Памела Сатран - Красотки в неволе

• Название: Красотки в неволе
• Автор: Памела Сатран
• Издательство: Фантом Пресс, Эксмо
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2007
• ISBN: 5-86471-395-3

Четыре женщины на перепутье, четыре подруги, которые хотят перемен, четыре судьбы, которые круто изменятся. Дейдра, Лиза, Анна и Джульетта живут в маленьком городке, их жизнь давно устоялась. Позади замужество, дети, угасшие надежды юности, в настоящем – красивые дома, достаток и идеальная семья, а впереди… А впереди либо все та же спокойная и под надоевшая жизнь, либо крутые перемены, на которые все четверо в глубине души надеются.

И перемены обрушиваются на подруг, когда Дейдра заявляет, что у нее, конечно, идеальный муж, но ей осточертело сидеть дома и она хочет воскресить былое и осуществить свои тайные мечты. Оказывается, что ни одна из подруг на самом деле далеко не так счастлива, как видится со стороны. Анна устала от вечных измен мужа и опасается за свой брак. Джульетта отчаянно мечтает о втором ребенке, которого не хочет ее богатый муж. А Лиза вынуждена принимать решения, от которых ее жизнь зависит в буквальном смысле. Дверца клетки распахивается, и четыре подруги осторожно выходят на волю… Но какую цену они заплатят за свободу? Гарантии на успех никто им не даст, но вчетвером бороться гораздо проще, чем в одиночку.

«Красотки в неволе» – роман о том, что материнство, идеальный брак и достаток могут стать клеткой, но каждая женщина вправе сама выбирать себе судьбу.

---

– Не знала, что ты обращал внимание на такие вещи, как уборка.

Через окно над раковиной она увидела, как на заднем дворе играют дети. Снег, две недели назад засыпавший весь мир, и, казалось, навсегда – растаял в считанные дни. Стало почти жарко, грязь подсыхала, ярко зазеленела трава. Вчера распустилась форзиция. Когда Дейзи проносилась мимо куста, Лиза отметила, как живописно на фоне ярко-желтых цветов выглядят ее красные штанишки и голубая рубашка.

– Лиза.

Она повернулась к нему лицом. Он был так красив когда-то, еще совсем недавно. Почему раньше это имело для нее такое значение?

– Я и сейчас обращаю внимание, Лиза.

Непонятно. С чего вдруг эта тяга разговоры разговаривать? Томми всегда любил повторять:

«Что мне в тебе нравится, так это то, что ты как парень: не склонна выяснять отношения и всяким рассусоливаниям предпочитаешь действие». И ей в нем нравилось именно это. И еще, что он красивый, жизнерадостный, умелый и простой, любит повеселиться, любит секс, хочет иметь много детей и заработать много денег.

Только вот с годами муж как-то незаметно превратился в подкаблучника. И сейчас, когда ей нужно, чтобы он стал кучером, чтобы забрал вожжи из ее слабеющих рук, какой от него толк? Если бы все было наоборот, если бы не ей, а Томми предстояло – как бы сказать помягче? – сменить курс, Лиза выдержала бы, чего бы ей это ни стоило. Уж она-то смогла бы и управлять «Рид Джип-Хондой», и вести дом, и заботиться о детях.

– Я всего лишь навожу в доме порядок, Томми. – Для пущей убедительности она старалась говорить твердо и решительно. – Пытаюсь снова все взять под свой контроль.

Он сложил руки на животе:

– Я тебе не верю.

– Слушай-ка, там же Анна ждет на телефоне! – воскликнула она.

– Скажу ей, что не смог тебя найти. – Томми шагнул от стола. – Но я вернусь.

Как только он вышел из кухни, Лиза выскочила за дверь. На заднем дворе носились дети: кубарем летели с горки до тех пор, пока не врезались в соседский забор, поворачивали и неслись наверх. Визг, писк, разноцветное мелькание. Пусть себе играют. Лиза побрела к живой изгороди, вяло размышляя: если пройти по до рожке соседей, то можно потихоньку добраться до центральной улицы, выпить где-нибудь кофе, заглянуть в библиотеку, нырнуть в кино. А потом? Что потом?

Она уже почти протиснулась сквозь изгородь, когда Томми настиг ее, с силой взял за плечо и втащил назад.

– Куда ты собралась?

– Погулять.

– Никуда ты не пойдешь, – заявил он, притягивая ее к себе. – Ты останешься здесь.

Томми напоминал рыбака в лодке – такое же выражение лица, спокойное и уверенное, словно не моргнув глазом готов встретить любой шторм. Он потихоньку тянул ее к себе. А потом просто стоял и держал ее в объятиях. Держал и не выпускал, пока она не почувствовала, как постепенно сваливается тяжесть всего того, что она носила в душе.

– Расскажи, – шепнул он.

– Не могу. – Вместе с ответом вырвалось рыдание.

– Расскажи, – повторил он настойчивей.

Теперь шептала она:

– Боюсь.

Она имела в виду, что боится сказать. А еще – просто боится.

– Не бойся, я с тобой.

Но то, о чем Лиза могла бы рассказать, было смутно, жутко. Стоило начать, он с криком бросился бы прочь. Как рассказать о кошмарном видении, терзающем ее? Об огромном черном черве, который пожирает ее внутренности? О том, что боится собственных мыслей: если позволит себе хоть раз, хоть на секунду допустить, что не выкарабкается, – ненасытный червь возьмется за свою черную работу с удвоенной силой? Разве признаешься, что уже не раз представляла себе, как набьет камнями карманы и на манер Вирджинии Вулф прыгнет с моста Джорджа Вашингтона? Если только почувствует, что стремительно и неотвратимо, как когда-то ее мама, движется навстречу смерти… Лучше уж молчать, часто это требует силы. Когда умерла мать, Лиза держалась так стойко, была такой «хорошей» (по выражению отца и теток), что родственники со спокойной душой переложили на ее плечи все: телефонные звонки и приглашения на похороны дальних родственников, пригляд за младшими братьями и сестрами во время поминок. Поначалу взрослые еще сомневались, но Лиза уверила их, что с ней все в порядке. Ее поведение это подтвердило. Лиза поразительная девушка, сказали они.

