Ро­бер Са­ба­тье - Шведские спички

• Название: Шведские спички
• Автор: Ро­бер Са­ба­тье
• Издательство: Из­да­тель­ст­во «Про­гресс»
• Жанр: Современная проза
• Год: 1975

---

И так как он лишь над­ви­нул шля­пу на лоб, все еще про­тив­но улы­ба­ясь и про­дол­жая смот­реть на Ма­до, она, скло­нив го­ло­ву на­бок, сме­ри­ла его взгля­дом и ска­за­ла вла­ст­ным то­ном, из­ме­нив­шим ее при­ят­ный го­лос:

— Слу­шай-ка, па­рень, хоть что-то и бы­ло ме­ж­ду на­ми — ты зна­ешь, о чем я го­во­рю, — но не­че­го ду­мать, что ты у се­бя до­ма. При­дешь, ко­гда я те­бя при­гла­шу, по­нял? И я бу­ду при­ни­мать у се­бя, ко­го за­хо­чу. До­го­во­ри­лись?

Мак ка­зал­ся сму­щен­ным. Она бы­ла та­кая же силь­ная, как и он, и с этим при­хо­ди­лось счи­тать­ся. Кра­сав­чик по­жал пле­ча­ми, щелч­ком сбро­сил шля­пу с го­ло­вы на ко­вер и ос­та­вил ее там ле­жать.

Ма­до, ед­ва улыб­нув­шись, про­дол­жи­ла:

— Хо­чу по­зна­ко­мить те­бя с Оли­вье. Ты, на­вер­ное, зна­ешь его — это сын кра­си­вой га­лан­те­рей­щи­цы. Впро­чем, что я го­во­рю… был…

Мак усел­ся на пуф на­про­тив Оли­вье и при­сталь­но смот­рел на маль­чи­ка. Ре­бе­нок ре­шил не от­во­ра­чи­вать­ся. Сжав гу­бы, при­щу­рив­шись и вы­тя­нув впе­ред под­бо­ро­док, он ждал, что бу­дет даль­ше.

— Не­сча­ст­ный шпин­га­лет, — ска­зал Мак, — лю­бой бал­бес из на­ше­го квар­та­ла лу­пит его, сколь­ко вле­зет.

— Ес­ли б я толь­ко за­хо­тел… — про­бор­мо­тал сквозь зу­бы Оли­вье.

На та­рел­ке ос­та­ва­лось еще од­но пи­рож­ное «мок­ко» в фор­ме ку­би­ка, по­сы­пан­ное крош­ка­ми мин­да­ля. Мак за­бав­лял­ся тем, что да­вил его лож­кой и по­ли­вал свер­ху ча­ем. Ма­до кив­ком ука­за­ла на не­го Оли­вье:

— Ви­дал это­го «ми­ло­го от­ро­ка»? Са­ма злость в чис­том ви­де!

Это за­ста­ви­ло Ма­ка рас­хо­хо­тать­ся. По­том он при­нял рас­се­ян­ный вид, бро­сил на ко­вер ря­дом со шля­пой свой пид­жак, по­тя­нул­ся, по­иг­рал мус­ку­ла­ми и, к удив­ле­нию ре­бен­ка, вы­та­щил из кар­ма­на ска­кал­ку с дву­мя руч­ка­ми, кра­шен­ны­ми в крас­ную по­лос­ку, точь-в-точь как у дев­чо­нок; Оли­вье ис­пу­гал­ся, что он хо­чет этой ска­кал­кой вы­драть его, но Мак ото­шел, за­нес ска­кал­ку на­зад и, опус­тив ее ни­же ко­лен, при­нял­ся пры­гать то на од­ной, то на дру­гой но­ге с бе­ше­ной рез­во­стью.

— Он по­ла­га­ет, что на­хо­дит­ся в гим­на­сти­че­ском за­ле! — вос­клик­ну­ла Ма­до.

