Уильям Фолкнер - Полный поворот кругом

• Название: Полный поворот кругом
• Автор: Уильям Фолкнер
• Издательство: «Правда»
• Жанр: О войне
• Год: 1986

---

prose_military УильямФолкнер01660071-2a82-102a-9ae1-2dfe723fe7c7Полный поворот кругом1932 ruen БорисРомановичИзаков016de997-2a82-102a-9ae1-2dfe723fe7c7ЕленаМихайловнаГолышеваe2a32f56-2a80-102a-9ae1-2dfe723fe7c7 glassy FB Editor v2.0 28 May 2008 http://lib.ru/INPROZ/FOLKNER/turnabou.txt OCR & spellcheck by HarryFan, 14 November 2000 a8d4212f-8367-102b-bf1a-9b9519be70f3 1.0

v. 1.0. Создание fb-книги, доп. вычитка (glassy)

Фолкнер У. «Рассказы. Медведь. Осквернитель праха» «Правда» Москва 1986

Уильям ФОЛКНЕР ПОЛНЫЙ ПОВОРОТ КРУГОМ

1

Тот американец, что постарше, не носил щегольских бриджей из диагонали. Его брюки были из обыкновенного офицерского сукна, так же, как и китель. Да и китель не спадал длинными фалдами по лондонской моде; складка торчала из-под широкого ремня, точно у рядового военной полиции. И вместо ботинок от дорогого сапожника он носил удобные башмаки и краги, как человек солидный; он даже не подобрал их друг к другу по цвету кожи, а пояс с портупеей тоже не подходил ни к крагам, ни к ботинкам, и крылышки у него на груди были просто-напросто знаком того, что он служит в авиации. Зато орденская ленточка, которую он носил под крылышками, была почетная ленточка, а на погонах красовались капитанские нашивки. Роста он был невысокого. Лицо худощавое, продолговатое, глаза умные и чуть-чуть усталые. Лет ему было за двадцать пять; глядя на него, никому не пришла бы на ум какая-нибудь знаменитая Фи Бета Каппа[1], скорее всего он учился на благотворительную стипендию.

Один из двух военных, которые сейчас стояли перед ним, вряд ли мог его видеть вообще. И стоял-то он на ногах только потому, что его поддерживал капрал американской военной полиции. Он был вдребезги пьян, и рядом с квадратным полицейским, который не давал подогнуться его длинным, тонким и словно ватным ногам, был похож на переодетую девушку. По виду ему можно было дать восемнадцать: на его бело-розовом лице ярко синели глаза, а рот казался совсем девичьим. На нем был выпачканный сырой глиной, криво застегнутый морской китель, а на белокурых волосах лихо сидела заломленная с тем неподражаемым шиком, которым славятся одни только офицеры английского королевского флота, морская фуражка.

– В чем дело, капрал? – спросил американский летчик. – Что тут у вас происходит? Вы же видите, он англичанин. Вот и пускай им займется английская военная полиция.

– Будто я не знаю, что он англичанин… – пробормотал полицейский. Говорил он с трудом, дышал прерывисто, словно тащил тяжелую ношу. При всей своей девичьей хрупкости мальчик, видимо, был тяжелее или беспомощнее, чем казался. – Да стойте же вы как следует! – прикрикнул на него полицейский. – Не видите, что ли? Тут офицеры!

Тогда мальчик сделал над собой усилие. Он постарался взять себя в руки, зажмурился, чтобы все не плыло перед глазами. Качнувшись, он обхватил полицейского за шею, а другой рукой вяло отдал честь, легонько махнув пальцами возле правого уха, но сразу же качнулся снова и снова сделал усилие стать как следует.

– При-ивет, с-эр! – произнес он. – Надеюсь, вас зовут не Битти?

– Нет, – ответил капитан.

– Ага, – сказал мальчик. – Слава богу. Ошибка. Не обижайтесь, ладно?

– Не обижусь, – негромко сказал капитан. Он смотрел на полицейского. В разговор вмешался второй американец. Это был лейтенант и тоже летчик. Но ему было меньше двадцати пяти лет; он носил красные бриджи, франтовские ботинки, и китель его, если не считать воротника, был чисто английского покроя.

– Да это один из тех морячков, – сказал он. – Их тут каждую ночь выуживают из канав. Видно, вы редко бываете в городе.

– Да, – сказал капитан, – я о них слышал. Теперь вспоминаю. – Он заметил, что хотя на улице было много прохожих – солдат, штатских и женщин, – а сами они стояли рядом с людным кафе, никто даже не остановился: наверное, зрелище было привычное. Капитан спросил у полицейского:

– Почему бы вам не отвести его на корабль?

