Владислав Крапивин - Лето кончится не скоро

• Название: Лето кончится не скоро
• Автор: Владислав Крапивин
• Жанр: Детская фантастика
• Год: 2001
• ISBN: 5-227-01187-7

После операции на сердце у организма двенадцатилетнего Шурки появилась невероятно мощная способность к регенерации. Но почему? Увлекательная история о приключениях, которые пережили Шурка и его новые друзья.

---

– Ну-ка, где там у нас ребрышки? Подыми рубашку…

«Ох, и мне ведь пришлось бы подымать!» – запоздало ужаснулся Шурка. А Кустик пискнул, присел и по-заячьи бросился через двор. Все (кроме Шурки) с веселыми воплями – за ним.

Кустик забежал под навес, там запнулся, полетел вперед и упал животом поперек плахи с кроссовкой на чугунной «ноге». И замер.

– С тобой все в порядке? – нерешительно спросил Платон.

– Увидимся позже, – мрачно ответствовал пойманный беглец.

– Не позже, а сейчас… – Тина злорадно поддернула рукава свитера.

– Я умер! – заявил Кустик.

– Сейчас оживешь. – Женька бесцеремонно задрала на нем рубаху.

– Ой! Пощады! Платон!..

– Поэты всегда страдают за свой талант, – сообщил образованный Платон. – Сама судьба привела тебя на плаху.

– Ой!.. Постойте! Предсмертные стихи…

Преступник по воле Аллаха
Вниз пузом свалился на плаху…

– Вот! Я сам про себя сочинил дразнилку! Вы должны меня помиловать… Женечка, ты же добрая. Ты… Ай! – Это Женька светлой кисточкой косы тронула его незагорелый ребристый бок. А Тина ухватила несчастного за плечи. – Ой, не надо! Спасите!!

И Кустика спасли. Силы природы. В стремительно потемневшем воздухе сверкнуло, грохнуло, и ударил по двору появившийся из-за крыши ливень.

Кустик взвинтился и с радостным воплем вырвался из-под навеса.

Он плясал под тугими струями, свободный, неуязвимый и счастливый.

– Теперь не поймаете! Ага! Вы так не можете!..

– Можем! Ура! – Ник тоже бросился под ливень. Ловить Кустика не стал, а заплясал рядом. Потом прошелся колесом.

– Да здравствует стихия! – И Платон кинулся из-под крыши. При этом успел ухватить под навесом полуспущенный волейбольный мяч.

Вмиг все трое стали мокрыми насквозь. И мяч. Они швыряли его друг другу, орали что-то неразборчивое и хохотали.

Женька искрящимися глазами посмотрела на Шурку. И протянула ему руку. И после этого он сделался готовым не то что под дождь, а под картечь.

Держась за руки, они выпрыгнули под хлесткие шквалы, под струи, которые в первый миг показались холодными. Но только в первый миг. И тоже запрыгали в языческой пляске и завизжали от жутковатого веселья. И ловили мягкий набухший мяч и швыряли его друг другу…

А Тина смотрела на них из-под крыши, пряча зависть под старательной маской осуждения.

Наконец, запыхавшись и наглотавшись воды, вернулись под навес. Кустик бросил в Тину намокший мяч – но так, чтобы не попасть.

– Дурни, – сказала Тина. – Хотя бы разделись сначала…

– Это и сейчас не поздно. Сушитесь, мальчики… – И Женька по дощатой лесенке убежала на сеновал.

Платон и Ник скинули анголки, развесили одежду на протянутом под крышей бельевом шнуре. Кустик, шипя сквозь зубы, вылезал из своих доспехов. Шурка тоже выбрался из рубашки и штанов. И мысленно сказал бабе Дусе спасибо за свои новые, синие, с белым пояском и кармашком плавки…

Сверху шумно упала свернутая старая палатка. На нее – серое полосатое одеяло (прожженное с краю). Видимо, на сеновале был целый склад: наверно, для летних ночлегов.

Кустик ухватил одеяло, завернулся в него и по-турецки сел на чурбан. Платон и Ник раскатали палатку, набросили на себя.

– Шурка, иди к нам! Только майку сними, а то бр-р…

Мокрая майка зябко липла к телу. Но Шурка сказал:

– Да ничего, я так… Не холодно…

А ливень все гудел, и за этим гулом сверкало и гремело. Один раз ударило так трескуче – над самой крышей, – что Кустик упал с чурбана. Но тут же сел опять. «И все засмеялись», вздрагивая, подумал Шурка.

Грациозно, как принцесса, спустилась по лестнице Женька с мокрыми распущенными волосами, в синем купальнике. Такое же, как у Кустика, одеяло, словно мантия, волочилось за ней по ступеням. На последней ступени Женька запахнулась в «мантию» и оглядела всех.

– Шурка, а ты чего мерзнешь один? Иди под палатку!

