Сергей Козлов - Спецназ ГРУ: Пятьдесят лет истории, двадцать лет войны...

• Название: Спецназ ГРУ: Пятьдесят лет истории, двадцать лет войны...
• Автор: Сергей Козлов
• Жанр: Биографии и Мемуары

Сборник, составленный С. Козловым из собственных статей и статей его друзей и коллег, посвящен славным страницам истории частей специального назначения Советских (ныне Российских) Вооруженных Сил со времен их основания до наших дней. Здесь нет фантазий – все материалы написаны очевидцами, либо со слов очевидцев.

Книга предназначена в первую очередь специалистам. Автор-составитель затрагивает как вопросы общих проблем жизнедеятельности наших Вооруженных Сил, так и специальные вопросы тактики частей специального назначения (на основе личного опыта и опыта своих коллег).

Книга будет интересна и широкому читателю – ее нельзя назвать скучной – анализ боевых операций перемежается воспоминаниями участников событий и «байками» из реальной жизни российского спецназа.

173 отдельному отряду специального назначения

посвящается

---

Надо заметить, что в начале войны, чеченцы больше всего ненавидели летчиков и контрактников. Первых за то, что эти, как они считали, щуплые интеллигенты, сидя в своих самолетах и вертолетах, бомбили все подряд, убивая вместе с защитниками Чечни ни в чем не повинных женщин и детей, видя с высоты только красивые разрывы бомб и снарядов, и совершенно не задумываясь о том, какое горе и страдание они несут людям. А контрактники вызывали ненависть, потому что они, по мнению чеченцев, пришли на эту войну добровольно, в отличие от солдат срочной службы и офицеров, обязанных выполнять приказы командования.

Неизвестно, чем бы закончилось противостояние местных жителей и боевиков, охранявших пленных, и как долго бы те смогли удерживать взбесившуюся толпу. Внезапная погрузка пленных в автобус прервала это противостояние.

Под усиленным конвоем автобус с зашторенными окнами тронулся в путь.

«Грозный, Грозный…» – это были единственные реплики охраны, понятные пленным, поэтому все решили, что их везут именно туда. Глаза у бойцов повеселели, хотя у каждого в душе шевелилась страшная мысль: «Добровольная сдача в плен – это предательство…». На одной из остановок из автобуса вывели офицеров и впервые задали вопрос:

– Зачем Вы к нам пришли?

Немного «поговорив по душам», задали следующий вопрос:

– Кто командир?

Прихрамывая, вышел из строя Иванов. Его отвели от строя, и больше к остальным он не возвращался. Вслед за ним вывели одного из радистов, который также к остальным больше не вернулся. Их все время держали и допрашивали отдельно.

До Грозного автобус так и не доехал, конечной точкой его маршрута стал СИЗО Шалинского ДГБ (бывший СИЗО РОВД Шали), где пленные были «радушно» встречены начальником Шалинского отдела ДГБ Абу Мовсаевым (сейчас зам. министра Шариатской безопасности республики Ичкерия). Прием был достоин «клиентов», так щедро снабдивших местных боевиков оружием, боеприпасами и снаряжением, которых после «приветственной» речи Мовсаева сразу развели по камерам в лучших традициях армейской гауптвахты, офицеры отдельно, солдаты – отдельно.

Сразу же по горячим следам начались допросы, людей забирали по одному из камеры, и товарищи прощались с ними, как навсегда. Возвращавшимся задавали один вопрос:

– Били?

С первыми допросами, первыми синяками и кровоподтеками приходило осознание, что это, увы, серьезно и надолго. Первоначально разведчики выдавали себя за 44 ПДБ из Волгограда, однако скрыть что-либо от чеченских следователей было трудно, потому что, во-первых, работать они умели, ведь половина из них в недавнем прошлом была частью огромного и мощного аппарата КГБ СССР. Надеюсь, никто не будет отрицать, что одна из лучших спецслужб мира имела хорошо подготовленных следователей, во-вторых, когда допрашивается около полусотни человек, любая ложь неминуемо будет раскрыта, для этого достаточно сопоставить показания допрашиваемых. Но главная причина в том, что в бою и в плену разные люди ведут себя по-разному. И безразличие к своей жизни меняется на страх ее потерять. Нашелся предатель. Не вызывает сомнения, что в скором времени следователям было известно даже количество крыс на продуктовом складе в пункте постоянной дислокации бригады специального назначения. А вот с майором Дмитриченковым у следователей получалась нестыковка, потому что никто толком не знал, с какой целью он находился в отряде. Показания же самого Дмитриченкова, что он пошел с отрядом за компанию, следователей не устраивали. Они хотели во всем найти логику. Раз он является заместителем командира батальона по воздушно-десантной подготовке, то, следовательно, он занимается поиском площадок десантирования и требовали от него показать их на карте, но майор упорно отвергал эту версию и настаивал на своей.

Крепкий орешек, не колется, решили следователи и продолжали вести допросы. Иногда людям казалось, что главное во всех этих допросах не военные тайны и секреты, а «промывание мозгов».

