Ро­бер Са­ба­тье - Шведские спички

• Название: Шведские спички
• Автор: Ро­бер Са­ба­тье
• Издательство: Из­да­тель­ст­во «Про­гресс»
• Жанр: Современная проза
• Год: 1975

---

Во­круг этой бар­ки бу­ше­вал це­лый мир со свои­ми бес­ко­неч­но раз­во­ра­чи­ваю­щи­ми­ся со­бы­тия­ми, вес­ти о ко­то­рых до­но­си­ли сю­да ил­лю­ст­ри­ро­ван­ные жур­на­лы и ра­дио­пе­ре­да­чи, то пре­тен­ци­оз­ные, как мо­ло­дая про­вин­ци­ал­ка, то за­хле­бы­ваю­щие­ся от вос­тор­га. А сю­же­ты, вы­зы­вав­шие этот вос­торг или страх, все ум­но­жа­лись, ста­но­вясь те­мой взвол­но­ван­ных раз­го­во­ров: пер­вые по­ле­ты и не­пре­рыв­ный стре­ми­тель­ный про­гресс авиа­ции, кон­курс эле­гант­ных ав­то­мо­би­лей; при­езд в Па­риж Ча­п­ли­на; Ган­ди с его го­лым че­ре­пом, то­щи­ми но­га­ми, все­гда за­дра­пи­ро­ван­ный, буд­то он толь­ко что вы­шел из ван­ны; тол­стяк Габ­ри­эл­ло с его по­пу­ляр­ным но­ме­ром «го­лод­ные му­ки»; Со­ня Хе­ни, зна­ме­ни­тая тан­цов­щи­ца на льду, сколь­зя­щая по кат­кам все­го ми­ра; ве­ло­си­пед­ные гон­ки; бо­гач Ага-Хан, иг­раю­щий в гольф; вы­сту­п­ле­ние Гит­ле­ра и на­цио­нал-со­циа­ли­стов про­тив ста­ро­го Гин­ден­бур­га; по­хи­ще­ние ре­бен­ка у лет­чи­ка Линд­бер­га; ве­ли­че­ст­вен­ный жест Сея­тель­ни­цы с но­вой поч­то­вой мар­ки; по­лет Па­риж — Нью-Йорк, со­вер­шен­ный авиа­то­ра­ми Кос­те­сом и Бе­ло­нте; Бал Мо­ды в Гранд-Опе­ра; бла­го­тво­ри­тель­ный ве­чер в поль­зу дет­ских боль­ниц; на­ции Ев­ро­пы, ос­па­ри­ваю­щие свои гра­ни­цы; кон­фе­рен­ция по ра­зо­ру­же­нию; Ли­га на­ций…

Но все эти со­бы­тия ка­за­лись ка­ки­ми-то не­ре­аль­ны­ми, от­да­лен­ны­ми, вы­ду­ман­ны­ми, хо­тя ино­гда и пу­га­ли. Под­лин­ная жизнь ули­цы со­стоя­ла в са­мих встре­чах лю­дей, в их бе­се­дах, иг­рах, пе­ре­счи­ты­вае­мых без кон­ца мел­ких день­гах (и ес­ли мо­не­ты па­да­ли, то обыч­но о них го­во­ри­лось: «Боль­ше не вы­рас­тут!»), а так­же во флир­те, в свадь­бах, ро­ж­де­ни­ях и смер­тях, в ужа­саю­щей без­ра­бо­ти­це, в му­чи­тель­ном ра­бо­чем дне, до­во­дя­щем лю­дей до край­ней ус­та­ло­сти, в про­во­няв­шем ра­гу, гряз­ном бе­лье, сы­ро­сти, опо­зда­ни­ях в мас­тер­скую или кон­то­ру («Я ему ска­зал, что в мет­ро слу­чи­лась за­держ­ка, а он мне от­ве­тил: «По­ка­жи­те би­ле­тик с от­мет­кой об опо­зда­нии». То­гда я ска­зал вот что, а он мне вот так от­ве­тил…») и, на­ко­нец, — в лю­бов­ных ис­то­ри­ях, ссо­рах, при­ми­ре­ни­ях, ино­гда в дра­ках. И все это воз­вра­ща­ло вас к чу­дес­ным вос­кре­сень­ям с дол­ги­ми тра­пе­за­ми, тя­ну­щи­ми­ся от пред­обе­ден­но­го апе­ри­ти­ва до по­сле­обе­ден­но­го конь­я­ка, с по­спеш­ны­ми сбо­ра­ми на со­стя­за­ния по греб­ле и за­го­род­ные тан­цуль­ки, в ка­бач­ки и хар­чев­ни, на яр­мар­ки и гу­ля­нья, в зоо­сад, в ки­нош­ку и в цирк, на пло­щадь Трон, са­мую ве­се­лую яр­мар­ку, в ка­фе «Ле гро арбр» и «Ле врэ арбр» в пред­ме­стье Ро­бин­сон, в «Кон­вер», что в Но­жа­не, — сло­вом, во все мес­та, свя­зан­ные с на­род­ны­ми раз­вле­че­ния­ми.