– Да ничего. Я…

– Он стесняется майку снимать, – вдруг объявил проницательный Кустик. – И совершенно зря, здесь все свои…

Платон выбрался из-под палатки. Сказал вполголоса:

– Боишься, что ли, шрам показывать? Брось, не бойся… Ну-ка… – И решительно взялся за мокрый подол. – А то схватишь чахотку, настоящую, не как у Тинки…

Шурке только и осталось зажмуриться и стыдливо поднять руки.

Майка мокрым флагом повисла на веревке. Шурка съежился, обнял себя за плечи. А потом – чтобы уж все скорее кончилось – опустил руки. И голову. Все подошли и тихо дышали, глядя на худую Шуркину грудь.

Шрам был круглый. Словно к груди прижали чайное блюдце со щербатым краем и резко кругнули его, порвав кожу. Внутри окружности кожа была более светлая. И сухая, как наклеенный пергамент. Тонкие ребра сквозь этот пергамент проступали особенно отчетливо.

Ник, волоча палатку, подошел последним. И первым нарушил молчание:

– Ух ты… Больно было?

В его вопросе не звучало ничего, кроме сочувствия к Шуркиной боли. И в глазах у других (и у Женьки!) было только сочувствие. Ни любопытства, ни брезгливости.

– Не больно. Под наркозом же. Я ничего не помню…

– Все равно шов, наверно, потом болел… – Женька вдруг протянула руку, теплым пальцем провела по тонкому красному следу. – Но теперь-то все прошло, да?

– Да… – неуверенно шепнул Шурка, и рыбка в его груди трепыхнулась радостно и благодарно. Шепот никто не услышал за шумом дождя и новым громом.

Кустик опять сел на чурбан с «лапой». Женька – на другой, с тисками. Тина пристроилась к ней. Ник набросил большую, пахнущую сеном палатку на Шурку и Платона, и они сели прямо на землю. Закутались.

И ощутил Шурка такое счастливое спокойствие, такой уют в этой пыльной парусине, рядом с острым горячим плечом Ника, под шумом неугомонной грозы, что подумалось: «Пусть не кончается никогда!» А вот если бы здесь, совсем рядышком, была еще и Женька с ее мокрыми щекочущими волосами… Но Шурка испуганно прогнал эту мысль. Не от того, что застыдился сам себя, а от суеверной боязни: слишком уж о большом счастье помечталось, надо и меру знать…

Опять сверкнуло, и в серебристом свете возникла бабушка Вера Викентьевна. Ну просто, как добрый ангел. Если, конечно, бывают пожилые ангелы в пенсне, в прозрачном плаще и под красным зонтом. И с термосом.

– Я так и знала, что вы мокрые, как мышата во время наводнения…

– Мышата из ушата, – сказал Кустик и нарочно стукнул зубами. – Только Тина суховата…

Вера Викентьевна каждому дала пластмассовый стаканчик и налила горячего какао.

– Моя бабушка – бабушка высшей категории, – гордо сообщил Платон. – Все понимает. В свои молодые годы она тоже любила бегать под дождем.

– Да, – подтвердила Вера Викентьевна. – Но не следует громко говорить о моих детских слабостях.

– Это же хорошая слабость, – сказала Женька. – И не слабость даже, а… наоборот.

Вера Викентьевна оставила термос и удалилась под дождем к дому.

Какао допили. Гром сделался глуше, но дождь шумел неутомимо. Пришло сонное умиротворение.

– Самое время для бесед о таинственном и для космических историй, – размягченно проговорил Платон. – Кустик… а?

– А вот фиг! – решительно отозвался Кустик. Завернулся в одеяло поплотнее и неприступно замер на своем чурбане. Смотрел в потолок.

– Ну, Ку-уст… – протянул Ник.

Кустик молчал, как изваяние Будды.

– Кустичек… – подхалимски произнесла Женька.

– «Кустичек», да? А кто меня щекотал своей драной косой под левым ребром? Жестоко, несправедливо и… это… вероломно!

– Это же для твоей же пользы же, – очень убедительно объяснила Тина. – Для скорейшего перевоспитания.

– Вот сама и рассказывай.

– Но тебе же самому хочется, – проницательно заметил Платон. – Ведь новая история из тебя прямо так и лезет.

– Мало ли что из меня лезет… Вот выпихните эту Скарлатину под дождь, тогда расскажу.

– Ну, Куст, это ты чересчур, – осудил его Платон.

Тина тряхнула загнутыми косичками.

– Хорошо! Я сама! Только свитер сниму…

И потянула вверх пушистый край.

– Ладно уж, сиди, – сказал Кустик поспешно. – А то и правда схватишь какое-нибудь гриппозное воспаление. Обчихаешь нас всех…

Тина снесла уничижительную реплику безропотно. Кустик сейчас явно был хозяином положения. Он повозился на чурбане.

– Здесь мне твердо…

– Иди к нам! – Платон и Ник разом распахнули палатку. И Кустик полез к ребятам, по очереди втыкая в каждого колючие локти и колени. Наконец устроился между Ником и Шуркой. Посопел.

– Ну, значит, так… Вы что-нибудь слышали о планете-бутылке?

Кустика дружно уверили, что ни о чем подобном никто никогда не слыхал.