– Да я уж и без вас думал об этом, капитан, – ответил тот. – Но он говорит, что не может затемно вернуться на корабль, он его, видите ли, прячет после захода солнца.

– Прячет?

– Стойте прямо, моряк! – рявкнул полицейский, подтолкнув свою безжизненную ношу. – Может, хоть капитан тут что-нибудь разберет. Лично я ни черта не пойму! Он говорит, что прячет свой корабль под причалом. Загоняет его на ночь под причал и не может оттуда вывести, пока не начнется отлив.

– Под причал? Что же это за корабль? – спросил капитан теперь уже у лейтенанта. – Они тут что, ходят на моторках?

– Да, в этом роде, – сказал лейтенант. – Вы же их видели, эти лодки. Катера с маскировочной окраской, по всей форме. Так и шныряют по гавани. Вы их видели. А моряки целый день носятся, а ночью спят в канавах.

– Да, – сказал капитан. – Я-то думал, что эти катера обслуживают корабельное начальство. Неужели у них просто так гоняют офицеров?..

– А черт их знает, – сказал лейтенант. – Может, гоняют с одного корабля на другой за горячей водой для бритья. Или за сдобными булками. А может, если забыли подать салфетку или еще в этом роде…

– Ерунда, – сказал капитан. Он снова посмотрел на молодого англичанина.

– Уверяю вас, – настаивал лейтенант. – Город ими всю ночь напролет так и кишит. Все канавы полны, а военная полиция разводит их по домам, словно няньки младенцев из парка. Может, французы для того и дают им моторки, чтобы разгрузить от них на день канавы.

– Ага. Понятно, – сказал капитан. Но ничего ему не было понятно, да он и не слушал и не верил тому, что слышит. Он снова поглядел на мальчика. – И все же, – сказал он, – вы не можете бросить его в таком виде.

Пьяный снова попытался взять себя в руки.

– Все в порядке, уверяю вас, – сказал он, уставившись стеклянным взглядом на капитана. Голос у него был приятный, веселый и говорил он очень вежливо. – Я привык, хотя мостовая тут дьявольски жесткая. Надо бы заставить французов что-нибудь сделать. Гости заслуживают более приличной площадки для игр, а?

– Вот он и занял эту площадку всю как есть, – с яростью вставил полицейский. – Видно, думает, что он – целая футбольная команда.

В это время к ним присоединился пятый. На этот раз из английской военной полиции.

– Ну-ка, – сказал он, – что тут такое еще? Что тут еще?

Потом он заметил капитанские нашивки и отдал честь. Услышав его голос, молодой англичанин обернулся, покачиваясь, вглядываясь.

– Ах, это ты, Альберт? Пр-ривет, – сказал он.

– Опять, мистер Хоуп? – сказал полицейский и бросил через плечо: – Что тут еще?

– Да вроде ничего, – ответил американский полицейский. – Здорово вы воюете! Но мое дело – сторона. Нате. Возьмите его себе.

– А что, капрал? – спросил капитан. – Что он натворил?

– Да вот этот, верно, скажет, что ничего особенного. – Американец мотнул головой в сторону английского полицейского. – Покуражился парень, пошутил… Заглядываю я тут на эту улицу и вижу: вся забита грузовиками с пристани, а водители вопят, не поймут, отчего пробка. Иду вперед – стоят на целых три квартала, и на перекрестках стоят; подхожу к тому месту, где пробка, а там собрались посреди мостовой человек десять шоферов и не знают, что делать. Крикнул им: «Что тут у вас?» Вижу: валяется этот самый тип…

– Полегче, мой милый, это офицер его величества… – перебил американца английский полицейский.

– Выбирайте выражения, капрал, – поддержал его капитан. – Итак, вы нашли этого офицера…

– Улегся баиньки прямо посреди улицы, подложив пустую корзину вместо подушки. Лежит себе, скрестив ноги, засунув руки за голову, и препирается с шоферами, – надо ли ему давать им дорогу или нет. Говорит, грузовики могут объехать по другой улице, а вот он не может лежать на другой улице, потому что его улица – эта.

– Его улица?

Мальчик прислушивался к ним вежливо, с интересом.

– На постое я тут, понимаете? – сказал он. – Порядок должен быть и на войне. На постое, по жребию. Моя улица, посторонним вход запрещен, ведь так? Следующая улица – Джимми Уотерспуна. Но по его улице могут ездить, пока Джимми ею не пользуется. Еще не лег спать. Бессонница. Я же знал. Говорил им. По той улице грузовики еще ходят. Понимаете?

– Так было дело, капрал? – спросил капитан.

– Да, он ведь и сам говорит! Не пожелал вставать. Лежит, препирается с шоферами. Приказал одному из них, чтобы тот куда-то сходил, принес воинский устав…