Мо­ло­дые от­прав­ля­лись на за­го­род­ные тан­цуль­ки, что­бы, под­ра­жая пер­со­на­жам Кар­ко, по­пля­сать в свое удо­воль­ст­вие — ле­ни­вую жа­ву, рум­бу или ан­тиль­ский та­нец би­гу­ин. Но за все на­до бы­ло пла­тить: две ми­нут­ки под­ви­гал но­га­ми — го­ни пять сан­ти­мов. Все вре­мя в за­ле раз­да­ва­лись то воз­гла­сы кон­тро­ле­ров с ко­жа­ны­ми сум­ка­ми «опус­ти­те мо­не­ту!», то ус­лов­ное по­ве­ли­тель­ное меж­до­ме­тие п-с-т-т, ко­то­рым ка­ва­ле­ры в фет­ро­вых шля­пах, в ка­но­тье или на­де­тых на­бек­рень клет­ча­тых кеп­ках при­гла­ша­ли сво­их дам, что­бы тот­час по­ло­жить им на спи­ну ла­донь реб­ром, ли­бо за­жав в ней пла­ток во из­бе­жа­ние не­при­ят­но­го пот­но­го при­кос­но­ве­ния; слы­ша­лись вздо­хи и ры­да­ния ак­кор­де­о­на. В пе­ре­ры­вах все пи­ли су­хое ви­но, ли­мо­над или мят­ный на­пи­ток, ис­ко­са об­ме­ни­ва­ясь взгля­да­ми, ино­гда при­твор­но бла­го­вос­пи­тан­ны­ми, ино­гда про­сто доб­ро­же­ла­тель­ны­ми. И вот опять на­чи­на­лись тан­цы, и дев­чон­ки ос­во­бо­ж­да­лись от ско­ван­но­сти дви­же­ний, при­об­ре­тен­ной на за­во­де или в кон­то­ре, а пар­ни про­дол­жа­ли свою веч­ную иг­ру — го­лубь об­ха­жи­ва­ет го­луб­ку. Лю­ди бур­жу­аз­но­го скла­да со­чли бы все это вуль­гар­ным, ска­за­ли бы, что это «бал для гор­ня­шек», но те, кто при­хо­ди­ли сю­да тан­це­вать, бы­ли по-на­стоя­ще­му сча­ст­ли­вы.

Но вот на­сту­пал час воз­вра­ще­ния, ко­нец вос­крес­но­го дня, и на об­рат­ном пу­ти еще мож­но бы­ло уви­деть сто­яв­ших у во­рот тор­го­вок цве­та­ми, по­гла­зеть на вы­став­лен­ное в вит­ри­нах съе­ст­ное, на все эти вкус­но­сти в же­ле, паш­те­ты с бо­га­тым гар­ни­ром, кус­ки го­вя­ди­ны и ба­ра­ни­ны, де­ко­ри­ро­ван­ные зе­ле­ны­ми ли­сть­я­ми и бу­ма­гой, на­ре­зан­ной фес­тон­чи­ка­ми, прой­ти ми­мо та­бач­ных ла­во­чек, еще очень мно­го­люд­ных, ус­лы­шать, как про­дав­цы ве­чер­них га­зет «Па­ри-су­ар» и «Ин­тран» вы­кри­ки­ва­ют бро­ские за­го­лов­ки, эф­фект­но их ис­ка­жая. Од­на­ко ря­дом с этим ве­се­лым бие­ни­ем жиз­ни — ее мрач­ная из­нан­ка: озяб­шие, го­лод­ные ста­ри­ки, хму­рые групп­ки без­ра­бот­ных, на­прав­ляю­щих­ся в сто­ло­вые и в пунк­ты раз­да­чи бес­плат­но­го «на­род­но­го су­па», ка­кая-ни­будь не­сча­ст­ная па­роч­ка, со­вре­мен­ные Ро­мео и Джуль­ет­та, чья лю­бовь бу­дет уби­та ну­ж­дой, ску­чен­но­стью, в ко­то­рой при­дет­ся жить, вся­ки­ми ус­лов­но­стя­ми и ка­та­ст­ро­фа­ми.

Жи­те­ли этих квар­та­лов не лю­би­ли смот­реть филь­мы из на­род­ной жиз­ни, прав­ди­вые и про­стые, им хо­те­лось от­влечь­ся, на­лю­бо­вать­ся ар­ти­ста­ми в мун­ди­рах, ук­ра­шен­ных зо­ло­ты­ми эпо­ле­та­ми, в та­ких, на­при­мер, кар­ти­нах, как «Кон­гресс тан­цу­ет», «Он оча­ро­ва­те­лен», «У ца­ря на служ­бе», «Блон­дин­ка — меч­та моя» или «Па­рад люб­ви». Чем боль­ше бы­ло в филь­ме им­пе­ра­то­ров и прин­цев, по­шлых про­сту­шек и ве­ро­лом­ных ко­ро­лев, чем боль­ше бы­ло вся­кой без­вку­си­цы, пыш­ных обо­рок и сто­ло­во­го се­реб­ра, про­гу­лок в ко­ля­сках и гран­ди­оз­ных ба­лов под ко­лос­саль­ны­ми ве­не­ци­ан­ски­ми люс­т­ра­ми, тем боль­ше им все это пра­ви­лось, и швей­ки, ра­бот­ни­цы, ма­ши­ни­ст­ки ры­да­ли над сен­ти­мен­таль­ны­ми не­уря­ди­ца­ми ка­кой-ни­будь ко­ро­лев­ской доч­ки или над сча­сть­ем, что дос­та­ва­лось Зо­луш­кам в ки­но­сту­дии — из­бран­ни­цам пре­крас­ных прин­цев, ко­то­рых иг­ра­ли Ан­ри Га­ра или Мо­рис Ше­ва­лье, ро­дом из Ме­ниль­мон­та­на.