Она взя­ла маль­чи­ка за ру­ку, слег­ка при­гла­ди­ла ему во­ло­сы и ска­за­ла, что по­ра ид­ти. Ма­до про­во­ди­ла Оли­вье до две­рей, в то вре­мя как Мак все еще про­дол­жал в не­ис­то­вом тем­пе свои прыж­ки. На про­ща­нье она по­це­ло­ва­ла ре­бен­ка в лоб.

— Ну что, вкус­ные бы­ли пи­рож­ные?

— О, ко­неч­но!

— Ты еще при­дешь ко мне по­ла­ко­мить­ся?

— Спа­си­бо, спа­си­бо! — по­вто­рил Оли­вье, ох­ва­чен­ный бур­ным вос­тор­гом. — Спа­си­бо! До сви­да­нья, ма­дам!

— Нет, — Ма­до.

— До сви­да­нья, мад… Ма­до.

Он не­под­виж­но про­сто­ял не­сколь­ко ми­нут на ле­ст­нич­ной пло­щад­ке по­сле то­го, как она за­тво­ри­ла за ним дверь, не по­то­му, что хо­тел под­слу­шать, про­сто вды­хал за­пах ее ду­хов. И ус­лы­шал, что Мак по­вто­рил, под­ра­жая Ма­до: «Этот ми­лый от­рок, этот от­рок — да он са­ма злость в чис­том ви­де!.. — а за­тем до­ба­вил обыч­ным го­ло­сом: — Я те­бя нау­чу быть веж­ли­вой!»

Оли­вье по­ка­за­лось, что у них на­ча­лась ссо­ра, но Ма­до за­смея­лась. А по­том все стих­ло.

Маль­чик сжал ку­ла­ки. Оче­вид­но, он силь­но не­на­ви­дел это­го Ма­ка и по­то­му ска­зал вслух: «Ко­гда вы­рас­ту, я ра­зо­бью его гряз­ную ха­рю!» Впро­чем, все это бы­ло не так уж важ­но, и Оли­вье сбе­жал вниз по ле­ст­ни­це в са­мом луч­шем рас­по­ло­же­нии ду­ха.

*

Вер­нув­шись с ра­бо­ты, Жан обыч­но оде­вал­ся по-до­маш­не­му: на­тя­ги­вал лег­кую ру­баш­ку, по­лот­ня­ные го­лу­бые брю­ки на по­мо­чах, но­ги со­вал в шле­пан­цы на ве­ре­воч­ной по­дош­ве. За ужи­ном он рас­ска­зы­вал, как про­шел день в ти­по­гра­фии. С не­ис­то­щи­мым ост­ро­уми­ем опи­сы­вал он сво­их то­ва­ри­щей по мас­тер­ской — пе­чат­ни­ков, бу­ма­го­рез­чи­ков, мас­те­ров и слу­жа­щих кон­то­ры («Та­кие уж во­об­ра­жа­лы»), или же пе­ре­чис­лял раз­лич­ные не­при­ят­но­сти: не­удач­ную при­прав­ку, рас­сы­пав­ший­ся на­бор, гряз­ное тис­не­ние на блан­ках, пло­хое ка­че­ст­во цвет­ной пе­ча­ти, сквер­ное на­строе­ние стар­ше­го мас­те­ра. Иной раз ку­зен при­но­сил до­мой рек­лам­ные про­спек­ты ту­ри­ст­ских пу­те­ше­ст­вий с изо­бра­же­ни­ем по­ез­дов или па­ро­хо­дов, плы­ву­щих по си­не­му мо­рю, и Оли­вье эти кар­тин­ки вы­ре­зал. Эло­ди все­гда охот­но слу­ша­ла тех­ни­че­ские объ­яс­не­ния му­жа, хо­тя ни­че­го в них не по­ни­ма­ла, и с вос­хи­ще­ни­ем гля­де­ла на Жа­на.

