Александр Куропаткин - Русская армия

• Название: Русская армия
• Автор: Александр Куропаткин
• Издательство: Полигон
• Жанр: История
• Год: 2003
• ISBN: 5-89173-211-4

Генерал А.Н.Куропаткин — личность неоднозначная. Обладая несомненными организаторскими способностями и занимая в 1898—1904 годах пост военного министра, он сделал много хорошего для развития русской армии. Но, будучи главнокомандующим русской армии в Маньчжурии, он не проявил себя как полководец в войне с Японией (1904—1905), за что подвергался критике современников и последующих исследователей этого великого противостояния. В то же время интересны взгляды самого Куропаткина на прошлое и будущее русской армии, которые он изложил в своем труде, написанном в 1910 году.

---

С 1894 года государственный банк становится одним из главных орудий бюрократии, с помощью которого она направляет промышленную жизнь.

Начинается выдача огромных ссуд для поддержания разных предприятий.

Профессор Мигулин осторожно упрекает министерство финансов в чрезмерном доверии, которое оказывалось разным лицам и предприятиям, которые этого доверия отнюдь не заслуживали»[55].

В целях поощрения промышленности казна при правительственных заказах отдавала решительное предпочтение отечественным промышленникам: «Так, когда для Сибирской железной дороги английские заводчики брались поставлять . стальные рельсы по 75 коп. за пуд, заказ был отдан отечественному предпринимателю по 2 руб. с пуда, с выдачей аванса в несколько миллионов на устройство завода. При заказах цены вообще назначались не по соображениям рынка, а единственно в видах воспособления заводам»[56].

В 1898—1900 годах, когда чугун стал на заводах 62— 65 коп., казна платила за рельсы 1 руб. 12 коп., и в последующем, когда чугун упал в цене до 40—50 коп., цена на рельсы была повышена до 1 руб. 25 коп. Такая щедрость казны приводила к тому, что на южных заводах рельсы не для казны расценивались 85—87 коп. за пуд, а для казны в 1 руб. 25 коп. Ежегодные переплаты казны по предметам железнодорожного оборудования достигли не менее 15 млн руб.

Особая щедрость казны в поощрении промышленности вызывала спекуляции в огромных размерах с целью основания фиктивных предприятий. Миллионы рублей, минуя производительную цель, попадали в карманы учредителей и посредников, и когда в 1900 году наступил промышленный кризис, развились ссуды государственного банка (внеуставные), принявшие необычайные размеры: в 1901 году таких ссуд было выдано 65 млн, а в 1902 году свыше 100 млн руб. Для поддержки промышленных предприятий пускались в дело даже сберегательные кассы. Результаты такой, превосходящей действительную надобность, поощрительной деятельности правительства очерчены М. Балабановым в следующих мрачных красках:

«Все меры «поощрения», практиковавшиеся правительством, не следует отрывать от его общей внутренней политики. Наряду с новой задачей — «ростом производительных сил» — оставались в полной силе и задачи старые — податное угнетение деревни, пренебрежение всеми самыми насущными нуждами народа, подавление всякой общественной инициативы. Одной рукой поощрялось промышленное учредительство, другой — разрушались последние остатки народного благосостояния, этой, в конечном счете, основы внутреннего рынка. Широко использованная система казенных заказов, законные и незаконные ссуды и воспособления создали для промышленности тепличную атмосферу, убивавшую дух живой инициативы, для которой общие политические условия были и без того неблагоприятны. Итоги почти полувекового промышленного роста, интересы промышленности и всех связанных с ней классов были принесены в жертву интересам сегодняшнего дня и правящей бюрократии. О завтрашнем дне она не думала, но для этого дня она приготовила условия, когда даже незначительное сотрясение, не говоря уже об очередном кризисе должно было привести к грандиозному краху, как самой системы, так и ее создателей»[57].

Несравненно спокойнее, как к росту нашей промышленности, так и к возникшему в конце XIX века промышленному кризису, относится Б. Брандт. Этот серьезный исследователь пишет:

«Отсталость России от других стран в промышленном отношении составляла такое резкое противоречие с политическим ее могуществом, с обширностью территории и ростом ее населения, что быстрый рост ее промышленности представляется не только естественным, но даже весьма необходимым»[58].

Но и Б. Брандт находит, что при всей естественности развития нашей промышленности, в самих условиях этого развития, в форме акционерных компаний лежали зародыши сперва спекулятивного подъема, а затем кризиса и упадка.

Естественное в начале движение публики к помещению сбережений в промышленные ценности выродилось в биржевую горячку.

