Мишель Пастуро - Повседневная жизнь Франции и Англии во времена рыцарей Круглого стола

• Название: Повседневная жизнь Франции и Англии во времена рыцарей Круглого стола
• Автор: Мишель Пастуро
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: История
• Год: 2001
• ISBN: 5-235-02410-9

Книга известного современного французского историка рассказывает о повседневной жизни в Англии и Франции во второй половине XII – первой трети XIII века – «сердцевине западного Средневековья». Именно тогда правили Генрих Плантагенет и Ричард Львиное Сердце, Людовик VII и Филипп Август, именно тогда совершались великие подвиги и слагались романы о легендарном короле бриттов Артуре и приключениях рыцарей Круглого стола. Доблестные Ланселот и Персеваль, королева Геньевра и бесстрашный Говен, а также другие герои произведений «Артурианы» стали образцами для рыцарей и их дам в XII—XIII веках. Но насколько обыденная жизнь этих людей в дни мира и войны, их поведение на пиру и рыцарском турнире, во время охоты и в супружеской опочивальне соответствовали этому образцу? Об этом читатель узнает, прочитав книгу.

---

Турниры

Турниры служили основным развлечением рыцарей. В большей степени, чем война – где настоящие сражения были редкостью, – они составляли основу военной жизни и наиболее верный способ приобрести славу и состояние. Поэтому рыцарские романы и, в частности, цикл Круглого стола посвящают им значительную часть своего повествования. Происхождение турниров известно довольно плохо. Возможно, они связаны с воинскими обычаями германцев. Их средневековая форма получила распространение на территории между Луарой и Маасом во второй половине XI века. И с этого времени, несмотря на многочисленные запреты церкви и некоторых суверенов, популярность их неуклонно росла. Там, где из-за введения Божьего мира частые войны прекратились, турниры предоставляли рыцарям единственную возможность реализовать свою излишнюю агрессивность, а также отличный предлог покинуть замок с его наскучившей монотонностью. Впрочем, на протяжении XII и XIII веков церковь порицала эти пустые встречи для игры в сражение, часто служившие причиной смерти, порождавшие упорную ненависть и ослаблявшие силы христианского рыцарства, единственной заботой которого должна быть защита Святой земли. Однако эти запреты не приносили ощутимых результатов. И если некоторые суверены, например, Генрих II Плантагенет или Людовик Святой, поддерживали их, то большинство оказывались более терпимыми, даже те, кто, как Людовик VII или Филипп Август, относился к самим турнирам без особого уважения. Ведь именно их вассалы становились инициаторами, организаторами, а иногда и главными участниками подобных развлечений. Действительно, во второй половине XII века именно Франция, ее северная и западная части, представляли собой поистине райское местечко для любителей турниров.

Но кто же участвовал в этих состязаниях? В основном молодые, неженатые рыцари, не имевшие феодов, те, кто, объединившись в неугомонные банды, отправлялись на поиски приключений и богатых наследниц. Об этом мы уже говорили. Под предводительством какого-нибудь графского или княжеского сынка, они участвовали в турнирах на протяжении пяти, десяти, а иногда даже пятнадцати лет, ожидая возможности сделаться владельцем семейного феода. Для Уильяма Маршала такая полная странствий «спортивная молодость» продолжалась целых двадцать пять лет.

Турнир действительно можно назвать видом спорта. Даже командным видом спорта, поскольку конных поединков, где сражались бы один на один, не существовало до начала XIV века. А турнир XII века – это противостояние не отдельных воинов, но нескольких, хотя их правильное построение перед началом сражения быстро превращалось в беспорядочную свалку, где, как и на настоящем поле боя, бились небольшими группами, активно используя при этом различные опознавательные знаки. Скорее всего, именно турниры, а не войны стали в XII веке главной причиной распространения гербов среди представителей знати. Этот командный вид спорта приносил и денежную прибыль. В этой области существовали свои профессионалы, продававшие собственные услуги тем группам участников, которые предлагали наиболее высокую цену. Некоторые из них, объединившись вдвоем или втроем, специализировались на каком-нибудь одном определенном виде боя. В этом случае они особенно ценились. Кроме того, турнир, возможно, в большей степени, чем война, служил источником обогащения участвовавших в нем рыцарей. Противника захватывали в плен, отнимали оружие, сбрую, коня. Множество сделок и взаимных обещаний совершалось как в пылу сражения, так и после его окончания. На этом делались целые состояния. Например, «История Уильяма Маршала» повествует о том, как за десять месяцев будущий регент Англии, участвуя в турнирах вместе со своим грозным напарником, фламандцем Роже де Гаити, сумел получить выкуп с трехсот рыцарей [79]! Конечно, подобная доблесть сопровождалась определенным риском, ведь турнир – исключительно опасный вид спорта. Многочисленные раненые, убитые – не редкость, причем церковь зачастую отказывала им в христианском погребении. Использование «куртуазного» оружия с тупыми остриями и лезвиями и даже сделанного из дерева очень медленно получало распространение. Вплоть до середины XIII века вооружение участников турниров ничем не отличалось от оружия настоящих воинов.