Конечно, по временам и она расклеивалась. Через месяц после смерти матери, делая покупки в бакалейной лавке, она заметила на прилавке свежие летние фрукты и овощи: клубнику, черешню, молодую спаржу. Сердце сжалось от боли – мама ничего этого уже не увидит. Лето со всеми его удовольствиями пройдет без нее. И остальные времена года тоже наступят и пройдут без мамы, которая не делала ничего, только нюхала розы. К собственному удивлению, Лиза разрыдалась прямо там, в бакалейной лавке. Пришлось убежать на стоянку и прятаться в машине, пока не высохли слезы и не поутихла подступившая боль.

– Лиза, – вдруг сказал Томми, – я все знаю.

Она оцепенела:

– Не понимаю, о чем ты.

– Нет, понимаешь. Утром, когда ты была в душе, звонили из больницы, спрашивали о сроках операции.

Кровь прилила к лицу. Ей показалось, что она уже стоит на перилах моста. В эту минуту она готова была рассказать ему все. Все, о чем поведала доктор Кауфман и что было на сердце у нее самой. Пусть узнает о сканировании, которое показало пятно у нее в печени, об операции, назначенной на следующий месяц, о печальной статистике, которую она нашла в Интернете, когда он был на работе, а дети в школе. Да, конечно, рано или поздно Томми узнает все, но пока, может быть, достаточно и части? Крошечной части, такой же незначительной, какой окажется (она надеялась) пятнышко на печени.

– Ты поднимаешь шум из ничего, – холодно заявила она.

– Лиза! – Он побагровел и говорил почти сердито. – Ради всего святого! Почему ты не хочешь поделиться со мной?

– А почему ты не даешь мне справиться с этим самостоятельно? – огрызнулась она. – Тебя вполне устраивало, когда я в одиночку занималась нашей свадьбой, управлялась со всеми прелестями беременности, вставала по ночам к детям. Почему сейчас ты не предоставишь все мне?

Томми возвел глаза к небесам, поднял руки, словно обращаясь к Богу, и беспомощно уронил их.

– Я люблю тебя, – тихо, но с нажимом сказал он, глядя прямо ей в глаза. – Другого объяснения у меня нет. Я люблю тебя.

– Я отлично знаю, что это значит. – Надо говорить жестко.

Если хоть на миг ослабить защиту – она разревется.

– Это значит, что ты любишь энергичную блондинку, мать твоих детей, которая играет в теннис и смешивает коктейли для сотни гостей. Ты ее любишь, а не проклятую раковую больную.

Это должно заставить его замолчать. Так и есть. Выходит, все правда. И кто может его обвинить? Такой она и сама себя не любит.

Но Томми заговорил снова. Как киночудовище, которого ничем не остановить. Таких она видала в «ужастиках», к которым пристрастилась в последнее время. Особенно когда бывала сыта по горло медицинскими сайтами и бразильскими сериалами.

– Позволь мне помочь тебе, Лиза.

– Хорошо. Желаешь помочь? Тогда вот что: наш следующий «ужин мамаш» я хочу устроить здесь, у нас. С блюдами по моим любимым рецептам, на нашей лучшей посуде. Чтобы дым столбом! Твоя задача – сделать кое-какие покупки и взять на себя детей, пока я буду возиться на кухне.

Он медленно кивнул:

– Конечно. Я все сделаю.

– А в назначенный день куда-нибудь уведешь детей, чтобы не мешать нам.

– Да, конечно.

Он кивал, соглашаясь, но как-то нетерпеливо, словно хотел сказать: это все ерунда, где настоящее?

– И вот еще: то, что, как тебе кажется, ты знаешь обо мне и о так называемой проблеме с моим здоровьем… Ты ни словом не обмолвишься об этом. Никому. Даже Анне, Дейдре или Джульетте. Понял?

По глазам видно – это ему совсем не нравится. Но после короткой паузы Томми снова едва заметно кивнул. Механически, будто робот.

Во главе с Дейзи к ним неслись дети. Как гроза: сначала только видишь очаровательную картинку без звука, а уж потом слышишь пугающие раскаты грома. Лиза отстранилась от мужа и на миг почувствовала облегчение: добилась-таки передышки. Пусть и временной.

26. Ужин в апреле

Стол получился изумительный. Красивее она в жизни не накрывала. Лиза достала и развернула тщательно упакованную в папиросную бумагу белоснежную, туго накрахмаленную льняную скатерть с широкими кружевами по краям. Если запачкается, просто-напросто выбросит ее. Или пожертвует ветеранам Вьетнама. Причем не ради налоговой скидки: все равно теперь заполнение налоговых деклараций – забота Томми, как, впрочем, и все остальное, а значит, по всем правилам сделано не будет. Скорей всего, Томми даже не станет разбирать квитанции, просто вывалит всю кучу перед каким-нибудь несчастным бухгалтером. Или еще хуже – выбросит их все, а цифры возьмет с потолка. С него станется. Поэтому будущая судьба скатерти совершенно не имеет значения, основная задача этого куска льна – отлично выглядеть сегодня вечером.