А по­том ки­но­рек­ла­ма де­мон­ст­ри­ро­ва­ла из­де­лие Раз­ви­та и ру­баш­ку «Но­вель­текс», про­дук­ты фир­мы Фос­као и мек­си­кан­ский чай док­то­ра Жа­ва­са, «Ис­точ­ник мо­ло­до­сти» аб­ба­та Су­ри и ли­по­вый чай Шар­тре де Дюр­бо­на, стек­ло фир­мы «Пи­рекс» и лось­он «Уби­ган», элек­три­че­ский ки­пя­тиль­ник «Ка­лор» и ча­сы «Эр­ме­то», крем «Ма­ла­се­ин», от ко­то­ро­го ко­жа ста­но­вит­ся неж­ной, как цве­ток, руч­ку фир­мы Ва­тер­ман и ви­но «фри­лез» — сло­вом, все то, что хо­тя и не зо­ло­то, но бле­стит и, ко­неч­но, спо­соб­ст­ву­ет не­пре­рыв­но­му по­гло­ще­нию де­нег.

В сущ­но­сти, весь этот мир де­лил­ся на две сбор­ные ко­ман­ды, как в фут­бо­ле, и обе они пред­став­ля­ли Фран­цию. С од­ной сто­ро­ны дея­те­ли по­ли­ти­че­ские: Тар­дье, Эр­рио, Ман­дель, Поль Бон­кур, Ре­но, Ла­валь, Пен­ле­ве, Флан­ден, Кайо, Ду­мер, Бю­ис­сон. С дру­гой — Ан­ри Га­ра, Гар­ри Ба­ур, Жан Мю­ра, Фер­нан­дель, Ре­мю, Миль­тон, Ше­ва­лье, Шар­пи­ни и Бран­ка­то, Баш и Ла­верн. Вни­ма­ние! По­да­ча! При не­об­хо­ди­мо­сти они, ко­неч­но, сра­жа­лись ме­ж­ду со­бой, и да­же с ожес­то­че­ни­ем, но лишь толь­ко по­ли­ти­ки до­би­ра­лись до вла­сти, они сра­зу при­об­ре­та­ли вид эта­кой от­корм­лен­ной жив­но­сти, весь­ма не­при­гляд­ной. Бы­ли, ко­неч­но, сре­ди них и по­лу­чше и по­ху­же, но от­чет­ли­во раз­ли­чить их не все­гда уда­ва­лось, и все зна­ли, что так бу­дет веч­но, то­гда что ж… В ки­но все вы­гля­де­ло ку­да кра­си­вее, чи­ще, ин­те­рес­ней, да­же ра­до­ст­ней. Сча­стье или бе­ды, что же в кон­це кон­цов возь­мет верх?

*

Ино­гда око­ло двух ча­сов дня ма­дам Аль­бер­ти­на Хак, тща­тель­но под­ру­мя­нив­шись, воз­ло­жив на пле­чи свою ли­су, под­ма­зав гу­бы яр­ко-крас­ной по­ма­дой и сло­жив их сер­деч­ком, пред­ла­га­ла Оли­вье:

— Пой­ди-ка за кур­точ­кой. Да­вай про­швыр­нем­ся по буль­ва­рам…

Но он от­ка­зы­вал­ся на­от­рез, не объ­яс­няя при­чин, и ма­дам Хак уда­ля­лась, смеш­но вер­тя ше­ей, как ра­зо­би­жен­ная ин­дюш­ка. Оли­вье не лю­бил ухо­дить из род­но­го квар­та­ла, а ес­ли ухо­дил, то позд­но ве­че­ром. Маль­чи­ку ка­за­лось, что, ес­ли он днем отой­дет от этих до­мов, это со­пря­же­но с рис­ком на­все­гда по­ки­нуть ули­цу и очу­тить­ся там, у дя­ди с Се­ве­ра, или да­же в Сог, где жи­вут его де­душ­ка и ба­буш­ка. В сво­их стран­ст­ви­ях Оли­вье не за­бре­дал даль­ше буль­ва­ра Бар­бес, пло­ща­ди Кон­стан­тен Пе­кер и ули­цы Мар­ка­де. Лишь с Бу­гра он не бо­ял­ся ухо­дить да­ле­ко и днем — ведь с ним все бы­ло по-дру­го­му.