Исследуя причины кризиса различных видов промышленности, Б. Брандт признает, что металлургическая промышленность приняла у нас несколько одностороннее направление, будучи рассчитана не столько на массовый спрос, сколько на тот специальный спрос, который создавался железнодорожным строительством и потребностями обрабатывающей промышленности.

Когда такой специальный спрос стал уменьшаться, на выручку ему должно было выступить массовое народное потребление, но этого не произошло, по объяснению Б. Брандта, по следующим причинам:

«К сожалению, однако, пока совершалась эта эволюция в металлургической промышленности, в общей экономической жизни России совершился факт, который трудно было заранее предвидеть и которому, однако, суждено было перепутать самые благоразумные расчеты. Факт этот — чрезвычайное ослабление покупательной способности населения вследствие целого ряда неурожаев, постигших страну в течение нескольких последних лет. Как видно из приведенных расчетов, общая недовыручка населения вследствие плохих сборов хлебов, за пятилетие 1897—1901 годов, достигла огромной цифры — миллиарда руб., и на такую же сумму соответственно уменьшилась покупательная сила населения».

По мнению цитируемого автора, были и другие причины, ускорившие кризис во многих промышленных предприятиях.

Причины эти заключались в самих условиях и обстановке, при которых у нас возникли многие металлургические предприятия, условия, которые заранее исключали для этих предприятий продолжительное прочное и солидное существование. Многие предприятия создались с чрезвычайной поспешностью, соблазняясь существующими высокими ценами и стараясь по возможности скорее воспользоваться выгодами благоприятной конъюнктуры. При интенсивности строительства расходы на сооружение были очень велики; к тому же, технические расчеты оказывались зачастую неправильными и, как показала практика, приводили к необходимости немедленного переустройства многих заводов уже вскоре по их возникновении. Не всегда хватало денег на окончание начатых построек, вследствие чего приходилось прибегать к дорого стоившему кредиту. Бывали примеры, что при переходе дел от учредительства к началу эксплуатации от первоначального акционерного капитала оставалась налицо едва пятая его часть. Некоторое число организованных на юге предприятий возникло и устроилось на почве самой обыкновенной спекуляции. Были случаи, когда не спрос и не достаточная наличность естественных богатств вызывали к жизни известное предприятие, а лишь желание небольшой группы лиц воспользоваться горячкой и увлечением и получить учредительское вознаграждение.

Расходы учредительские, комиссионные, переплата за приобретаемые имущества и права достигали подчас небывалых размеров. Доходило до того, что даже за уступку каких-то словесных соглашений с собственниками или арендаторами земли на право разработки в них руды платили весьма значительные суммы, причем иногда права по таким соглашениям впоследствии не могли быть осуществлены.

«При таких условиях огромные капиталы, собранные при реализации акций, проходя через учредительство, финансирование и разного рода посредничества, таяли с поразительной быстротой и приходили к самому делу уже обессиленными, а иногда и прямо-таки ничтожными. Предприятия с миллионными основными капиталами оказывались нередко без оборотных средств и задолженными при самом их возникновении. Конечно, при такой организации жизнеспособность предприятий оказывалась сомнительной. Едва успев открыть действия, компания уже испытывала серьезные затруднения по недостатку капитала»[59].

Полезной стороной уже пережитого в 1904 году Россией промышленного кризиса Б. Брандт считает понижение высоких цен на изделия промышленности и установление цен, более доступных для населения.

С целью развития вывоза русских изделий за границу были установлены особые пониженные вывозные тарифы.

Так, внутренний тариф по перевозке одного пуда сахара-рафинада и сахарного песка на 1000 верст — 49,39 коп., а если тот же сахар идет за границу, то с того же пуда и с тех же 1000 верст взимается только 23,7 коп.

С керосина при перевозках внутри страны взимается с пуда 28,86 коп. за 1025 верст, а при вывозе — 14,47 коп. Со спирта — 34,16 коп., а при вывозе — 23,61 коп. С мануфактуры внутри страны с пуда и с 1000 верст — 88,34 коп., а при вывозе — 45,8 коп.[60].

Итак, если продукт вдет к русскому потребителю, то он должен оплачивать более высокие ставки; если же он идет к иностранному потребителю, то ставки на него понижаются вдвое, а иногда и больше.

В тех же целях возможно большего вывоза продуктов от нас за границу мы возвышаем акциз, организуем вывозные премии для сахарной и мануфактурной промышленности (скрытые) и т. д.