– Зачем вы сюда приехали?

Тем, кто уже побывал на допросах, «промывали» мозги в камерах силами охранников. Удар в дверь и окрик:

– Зачем вы сюда пришли?

После такой интенсивной обработки, разведчики задавали себе и друг другу только один вопрос. Нет не тот, что им задавали чеченцы. А другой, более важный для них:

– Чем все это закончится?

Через день уже с утра «отряд» поджидали корреспонденты, которых ДГБ успело оповестить и собрать за ночь. Вопросы, вопросы, вопросы, на разных акцентах, но суть их одна и та же:

– Зачем вы сюда приехали?

Пленных выстраивали во дворе СИЗО, затем допускали корреспондентов. После вступительной речи представителя ДГБ (обычно был Мовсаев) корреспондентам разрешали вести съемку и брать интервью под бдительным надзором охранников. Так прошло примерно две недели. Однажды днем пленные были выведены в тюремный дворик, затем загружены в открытый КАМАЗ и вывезены в новое место содержания – городок бывшего Шалинского танкового полка, где были размещены в одном из подвалов уцелевших домов. На подъезде к полку все наблюдали, как пара Су-25 разгрузилась на гауптвахту, где планировалось разместить пленников. Смену места нахождения боевики объяснили заботой о жизни военнопленных, которые могут попасть под бомбежки своей же авиации, хотя на самом деле это были попытки замести следы отряда, во избежание проведения федеральными силами специальных мероприятий по освобождению пленных.

Упрятав пленных в подвал, сотрудники ДГБ решили попробовать завязать радиоигру с центром, но у них ничего не получилось, потому что хоть и много им удалось узнать, но программы радиосвязи были уничтожены сразу. Затея с радиоигрой провалилась. На людей пытались давить методом «воспитания через родителей». Все были обязаны написать домой письма с указанием места нахождения и требования прибыть к ним родителей.

В один из дней в подвал спустились люди с видеокамерой в гражданской цивильной одежде – представители прокуратуры Чеченской республики. Каждый из пленных был снят на видеокамеру и каждому были предъявлены обвинения согласно уголовного кодекса Чеченской республики в геноциде, массовых умышленных убийствах и др. Таким образом, нависла реальная опасность быть убитым или, в лучшем случае, провести остаток своих дней за решеткой. Все это имело огромный моральный эффект, накладываясь на информацию, забивавшуюся ранее в головы военнопленных. Впрочем, само понятие «военнопленные» боевики не применяли, так как считали, что война не объявлена, и поэтому все военнослужащие Российской Федерации на территории Чеченской Республики являются преступниками.

За все эти и последующие дни пресса не обходила отряд вниманием, иногда в день было по два позирования. Отряд становился «отдельной показательной ротой военнопленных».

С возвращением в СИЗО спустя несколько дней возобновились допросы. Хотя отношение охраны к своим опекаемым было относительно лояльным, ведь большинство ее составляли мужчины старше тридцати лет, всю жизнь прожившие в СССР, отслужившие в армии, некоторые из них даже воевали в Афганистане, но и они не упускали момента задать извечный вопрос и изложить свою точку зрения на эту войну:

– Зачем вы пришли к нам? Не с войной, а с деньгами к нам надо было идти, тогда бы мы согласились остаться в составе России, но лучше войти в состав Америки, там зарплата в долларах.

Но вот охранникам из числа молодежи было необходимо утвердиться (иногда после выкуренного косяка) и мишенью этих «утверждений» становились охраняемые. Очень им хотелось сломить волю пленных, унизить их личное достоинство, особенно офицеров. Потому, что они значительно превосходили их по физическим и интеллектуальным качествам. Самым изощренным способом считалось вывести кого-либо из пленных на расстрел, заставить копать себе могилу, а затем, «разочаровав» тренировочным заходом, завести в камеру. Копать, конечно, копали, плен, есть плен, ничего не поделаешь, но пощады не просил никто. Через некоторое время, по-видимому, поняв безнадежность своей затеи, охранники от подобных мер отказались, и даже начали относиться с некоторой долей уважения к своим подопечным. Самым авторитетным представителем из пленных был майор Холодов. В связи с тем, что Иванов содержался отдельно, он взял на себя всю ответственность командира, к тому же он проходил службу в Афганистане в одно и тоже время, и в одной провинции, что и брат Абу Мовсаева. Холодов почти каждый день вызывался на допросы, и все свежие новости доходили до камер именно через него и от него. Каждое возвращение Холодова с допроса ждали как пришествия Христа:

– Что же скажет он на этот раз?

В один из вечеров Холодов принес новость:

– Приехали родители!

Приехали мамы и папы за своими великовозрастными детьми. Среди пленных стали поговаривать об освобождении при помощи родителей. Боевики достигли своего: встреча с родителями широко освещалась корреспондентами. Слезы, слезы, слезы – на видеозаписях того времени хорошо видны стыдливые взгляды ребят: