литиевого картриджа, на борту «Водолея» был занят каждый член экипажа. Они следили за поворотами пассивного теплового контроля, обсуждали предстоящие через два дня процедуры включения «Одиссея» и советовались с Землей по поводу способов подзарядки истощенной батареи командного модуля при помощи четырех работоспособных батарей ЛЭМа. В отличие от Лоувелла и Суиджерта Хэйз умудрился улучить для сна несколько часов перед этой долгой, от рассвета до обеда, работой. Поэтому после обеда Дик Слэйтон и полетный медик Уиллард Хоукинс приказали командиру и пилоту командного модуля подняться в «Одиссей» и попытаться поспать. Как и утром, в среду после обеда управление «Водолеем» принял Фред Хэйз, пока его старшие товарищи отсыпались.

– «Водолей», это Хьюстон, – вызвал Ванс Бранд, недавно сменивший Джо Кервина на посту КЭПКОМа.

– Слушаю вас, Хьюстон.

– Я только хотел сообщить, что в настоящий момент вы прямо в середине коридора, почти точно 6.5 градусов, – обнадеживающе доложил Бранд и немного запнулся, – Хотя есть небольшой дрейф, и, если мы его не поправим, то вы выскочите из коридора на пологую траекторию.

– Понятно, – сказал временный командир, – Что нам с этим делать?

– Мы обдумываем запуск для курсовой коррекции примерно в 104 часа, – сказал Бранд, – Небольшой, около 2 метров в секунду.

– Понял, – сказал Хэйз, – звучит обнадеживающе.

– Есть только одна сложность, – добавил Бранд, – Мы следим за давлением в баке с гелием сверхкритичной плотности и ожидаем разрыв мембраны. Мы точно не знаем, когда это случится – может, около 105 часа. Даже, если это случится раньше, мы полагаем, что у нас достаточно вытесненного топлива в магистралях. Так что, возможно, все в порядке.

– И это тоже обнадеживает, – сказал Хэйз.

Волновало ли что-то Хэйза, нельзя было расслышать за спокойным тоном его голоса, прозвучавшего по каналу связи с Землей. Достаточно серьезное отклонение траектории, если для этого надо даже запускать двигатель, никак не увязывалось с «небольшим дрейфом». Более того, пилота ЛЭМа не могла не беспокоить мысль об еще одной неконтролируемой утечке из газовых баков «Аполлона-13», один из которых находился в посадочной ступени любимого лунного модуля Хэйза.

Но если Хэйза, временно замещавшего командира, и тревожили подобные догадки, он никак не выдавал этого. Эмоции было не в правилах ни у Лоувелла, ни у Конрада, ни у Армстронга, ни у любого другого командира корабля. Чего придерживался сейчас и Хэйз. А тем, кто не способен держать свои эмоции при себе, стоит заняться другим делом.

Паря в ЛЭМе над свободным левым рабочим местом, Хэйз отключился от линии связи и придвинулся к шкафу в задней части кабины. Среди прочих личных вещей астронавты пронесли на борт маленький магнитофон и несколько кассет с записями любимых песен. Никто, конечно, не надеялся, что на пути к Луне на музыку найдется время, но после сброса ЛЭМа, который бы доставил на корабль груз лунных камней с Фра-Мауро, они собирались насладиться песнями. Сейчас же «Водолей» все еще был пристыкован к «Одиссею», грузовой отсек был пуст, но «Аполлон-13», неоспоримо, летел домой, и Хэйз собирался послушать музыку. За терминалом КЭПКОМа Ванс Бранд слушал треск по каналу связи. Но тишину нарушил не беспокойный голос временного командира, а вступительные аккорды «Эры Водолея» – первой песни, которую попросили записать астронавты. По всему залу управления операторы слушали ее и улыбались друг другу. Было слышно, как Фрэд Хэйз слегка подпевал.