Все это нра­ви­лось Оли­вье. Осо­бен­но, ко­гда Жан рас­ска­зы­вал о под­мас­терь­ях: как он обу­чал их вкла­ды­вать в ма­ши­ну лис­ты бу­ма­ги, же­лая хоть не­мно­го скра­сить им ску­ку про­чих ра­бот, ко­то­рые они так не­на­ви­де­ли, — убор­ку це­ха, вы­рав­ни­ва­ние бу­ма­ги в сто­лах, мы­тье ке­ро­си­ном кау­чу­ко­вых, жир­ных от крас­ки ва­ли­ков… Лю­би­мым раз­вле­че­ни­ем ма­шин­но­го мас­те­ра бы­ло обыч­ное из­де­ва­тель­ст­во над но­вич­ком: «Те­бе бы хо­те­лось по­иг­рать на клар­не­те?» И ес­ли уче­ник, еще не знав­ший, в чем де­ло, от­ве­чал ут­вер­ди­тель­но, его оша­ра­ши­ва­ли: «То­гда бе­ри би­дон с ке­ро­си­ном и вы­мой ма­ши­ну!»

По­сле это­го по­ла­га­лось под­ви­гать паль­ца­ми над во­об­ра­жае­мым клар­не­том, что­бы но­ви­чок по­нял шут­ку. В мас­тер­ской бы­ло еще мно­го та­ких ро­зы­гры­шей и мас­са смеш­ных про­фес­сио­наль­ных сло­ве­чек, очень за­бав­ляв­ших Оли­вье. Маль­чик рас­спра­ши­вал, сколь­ко лет под­мас­терь­ям, и ду­мал, что че­рез три или че­ты­ре го­да и он нау­чит­ся пе­ча­тать эти кра­си­вые про­спек­ты.

В сущ­но­сти, все трое — Жан, Эло­ди и ре­бе­нок — хо­ро­шо ужи­ва­лись друг с дру­гом. Хо­тя Оли­вье и не по­лу­чил ре­ли­ги­оз­но­го вос­пи­та­ния, он все же по­рой об­ра­щал­ся к не­ве­до­мо­му ему бо­гу: «Сде­лай, чтоб я с ни­ми ос­тал­ся. Сде­лай, чтоб я с ни­ми ос­тал­ся». Не толь­ко из-за то­го, что он лю­бил их, но здесь он чув­ст­во­вал се­бя бли­же к га­лан­те­рей­ной лав­ке, а так­же к са­мой Вир­жи­ни; ему ме­ре­щи­лось, что еще мо­жет про­изой­ти ка­кое-то чу­до. Ду­мы о ма­те­ри по-преж­не­му пре­сле­до­ва­ли его, но ноч­ные кош­ма­ры на­ча­ли от­сту­пать, и он уже ре­же пла­кал. На­вер­ное, еще и по­то­му, что Оли­вье так дол­го бро­дил по ули­цам, он, ед­ва до­б­рав­шись до по­сте­ли, за­сы­пал тяж­ким сном. Жа­ну ве­че­ра­ми хо­те­лось по­быть на­еди­не с же­ной, и он по­зво­лял Оли­вье гу­лять до­позд­на — ведь и ули­ца бы­ла чем-то вро­де дво­ра, и ку­зен не ду­мал, что с ре­бен­ком мог­ло что-то слу­чить­ся. Од­на­ко он счи­тал сво­ей обя­зан­но­стью по вре­ме­нам вор­чать:

— Ес­ли ты и даль­ше ос­та­нешь­ся с на­ми, по­верь, так боль­ше не бу­дет, нет!

— Как я справ­люсь с та­ким чер­тен­ком? Да ведь это же озор­ник, озор­ник, озор­ник! — до­бав­ля­ла Эло­ди без осо­бой зло­сти и раз­дра­же­ния, как буд­то со­об­ща­ла о том, что всем дав­но из­вест­но.