Однако если турниры и напоминали войну, они не были ею. Турниры воспринимались как радостное событие. Кроме периода Великого поста, их устраивали с февраля по ноябрь каждые пятнадцать дней на территории своей же провинции, но не в крупных городах, а возле одиноких крепостей, на границе двух княжеств или феодов. Их не проводили ни на сельской площади, ни на подступах к замку, а выбирали ровное поле, ланды или луг, где пространство не ограничено. Самому турниру предшествовала серьезная подготовка. Сеньор, бравший на себя его организацию, за несколько недель должен был объявить по всей округе время и место его проведения. Также ему следовало послать гонцов в соседние провинции, обеспечить жилье участникам (иногда их съезжалось несколько сотен) и тем, кто их сопровождал, запасти продовольствие, подготовить трибуны, палатки, конюшни, светские развлечения и увеселения для народа. Каждый турнир становился праздником, собиравшим множество людей. И если в самом сражении участвовали только аристократы, то «поболеть» за них разрешалось выходцам из любых социальных слоев. Этот праздник служил, кроме того, и ярмаркой, за счет которой существовали целые толпы артистов, фокусников, поваров, торговцев, нищих и преступников.

Турнир продолжался в течение нескольких дней, обычно трех. Сражения начинались на рассвете, сразу после утрени, и заканчивались только вечером, перед церковной службой. Несколько лагерей – созданных по географическому или феодальному признаку, – сражались друг с другом, сначала по очереди, затем одновременно. На поле царила такая неразбериха, что герольдам, специальным глашатаям, приходилось вести для зрителей своеобразный репортаж: описывать основные воинские подвиги и выкрикивать имена тех, кто их совершил. Вечера посвящались перевязыванию ран, пирам, музыке, танцам, любовным интрижкам. На следующее утро все начиналось заново. Вечером последнего дня, когда каждый подсчитывал свои доходы, самая знатная дама вручала рыцарю, отличившемуся в бою особой доблестью и куртуазностью, символическое вознаграждение. В литературных произведениях в этом качестве выступает щука, обладавшая, как полагали, свойствами талисмана. Ланселот, когда он участвовал в турнирах, всегда выходил победителем. Если же он отсутствовал, приз доставался его кузену Борсу, реже – Говену. В целом, романы артуровского цикла как бы несколько опережали действительность: уже в конце XII века они описывали частные поединки, воспевали личную отвагу и предоставляли женщинам главную роль в определении победителей. А в реальности турниры станут приносить славу и приобретут куртуазный и утонченный оттенок только в следующем веке.

Охота

Охотой, в отличие от войн и турниров, занимались во все времена года. У большинства она превращалась в безграничную страсть, и ради нее многие рыцари решались терпеть любую непогоду и самые ужасные опасности. Так, Филипп Август, не падкий на иные развлечения, охотился каждый день после обеда, как в период войн, так и мира, как во Франции, так и в других странах, не делая исключения даже для Святой земли.

Впрочем, занятие охотой диктовалось не только страстью, но и необходимостью. Ведь круглый год стол сеньора следовало обеспечивать крупной и мелкой дичью, поскольку питались в основном мясным. Иногда же целью было уничтожение некоторых хищных зверей (лисиц, волков, медведей), угрожавших урожаю, домашней птице, а порой и крестьянам. Именно в таких случаях в полной мере раскрывался дикий, опасный и азартный характер охоты.

Особое место следует отвести соколиной охоте, появившейся на Западе в начале XI века и очень быстро ставшей одним из излюбленных развлечений аристократического общества. Занятие действительно в высшей степени благородное, жестокое и красивое одновременно, коим не пренебрегали даже дамы. Подобная охота представляла весьма сложное искусство, и будущему рыцарю приходилось посвящать ему не один час занятий. Он должен был знать, как поймать птицу, как ее кормить и ухаживать за ней, как научить ее слушаться жестов и посвистываний, распознавать жертву и охотиться на нее. Этой тонкой науке, считавшейся самой изысканной в куртуазном воспитании, посвящены многочисленные трактаты, большинство из них составлены на Сицилии, а некоторые сохранились и до наших дней [80]. Они сообщают нам, как именно должна происходить выучка молодого сокола. Его брали из гнезда, желательно сразу после рождения. После первой линьки ему подрезали когти, привязывали к лапке колокольчик (на случай, если он потеряется) и зашивали веки (чтобы хорошо выучить птицу, ее нужно сделать временно слепой). И лишь затем начиналась собственно выучка: сокола приучали сидеть на специальной жердочке и на руке, обучали посвистываниям, которые он должен уметь различать; далее, освободив веки, заново приучали его к свету, дразнили при помощи искусственных жертв. На все это уходил почти целый год. Наконец наступало время первой охоты. Сокол, накрытый капюшоном, сидел на руке хозяина. Когда появлялась дичь, накидку снимали. Птица взмывала в небо, выслеживала жертву, бросалась на нее и терзала до тех пор, пока свист хозяина не приказывал вернуться обратно.