С не­дав­не­го вре­ме­ни Оли­вье на­чал час­тень­ко раз­гля­ды­вать се­бя в зер­ка­ле, по­ды­ма­ясь на цы­поч­ки, что­бы ка­зать­ся по­вы­ше, на­де­вал свои па­рад­ные голь­фы уже не толь­ко по вос­кре­сень­ям, чис­тил се­бе оде­ж­ду, обувь, ук­рад­кой от Эло­ди поль­зо­вал­ся тем са­мым, что «чуд­но пах­нет», ино­гда брал «на­про­кат» у Жа­на ка­кой-ни­будь ста­рый гал­стук. Чае­пи­тие у Ма­до не про­шло для не­го бес­след­но.

—Ты глянь, как он те­перь дер­жит свою чаш­ку, этот крив­ля­ка, — за­ме­ти­ла Эло­ди.

В те­че­ние не­сколь­ких дней под­ряд маль­чиш­ка пы­тал­ся ути­хо­ми­рить свою куд­ря­вую чел­ку, с раз­дра­же­ни­ем при­го­ва­ри­вая:

— Ах! Эти во­ло­сы…

Жан на­ко­нец по­нял и по­слал его к па­рик­махе­ру на ули­це Кюс­тин, ре­ко­мен­до­вав фа­сон «по­лу­бокс» — стриж­ку, ос­во­бо­ж­дав­шую от во­лос вис­ки и за­ты­лок и ос­тав­ляв­шую спе­ре­ди толь­ко ко­рот­кий ежик, раз­де­лен­ный про­бо­ром.

У па­рик­махе­ра еще ви­се­ла над две­рью ста­рин­ная вы­вес­ка: мед­ный ша­рик, с ко­то­ро­го све­ши­ва­лась ко­са, спле­тен­ная из чер­но­го кон­ско­го во­ло­са. Из де­ло­вых со­об­ра­же­ний бы­ло до­бав­ле­но: Бы­ст­ро и хо­ро­шо. Оли­вье про­пус­тил ми­мо ушей со­вет на­счет «по­лу­бок­са». Он дал уса­дить се­бя на два те­ле­фон­ных спра­воч­ни­ка и по­кор­но пре­дос­та­вил свою го­ло­ву во власть мас­те­ра, ко­то­рый без вся­ких це­ре­мо­ний при­нял­ся вер­теть ею, хо­тя Оли­вье и пы­тал­ся ино­гда что-то пре­ду­пре­дить, но — увы! Ед­ва он на­кло­нял впе­ред го­ло­ву, па­рик­махер та­щил ее на­зад с вор­чань­ем: «Пе­ре­стань же ты кру­тить­ся!» Нож­ни­цы ле­та­ли над ним, слов­но уда­ром клю­ва от­хва­ты­вая свет­лые пря­ди, тут же осе­дав­шие на пол, как пар. Тре­ща­ла ма­шин­ка для стриж­ки, под ко­нец вы­дер­нув­шая у не­го еще не­сколь­ко во­лос­ков, и маль­чик шеп­тал про се­бя ти­хо-ти­хо: «Спа­сай­ся! Ой, спа­сай­ся!» От па­рик­махе­ра, ли­ван­ца со смуг­лым и жир­ным ли­цом, пах­ло по­том. Из-под ру­ка­вов вид­не­лись тол­стые во­ло­са­тые ру­ки. Он что-то го­во­рил о пред­стоя­щих гон­ках «Тур де Франс» с ху­до­ща­вым мо­ло­дым че­ло­ве­ком, ко­то­ро­го его кол­ле­га брил, мыл, на­ти­рал квас­цо­вым кам­нем, по­шле­пы­вал по ще­кам го­ря­чи­ми сал­фет­ка­ми и по­ли­вал туа­лет­ной во­дой Гор­лье, при­чем у ка­ж­до­го был свой про­гноз: один су­лил пер­вое ме­сто Ди Па­ко, дру­гой — Ро­же Ле­дю­ку.